Я нахожу заботливое сообщество
В Католическом университете ничто не связывало меня с другими преподавателями, и я снова ощутила себя аутсайдером. Вскоре я почувствовала, что опять скатываюсь в пучину сомнений и неуверенности в себе. Это было тяжело, особенно после года личной и профессиональной радости в Стони-Бруке. Я снова жила одна, Эд опять пропал, Бога тоже часто не чувствовалось рядом.
Я жила в стильной квартире рядом с районом Дюпон-серкл. Каждый день я ходила в ближайшую церковь для созерцательной молитвы. Там я нередко замечала группу людей. Теперь я понимаю, что, скорее всего, они практиковали дзен. Тогда мне казалось странным то, что они просто сидели в церкви с открытыми глазами. При созерцательной молитве человек всегда закрывает глаза.
В то время моя молитва состояла из медленного вдоха и выдоха, я мысленно спускалась по лестнице в центр себя, где находился Бог. В большинстве случаев, хотя я постоянно искала Бога, я всегда чувствовала сильную связь с ним. Время от времени мне казалось, что Бог говорит со мной. Не то чтобы я думала об этом. Это было чем-то очень реальным. Недавно я прочитала, что люди, которые много молятся, меняют свой мозг. «Молящиеся воины говорили, что после погружения в молитву их чувства становились острее, – пишет Таня Мари Лурманн, антрополог из Стэнфорда, которая изучала молящихся людей. – Запахи казались насыщеннее, цвета – ярче. Их внутренний сенсорный мир становился более красочным и подробным. Иногда им казалось, что мысли и образы становятся внешними по отношению к их разуму».
На мой взгляд, это очень убедительно. В любом случае я знала, что Бог говорил со мной в то время, даже тогда, когда я его искала.
Поиски вознаграждены
Первым делом после переезда в Вашингтон я нашла католическую общину, которая была близка моим либеральным взглядам. Центр Ньюмана оказался идеальным местом, и он находился всего в полутора километрах от моей квартиры, на расстоянии небольшой прогулки.
Центр Ньюмана при Университете Джорджа Вашингтона – один из многочисленных католических центров служения в некатолических университетах по всему миру. Члены центра в основном католики, но люди других конфессий тоже ходили туда, как и люди из местного сообщества, что вело к большому разнообразию взглядов и опыта.
В начале 1970-х годов Центр Ньюмана имел репутацию очень либерального места. «Сам университет был центром многочисленных социальных движений того периода, – вспоминает Джек Уиндермайер, который был священником центра в 1968 году. – Антивоенное движение, движение за мир, народное движение, кампания против бедности и так далее. Центр отражал преобладающие настроения либерализма и сострадания».
Больше всего я любила проповеди-диалоги, когда Джек или его помощник говорили с религиозным уклоном о насущном, например о движении за мир, войне во Вьетнаме, экологии, или затрагивали более общую тему вроде смысла любви и нашего понимания Бога. Любой мог выйти и принять участие в разговоре. Это был очень объединяющий опыт. Для меня, человека, привыкшего, что на прихожан в церкви «надевают намордник», это было удивительно. Сегодня большинство людей не могут и представить такого. Но тогда было особенное время, и мне все это очень нравилось.
Я ценила людей из сообщества центра, женщин, с которыми быстро подружилась. С некоторыми я дружу до сих пор. Аллана, Мэри Харрингтон и другие, чьи имена уже выскользнули из моей хрупкой памяти. Я должна поблагодарить этих женщин за то, что помогли мне пережить эмоциональную турбулентность, которая снова появилась в моей жизни.
«Я не помню, чтобы Марша хоть когда-нибудь не улыбалась, – теперь говорит Аллана. – У нее на лице всегда была улыбка». Аллана говорит, что я всегда участвовала в проповедях-диалогах и делилась своей точкой зрения. Конечно, я это делала. «Марше всегда было что сказать. Она всегда задавала неожиданные вопросы, – говорит Аллана. Но еще она знала и другую мою сторону. – Марша всегда видела свет, светлую сторону мира. Но при этом ее тяготила тотальная тьма, о которой знала только она».
Мы с Алланой сблизились настолько, что я рассказала ей свою историю. В то время она была единственным человеком, которому я ее поведала. «Марша не могла этим поделиться со своими коллегами из Католического университета. Ее бы сразу уволили, – говорит Аллана. – Она знала, что может доверять мне. Мое сердце просто разрывалось из-за нее. Я просто обнимала ее в такие минуты. Что еще можно сделать? Наша дружба с Маршей защищала нас обеих».
