Персонажей рассказа действительно зовут Фрэнк и Говард (фамилии не указаны). Лонг рассказал Лавкрафту о рассказе, и последний с шутливой суровостью предупредил Лонга, как его следует описать; а именно, он потребовал, чтобы он был изображен "непомерно худым. Я худой - ХУДОЙ, говорю вам! Худой!" Кошмарная диета 1925 г., вероятно, все же была свежа в его памяти. Однако об этом ему не ьыло нужды беспокоиться. Лонг напишет в рассказе, что "Он был высоким и стройным, с немного сутулой спиной и непомерно широкими плечами".
И все же, говоря откровенно, "Космические пожиратели" - нелепая и смехотворная история. Этот безумно напыщенный рассказ о неких тварях, которые, видимо, "проедают себе путь сквозь космос" и нападают на человеческие мозги (но Землю каким-то загадочным способом спасают от их вторжения), вызывает только смущение и замешательство. В этом смысле, однако, он, как ни прискорбно, предсказывает судьбу большей части "вкладов" других авторов в концепцию Лавкрафта.
Было ли это реальным дополнением или экстраполяцией из мифов Лавкрафта - спорный вопрос. Данные существа никак не названы, и в тексте нет отсылок к какому-то из "богов" Лавкрафта (на тот момент вообще были описаны только Ктулху и Йог-Сотот, последний - в неопубликованном "Случае Чарльза Декстера Варда"). Однако у рассказа есть эпиграф (опущенный при первом издании - "Weird Tales", июль 1928 г. - и при многих последующих перепечатках) из "Некрономикона Джона Ди", т.е. из вымышленного английского перевода латинского перевода "Некрономикона" авторства Олауса Вормиуса. Позднее Лавкрафт часто цитировал в своих произведениях выдержки из перевода Ди. Этот феномен будет вновь и вновь повторяться до конца жизни Лавкрафта: некий автор - обычно знакомый - будет либо брать и разрабатывать некий "мифологический" элемент из рассказов Лавкрафта, либо создавать совершенно новый элемент, который Лавкрафт затем включит в свое собственное произведение. Вся эта процедура в значительной степени проводилась ради шутки - как способ придать разрастающемуся своду мифов реалистичности, упоминая их в разных текстах, а также как своего рода знак признания творений каждого автора. Вопрос, чем этот феномен стал после смерти Лавкрафта, заслуживает отдельного рассмотрения.
Между тем, Лавкрафт опять практически забросил сочинительство - он не написал ни строчки со времени "Сияния извне". Однако на Хэллоуин ему приснился потрясающий сон, который вполне можно было превратить в рассказ, хотя это так и не было сделано - по крайней мере, не Лавкрафтом. По его утверждениям, чтение в канун Хэллоуина "Энеиды" в переводе Джеймса Родса (1921) породило этот сон - самый яркий из тех, что посетили его за долгие годы. "Энеида" Родса - действительно чудесный перевод, изложенный беглым и плавным пентаметром. Сон же Лавкрафта - захватывающий; в нем он стал иным человеком - неким Луцием Целием Руфом, провинциальным квестором в Ближней Испании (Hispania Citerior) - и поводил время в окрестностях испанских городков Калагуррис (Калабарра) и Помпело (Памплона). У него возник спор с легатом XII легиона Гнеем Бальбутием о необходимости истребить странных дикарей (miri nigri), что населяли холмы неподалеку от Помпело. Этот народ, что говорил на языке, непонятном ни римлянам, ни местным жителям, имел обыкновение похищать небольшое число кельтиберийцев для неведомых ритуалов перед календами мая и ноября; но в этом году на рынке произошла стычка, в которой погибло несколько дикарей, и Руфа тревожило, что до сих пор не похитили никого из горожан: "Для Странного Темного Народца было неестественно щадить их подобным образом. Наверняка, затевалось нечто намного худшее". Однако Бальбутий не считал, что разумно вызывать народное негодование, выступая против дикарей, - в колонии у них, похоже, было немало сторонников и последователей. Но Руф настоял на своем, обратившись к проконсулу, Публию Скрибонию Либону. Либон, убежденный Руфом в необходимости усмирить дикарей, приказывает Бальбутию послать в Помпело когорту для пресечения угрозы; он лично отправляется с нею - также как Руф, Бальбутий и прочие должностные лица. По мере того как они приближались к холмам, неумолчный бой барабанов дикарей становился все более зловещим. Наступила ночь, и когорта начала трудный подъем на крутой склон холма; предводители, которые ехали верхом, были вынуждены оставить лошадей у его подножья. Внезапно раздался жуткий звук - кони принялись визжать (а не просто ржать), и вот же миг местный проводник убил себя, бросившись на меч. Когортой овладевает паника, многие погибают...
Воистину, это, должно быть, было экстраординарное сновидение - полное реалистичных деталей (утомительный марш до Помпело; манускрипт Лукреция, который Руф читает в самом начале [процитирована реальная строчка, взятая из книги V]; сон внутри сна, который Руф видит в ночь накануне марша) и с изумительно жуткой, хотя и несколько неопределенной, кульминацией. Ничего удивительного, что Лавкрафт впоследствии написал длинный пересказ этого сна, разослав его нескольким товарищам - Фрэнку Белкнэпу Лонгу, Дональду Уондри, Бернарду Остину Дуайеру и, возможно, кому-то еще.
