Вермонт стал для Лавкрафта потрясающим художественным стимулом. Он ощутил свою близость к старинному духу Новой Англии, что отличалась от более густонаселенных и осовремененных южных штатов, и таким образом добился той победы над временем, что одновременно была источником его любви к старине и его ощущения странного и мистического:
Здесь жизнь идет тем же чередом, каким шла до Революции - те же пейзажи, ландшафт, здания, семьи, занятия и манера думать и говорить. Вечный цикл сева и жатвы, кормления и дойки, посадки и сенокоса здесь составляет становой хребет существования; и былые традиции простодушной Новой Англии правят всем - от молочного хозяйства до охоты на лис. Тот мир пасторальной Аркадии, чье слабое отражение мы видим в "Календаре Фермера", здесь насущная и живая действительность... поистине люди Вермонта - наши современные предки! Холмы и ручьи и древние вязы - фасады ферм, проглядывающие над поворотами дорог на гребнях холмов - белые колокольни в далеких долинах в сумерках - все эти прелестные реликты былых времен цветут с неслабеющей силой и выглядят способными пережить многие поколения будущего. Прожить среди этой концентрированной старомодности две недели, каждый божий день видя вокруг старинную обстановку комнат почтенного сельского дома с низкими потолками и бескрайние зеленые просторы засеянных полей, кручи, огороженные луга и загадочные далекие леса и долины, где журчат ручьи, - значит, достичь такого погружения к самым основам истинного нованглианства, что никакой рассказ о существовании в городе не может затмить или выхолостить его.
23-го числа У. Пол Кук, который успел уже дважды побывать на ферме Ортона за время пребывания здесь Лавкрафта, приехал вместе с женой и провел на ферме ночь; на другой день он примерно на неделю отвез Лавкрафта в Атол. Здесь Лавкрафт не сделал ничего особо примечательного - только купил новый костюм за 17.50 долларов, встретился с Х. Уорнером Манном, сочинял письма в Филлипс-парке (когда не было дождя) и наблюдал, как "Заброшенный дом" печатается в офисе "Athol Transcript". Возможно, единственное интересное событие за время визита Лавкрафта в Атол произошло 28-го числа, когда Манн сводил его в живописную лесную теснину к юго-западу от города, которая называлась Медвежья Берлога.
Но в пятницу, 29 июня, Лавкрафта ждал новый этап путешествия, столь же необычный, как и поездка в Вермонт; ибо Эдит Минитер, былая подруга по самиздату, практически потребовала, чтобы Лавкрафт навестил ее в Уилбреме (Массачусетс), где она проживала со своей кузиной, Эванор Биб. Он остался на восемь дней, очарованный огромным количеством старинных вещей, собранных Биб, семью котами и двумя собаками, которые заправляли в этом доме, а особенно - жутковатым местным фольклором, с которым его познакомила Минитер. В "Миссис Минитер - Оценки и Воспоминания" (1934) Лавкрафт пишет:
Я увидел разрушенный, опустелый дом старого Рэндольфа Биба, где козодои собираются в ненормальных количествах, и узнал, что этих птиц деревенские боятся как злых психопомпов. Шепчутся, что они держатся возле домов, к которым приближается смерть, надеясь схватить душу усопшего, когда та отлетает. Если душа ускользает от них, они рассеиваются в тихой досаде; но подчас они поднимают дружный крик, возбужденное, торжествующее стрекотание, что заставляет свидетелей побледнеть и забормотать - с той шикающей, проникнутой благоговением высокопарностью, которую только янки из глухомани способны напустить на себя - "Они его сцапали!"
А однажды ночью случился великолепный танец светлячков: "Они скакали на лугах и под жуткими старыми дубами на повороте дороги. Они буйно плясали в болотистой низине и устраивали ведьмовские шабаши под сучковатыми, древними деревьями сада". В этой поездке, определенно, сочеталось архаичное, деревенское и мистическое!
Наконец, 7 июля Лавкрафт приготовился к путешествию на юг. Он добрался до Нью-Йорка 9-го числа (через Спрингфилд, Гринфилд и Олбани), остановившись здесь только для того, чтобы поменять чемоданы (он одолжил у Сони 35-долларовый саквояж ради поездки в Вермонт и Массачусетс, но теперь вернулся к своему 99-центовому чемодану из папье-маше). В ночь с 10 на 11 июля он сел на 1.30-часовой поезд в Филадельфию, покинув этот город уже в полдень, чтобы отправиться в Балтимор. Хотя большая часть Балтимора была совершенно викторианской, он нашел одну трогательную достопримечательность: "Но для меня завершающей точкой в Балтиморе стал потрепанный памятник в уголке вестминстерского пресвитерианского кладбища, которое давно захватили трущобы. Он - возле высокой стены, и плакучая ива склонилась над ним. Меланхолия окружает его, и черные крылья осеняют его в ночи - ибо это могила Эдгара Аллана По". С тех пор положение вещей не слишком изменилось.
Лавкрафт собирался отправиться из Балтимора прямо в Вашингтон, но колониальные древности Аннаполиса оказались роковым соблазном, - и они не разочаровали. Здесь он провел всего один день (12 июля), но осмотрел большую часть города - морскую академию, старое здание Собрания Штата (1772-74), колледж Св. Иоанна и множество колониальных домов. Тем же вечером Лавкрафт отбыл в Вашингтон, проведя в нем следующие три дня. Он опять посетил Александрию, увидел Маунт-Вернон (дом Джорджа Вашингтона) и старинный Джорджтаун и съездил в Фоллз-Черч, маленький городок в Виргинии.