Аллана – самый удивительный человек. Перед тем как вступить в центр в роли помощника священника – первой служительницы центра в этом сане, – она прожила несколько лет в Африке, помогая сестрам-миссионерам Богоматери Африканской, более известным как «Белые сестры». «Я работала в деревнях Малави, выращивала и собирала урожай арахиса, преподавала Библию, когда это было возможно, – рассказывает Аллана. – Я пыталась выучить язык. Ремонтировала мотоциклы. Строила глинобитные хижины. Делала все необходимое. У меня был канадский паспорт, и я умела водить машину, поэтому еще я работала водителем».
Мы проводили много времени у меня дома. Моя квартира стала своеобразным укрытием для Алланы, потому что в центре она всегда была занята. Кто-то всегда нуждался в ее помощи или совете. Она рассказывала мне о Малави, тяжелой засухе и ужасных страданиях, которые она видела и пережила. Это часто становилось испытанием для ее веры. «Я выходила и просто кричала в небо, – говорит Аллана. – “Если кто-то может послать нам каплю дождя, если кто-то есть там, наверху, то мы здесь! Нам нужен дождь! Засуха длится уже три года! Люди вокруг нас умирают!” Нам казалось, что мы сами умираем. Не было никакого облегчения».
Мы находили время на веселье. У меня был подержанный кабриолет с откидным верхом, и Аллана говорит, что до сих пор хранит счастливые воспоминания о наших поездках. «Мы проносились мимо Голубого хребта, – рассказывает она. – Или отправлялись на пляж. Однажды под Рождество мы с Маршей решили провести несколько дней в Рехобот-Бич в Дэлавере. Там был отель, а около него ледовый каток. Я родилась в Канаде, поэтому мне ужасно хотелось покататься на коньках. Когда Марша надела коньки, я поняла, что, скорее всего, она никогда на них не стояла. Она едва могла двигаться. Мы умирали со смеху, но на самом деле я очень боялась, что она упадет и ушибется. На память о той поездке у меня осталась фотография, где я на катке, которую сделала Марша. Ее фотографии у меня нет, потому что у меня не было фотоаппарата. У меня никогда ничего не было. У Марши было все. Она обожала спортивные автомобили».
Поиск поддержки – позитивный навык
Мое активное решение найти сообщество, в котором я почувствую эмоциональную и духовную поддержку, было именно тем, на что мотивирует диалектическая поведенческая терапия. Некоторые думают, что «необходимость» в друзьях – признак слабости или эмоциональной зависимости и что люди должны уметь быть счастливы в одиночестве. Что ж, возможно, кто-то находит счастье и эмоциональную поддержку в уединении. Но для большинства пребывание в группе дружелюбно настроенных людей жизненно необходимо для эмоционального и духовного здоровья. Достижение этого состояния может потребовать усилий и социальных навыков. Это важно не только для тех, кто борется с поведенческими проблемами, но и для всех нас.
Я следую своему обету бедности
После нескольких лет жизни в стильной квартире в Дюпон-серкл я решила, что она слишком роскошна с учетом моей веры и обета бедности. «Высокие потолки, белые стены, красивые картины, – вспоминает Аллана. – Ее дом всегда был идеальным. Она приглашала кого-то убираться, и это казалось мне самой потрясающей вещью в мире». Но я решила, что должна жить гораздо скромнее. Поэтому переехала в маленькую квартиру на окраине Вашингтона. Там была маленькая спальня, тесная кухня, крохотная веранда и крошечный задний двор.
Теперь Центр Ньюмана находился от меня в шести километрах, на расстоянии велосипедной прогулки, но я продолжала туда ходить. Он стал местом, где я получала поддержку и любовь. Сообществом отдачи. Бо́льшую часть времени, проведенного в Вашингтоне, я помогала бездомным людям, в основном женщинам, у многих из них были проблемы с психическим здоровьем. Я разговаривала с ними, фактически проводила психотерапию, пыталась сориентировать в жизни, помогала найти место в приюте. Еще центр стал моим сообществом в поиске Бога. Проповеди почти всегда касались Бога: как мы видим Бога в повседневных событиях, как он проявляется в нашей жизни и в жизни других людей. Я снова вернулась к своим неустанным поискам. «Боже, где ты?» – спрашивала я, словно охотничий терьер, взявший след. Думаю, Аллану это немного раздражало. Наверняка она думала: «Хорошо, хорошо, может, уже поговорим о чем-нибудь другом».
Мэри Харрингтон была более терпеливой. Она тоже искала Бога, но не слишком зацикливалась на этом. «Я представляю Бога как море света, вот и все, – сказала она недавно. – Я всегда ощущала всеприсутствие Бога, здесь и сейчас, очень конкретное, очень обычное, в любой момент. Мы с Маршей говорили об этом». Мы обе искали одно и то же, но оказывались в разных местах.