Хотелось бы увидеть, как бы Лавкрафт превратил сновидение в настоящий рассказ (что его уговаривали сделать Дуайер и Уондри); но, хотя он и говорит с Дуайером и Лонгом о некоторых возможных усовершенствованиях сюжета и о том, как сон можно включить в повествование, он так ничего с ним и не сделал. В 1929 г. Лонг попросил у Лавкрафта разрешения дословно использовать это письмо в коротком романе, который он сочинял, и Лавкрафт дал свое согласие. Результатом стал "Ужас с холмов" [The Horror from the Hills], опубликованный в двух номерах "Weird Tales" (январь и февраль 1931 г.), а позднее вышедший отдельной книгой.
В месяце ноябре Лавкрафту опять приснился необычный сон, в котором присутствовал кондуктор трамвая, чья голова внезапно превратилась в "простой белый конус, сходящийся в одно кроваво-красное щупальце". Рассказ об этом сне появляется в письме к Уондри от 25 ноября 1927 г. Это письмо интересно тем, что оно позволяет обнружить источник литературной мистификации, известной как "Нечто в лунном свете" [The Thing in the Moonlight], которую ошибочно приписывали Лавкрафту. После смерти Лавкрафта Уондри передал описания как римского сновидения, так и более короткого сна, Дж. Чепмену Миску, редактору журнала "Scienti-Snaps". Римский сон появился в "Scienti-Snaps" (под названием "Очень древние люди" [The Very Old Folks]) летом 1940 г. Когда Миск переименовал "Scienti-Snaps" в "Bizarre", он напечатал пересказ и второго сновидения, добавив от себя вступительный и финальный абзацы и окрестив всю сборную солянку - "Нечто в лунном свете Г.Ф. Лавкрафта". Огюст Дерлет, не зная, что вещь не полностью принадлежит перу Лавкрафта, перепечатал ее в "Маргиналиях" (1944). Когда Миск увидел книгу, он написал Дерлету, сообщив об истинном положении вещей; но Дерлет, должно быть, об этом забыл, ибо он повторно напечатал рассказик как "отрывок" в "Дагоне и прочих ужасных историях" (1965). Лишь недавно этот вопрос был прояснен Дэвидом И. Шульцем.
Примерно в то же время Лавкрафт написал историю своей легендарной вымышленной книги, "Некрономикона", хотя и в основном для того, чтобы упорядочить ее для себя самого. В письме к Кларку Эштону Смиту от 27 ноября 1927 г. он замечает, что "набросал кое-какие факты о прославленном и неименуемом Некрономиконе безумного араба Абдула Альхазреда"; эта работа получила название "История Некрономикона". Оригинальная рукопись написана сзади и спереди письма от Уильяма Л. Брайанта, директора музея в Роджер-Уильямс-парке, датированного 27 апреля 1927 г.; оно касалось визита Мортона, искавшего образцы минералов. К этому черновику явно позднее было добавлено следующее предложение: "Английский перевод, сделанный доктором Ди, никогда не был напечатан и существует лишь в отрывках, взятых из оригинального мс.". Это наводит на мысль, что основная часть текста была написана Лавкрафтом до того, как увидел "Космических пожирателей" Лонга. Он сообщает, что "только что получил" рассказ, в письме к Уондри, отправленном в конце сентября; так что, может статься, "История Некрономикона" была написана незадолго до этого.
В конце 1927 г. Лавкрафт заявил, что никогда не рекламировал своих услуг по литобработке (очевидно, он позабыл о рекламе "Бюро услуг Крафтона", напечатанной в "L'Alouette" в 1924 г.), так что новых клиентов к нему исключительно направляют. Примерно в то время появились два подобных клиента - Адольф де Кастро и Зилия Браун Рид Бишоп.
Де Кастро (1859-1959), ранее Густав Адольф Данцигер (он взял фамилию де Кастро - родовую фамилию своего отца - в 1921 г.), был человеком необычным. В 1886 г. он встретил Амброуза Бирса и стал его фанатичным поклонником и коллегой. Несколько лет спустя он перевел короткий роман Рихарда Фосса, "Der Monch des Berchtesgaden" (1890), - и Бирс его вычитывал; он печатался выпусками (за авторством Бирса и Данцигера - Фосс был забыт) в газете "San Francisco Examiner" в сентябре 1981 г., а затем, в 1892 г., вышел как книга "Монах и дочь палача". Вместе с Бирсом Данцигер создал издательство "Western Authors Publishing Association", которое выпустило поэтический сборник Бирса "Черные жуки в янтаре" (1892) и сборник рассказов самого Данцигера, "In the Confessional and the Following" (1893). Однако вскоре после этого Бирс и Данцигер рассорились - главным образом, не поделив прибыли от "Монаха" и из-за того, как Данцигер управлял издательством, - и хотя Данцигер впоследствии изредка встречался с Бирсом, они больше никогда не работали вместе.
В конце 1913 г. Бирс, видимо, отправился в Мексику, чтобы наблюдать, либо принять участие в гражданской войне между Панчо Вильей и Венустиано Каррансой. Данцигер (ныне де Кастро) жил в Мексике между 1922 и 1925 гг., работая редактором еженедельной газеты. В 1923 г. он сумел поговорить с Вильей, который утверждал, что выбросил Бирса из своего лагеря, когда Бирс принялся хвалить Каррансу. Позднее его тело и тело пеона были найдены