И здесь еще одно искушение оказалось неодолимо притягательным - экскурсия в Бесконечные Пещеры в Нью-Маркете (Виргиния). Это было в добрых четырех часах езды на автобусе от Вашингтона, но поездка стоила так дешево ($2.50), что Лавкрафт не мог устоять. С детства читая о пещерах, он счел, что нельзя отказываться от шанса действительно побывать в одной из них. Как и вся остальная поездка, этот момент не стал разочарованием:
Пока глубина уступала место глубине, галерея - галерее, а полость - полости, я чувствовал, что переношусь в самые странные области ночной фантазии. Гротескные лики косились и скалились со всех сторон, а непрерывно понижающийся уровень извещал меня о громадной глубине, которой я достиг. Беглый взгляд на темные дали за пределами кругов света - на отвесные обрывы, падающие на неисчислимую глубину в неведомые пропасти, или на галереи, манящие в сторону, к тайнам, еще неохваченным человеческим взором, - приблизили мою душу к ужасным и смутным границам материального мира и вызвали в воображении смутные мысли о неуловимых и нечестивых измерениях, чьи бесформенные обитатели вечно таятся близь пределов видимого мира пяти человеческих чувств. Погребенные эпохи - ушедшие цивилизации - подземные вселенные и нежданные виды существ, что наводняют незримые бездны - все это проносится в воображении, реально очутившимся лицом к лицу с присутствием беззвучной и нескончаемой ночи. ("Заметки о некоторых частях Америки").
Остаток путешествия был скучнее. Поездка на автобусе до Филадельфии, затем другая - до Нью-Йорка. Лавкрафт надеялся на неторопливое возвращение домой, но в Нью-Йорке его ждало письмо от Энни Гэмвелл, сообщающее, что Лилиан слегла с прострелом (люмбаго), так что ему пришлось срочно садиться на поезд до дома. Он отсутствовал почти три месяца.
Вскоре по возвращении в Провиденс Лавкрафт написал длинный отчет о своих весенних путешествиях, "Заметки о некоторых частях Америки" [Observations on Several Parts of America]. Это был первый в ряду многословных "отчетов о путешествиях" [травелогов] - среди них "Путешествия по провинциям Америки" (1929), "Отчет о Чарльстоне" (1930) и "Описание города Квебека" (1930-31), и он в числе лучших. Это безупречная передача стиля восемнадцатого столетия, несравненная по искусности, с которой впечатления от поездки, история и личные ремарки сплетены в единое гладко текущее повествование.
Некоторые практичные люди проливали горькие слезы над тем, как Лавкрафт "разбазаривал" свое время на сочинение многословных путевых заметок, которые писались без малейшего расчета на публикацию и - как в случае двух последних документов, упоминаемых выше, - даже без надежды, что их увидит кто-то еще кроме автора. Это один из многих случаев, когда позднейшие комментаторы пытались прожить жизнь Лавкрафта за него. Единственное "назначение" этих вещей - доставить удовольствие Лавкрафту и его друзьям, и этого достаточно. "Заметки" и "Путешествия", напечатанные на машинке один интервал, - по сути, открытые письма; первое написано для Мориса У. Мо, хотя, несомненно, обошло и других близких друзей Лавкрафта. Несомненно, что за подробностями своих путешествий он обращался к своим дневникам того периода и, возможно, к письмам к Лилиан; исторические отступления могли быть взяты из путеводителей и книг по истории края, равно как и из личных исследований. Публикация путевых заметок Лавкрафта была бы очень желанным делом.
Лавкрафт сумел-таки написать что-то помимо писем и путевых заметок - в начале августа он пишет "Ужас Данвича" [The Dunwich Horror]. Это, несомненно, один из самых популярных его рассказов, хотя я не могу не указать на серьезные изъяны в его плане, исполнении и стиле. Сюжет хорошо известен. В убогом местечке под названием Данвич на "севере центрального Массачусетса" живет горстка захолустных фермеров. Одно семейство, Уотли, вызывало особые подозрения и нарекания после рождения (на Сретение 1913 года) Уилбура Уотли, отпрыска матери-альбиноски и неведомого отца. Отец Лавинии, Старик Уотли, вскоре после рождения Уилбура изрек зловещее пророчество: "однажды вы, ребята, услышите, как дитё Лавинии прокричит имя своего папаши с верхушки Дозорного Холма!"
Уилбур растет ненормально быстро и к тринадцати годам достигает почти семифутового роста. Он столь же рано созревает интеллектуально, обучаясь по старым книгам из собрания Старика Уотли. В 1924 г. Старик Уотли умирает, но перед смертью успевает прохрипеть своему внуку указание - свериться со "страницей 751 полного издания" некой книги, чтобы "открыть врата к Йог-Сототу". Два года спустя бесследно пропадает Лавиния. Зимой 1927 г. Уилбур впервые покидает Данвич, чтобы свериться с латинским изданием "Некрономикона" в библиотеке Мискатоникского университета; но когда он просит одолжить книгу на ночь, старый библиотекарь Генри Армитэйдж отказывает ему. Он пытается проделать то же в Гарварде, но и там его ждет категорический отказ. Тогда в конце весны 1928 г. Уилбур проникает в библиотеку,