Навыки стрессоустойчивости
В Центре Ньюмана я также очень сдружилась с Энн Уэйк и ее мужем. Когда однажды в моей квартире вспыхнул пожар, они приютили меня на ночь. Соседи стучали в дверь моей новой крошечной квартиры с криками, что я подожгла их квартиру, не выключив в ту ночь электричество на заднем крыльце. Неправда! Позже я выиграла спор, доказав, что пожар начался в их квартире.
Из этого пожара я вынесла два важных урока. Во-первых, когда тебе советуют хранить важные документы ближе к полу, прислушайся к совету. Все, что находилось выше двадцати пяти сантиметров от пола в моей квартире, было покрыто сажей.
Во-вторых, когда ты находишься в потрясении, ты не всегда можешь делать то, что должен, даже если ты знаешь, что это необходимо, даже если у тебя есть возможность сделать это. Когда на следующее утро моя сестра Элин позвонила мне, чтобы узнать, как я. Я ответила, что со мной все в порядке. В тот момент я сидела на диване и читала журнал Time. Я не стала заниматься сажей, сгоревшими вещами и хаосом в своей квартире. Пожар слишком ошеломил меня, чтобы я могла мыслить здраво. Такое часто происходит с людьми в сложных ситуациях. Именно так ощущается потрясение.
Я нуждалась в умении успокаивать свой разум. Я нуждалась в наборе навыков, которые позже разработала для ДПТ, чтобы помогать людям в моменты стресса, разнообразных кризисов (эти навыки получили название ТРУД[14], и вскоре я расскажу о них подробнее).
В сфере психического здоровья в центре внимания находится изменение тревожащих событий и обстоятельств. Это кажется чем-то естественным, не правда ли? Но, подходя к проблемам с религиозной или духовной точки зрения, и овладение навыком стрессоустойчивости может быть столь же эффективным и более легкодостижимым. Таков мой подход. Важный отличительный фактор ДПТ связан с акцентом на обучении тому, как выдерживать и принимать сложности и страдание.
Зачем выбирать этот путь? По двум причинам. Во-первых, боль и страдания – часть нашей жизни. Их нельзя полностью убрать или как-то избежать. Человек, который не признает этого, со временем столкнется с бо́льшей болью и страданиями. Во-вторых, в более широком контексте жизни навык стрессоустойчивости входит в процесс изменений, направленный в сторону саморазвития и самосовершенствования.
Толерантность и принятие реальности не означают, что вы одобряете эту реальность. Это, скорее, принятие жизни такой, какая она есть в данный момент. Позже в этой книге вы узнаете, что принятие является очень важной темой в ДПТ, тем, что отличает ее от стандартной поведенческой терапии и, как я уже сказала, является технологией изменений.
Четыре навыка стрессоустойчивости ТРУД
Когда нас накрывает буря эмоций из-за каких-то событий, мы часто испытываем потрясение и не можем предпринять необходимые действия, чтобы справиться с ситуацией. Я столкнулась с этим, когда у меня в квартире случился пожар. Так что я разработала навыки, которые помогают людям успокоить эмоции в кризисной ситуации. Их цель – изменить обменные процессы в организме настолько, чтобы снизилось эмоциональное возбуждение. Это одна из задач стрессоустойчивости. Навыки работают очень быстро. Всего их четыре – Температура, Релаксация, физические Упражнения, Дыхание. Я опишу два из них.
Навык «физические упражнения» предполагает двадцатиминутное занятие любым видом аэробики на ваш выбор. Можно побегать вокруг дома, попрыгать на батуте, покататься на велосипеде, подняться по лестнице – подойдет любое занятие, которое поднимет ваш пульс до семидесяти процентов от максимума для людей вашего возраста. По результатам исследований, тренировка усиливает позитивные эмоции. Вы почувствуете себя лучше, сможете легче принять сложные обстоятельства и получите возможность сделать необходимое для того, чтобы изменить их.
Размеренное дыхание предполагает, что вы находите подходящее место, садитесь, принимаете удобное положение и начинаете медленно и глубоко дышать, считая при этом: вдох (один), выдох (два), вдох (три), выдох (четыре) – и так до десяти, а потом начинаете заново. Старайтесь выполнить пять циклов дыхания в минуту. Вдох активирует вашу симпатическую нервную систему и повышает возбуждение, а выдох активирует парасимпатическую нервную систему, понижает возбуждение и успокаивает. Самое главное – делать выдох длиннее вдоха: пять секунд на вдох, семь на выдох. Десять минут этой практики дадут успокаивающий эффект, который может помочь вам справиться с трудноконтролируемыми эмоциями и сделать то, что нужно в данный момент. Например, я, применив эту практику, начала разгребать беспорядок в квартире после пожара, вместо того чтобы безучастно сидеть посреди хаоса. Эта практика поможет пережить болезненную утрату, например увольнение или расставание с близким человеком.
Я расскажу о других навыках ДПТ по мере их появления в моей истории.