танотоа.
Вполне очевидно, что единственный вклад Хильд в этот рассказ - самая идея мумии с живым мозгом; все остальные - Гхатанотоа, Т'иог, упоминание Му и, разумеется, сам стиль рассказа - Лавкрафта. Он сам подтверждает это, говоря: "Касательно намеченного "Вне времени" - полагаю, что я приложил-таки к нему руку... я написал эту чертову вещь!" Рассказ неплох, хотя и опять написан чересчур цветисто и несколько неряшливо, что мешает ему стать наравне с лучшими рассказами самого Лавкрафта. Однако он интересен тем, что сочетает в себе атмосферу ранних "дансенианских" рассказов Лавкрафта с чертами более поздних "Мифов": восхождение Т'иога на Йаддит-Гхо тематически и стилистически сходно с восхождением Барзая Мудрого на Нгранек в "Других богах", а вся история о Му изложена стилем, напоминающем рассказы и пьесы Дансени о богах и людях. Рассказ увидит свет в "Weird Tales" за апрель 1935 г.
Зато "Ужас старого кладбища" [The Horror in the Burying-Ground] крайне решительно возвращает нас с небес на землю. Здесь мы видим сельского гробовщика, Генри Торндайк, создавшего некий химический состав, который, если вколоть его живому человеку, приводит его в состояние, напоминающее смерть, - хотя человек остается жив и в сознании. Торндайк пытается таким способом избавиться от соперника, но в процессе сам вкалывает себе это вещество. Происходит неизбежное: хотя гробовщик умоляет не хоронить его, он объявлен мертвым и похоронен заживо.
Истории по большей части излагается на деревенском просторечье, напоминающем - и, возможно, пародируещем - то, что было использовано в "Ужасе Данвича". Если судить по другим авторским шуткам - например, использованию имен вроде Эйкли (из "Шепчущего во тьме"), Зенас (из "Сияния извне"), Этвуд (из "Хребтов Безумия") и Гудинаф (отсылка к приятелю Лавкрафта по самиздату Артуру Гудинафу) - эта история если и не реальная пародия, то, как минимум, образчик "кладбищенского юмора"; и в таком качестве довольно удачна. Лавкрафт ни разу не упоминает эту вещь в доступной мне переписке, так что мне неизвестно, когда она была написана; она выйдет в "Weird Tales" только в мае 1937 г.
По этим кратким изложениям, наверное, ясно, что они отчасти разделяют один важный элемент сюжета: идею живого разума, заключенного в оболочку мертвого или неподвижного тела. Это касается "Вне времени" и "Ужаса старого кладбища"; в результате нападения Ран-Тегота жертва превращается в подобие восковой статуи - судьба, отчасти похожая на то, что описано в "Человеке из камня"; тогда как в "Крылатой смерти" разум или личность человека заключены в чужой форме. Можно задаться вопросом, что помимо этой идеи исходило от Хильд - и принадлежит ли ей даже эта малость.
Лавкрафт, без сомнения, регулярно получал от Хильд свою оплату (пусть даже потребовались годы, чтобы ее рассказы были изданы); по крайней мере, он не жалуется на задержки с платежами, как было с Зилией Бишоп. Хотя Лавкрафт все еще говорит о ней, как о клиентке, в настоящем времени летом 1935 г., непохоже, чтобы после лета 1933 г. он действительно делал для нее какую-то серьезную работу.
Еще одной "негритянской" или совместной работой, в которую Лавкрафт поневоле оказался вовлечен осенью 1932 г., был рассказ "Через Врата Серебряного Ключа" [Through the Gates of the Silver Key]. Э. Хофманн Прайс был настолько в восторге от "Серебряного Ключа", что, пока Лавкрафт в июне гостил у него в Новом Орлеане, "предложил [написать] продолжение о том, случилось с Рэндольфом Картером после его исчезновения". Точная реакция Лавкрафта на это предложение нам неизвестна, хотя вряд ли она была слишком восторженной. Поэтому Прайс по собственной инициативе написал сиквел "Повелитель Иллюзии" [The Lord of Illusion]. Послав его Лавкрафту в конце августа, он выразил надежду, что Лавкрафт, возможно, согласится доделать его и позволит опубликовать, как совместную работу. Лавкрафт не торопился отвечать на письмо Прайса, но когда все-таки ответил, то заявил, что необходимы большие переделки, чтобы привести сиквел в соответствие с оригиналом. В доброжелательном ответном письме от 10 октября Прайс согласился почти со всеми предложениями Лавкрафта. Он по-прежнему надеялся, что Лавкрафт сможет выполнить переделку за несколько дней - в конце концов, он написал свою версию всего за два дня. Однако Лавкрафт закончит работу лишь в апреле 1933 г.
"Повелитель Иллюзии" совершенно кошмарен. В нем рассказывается смехотворная история о том, как Рэндольф Картер, после находки серебряного ключа входит в странную пещеру за домой его семьи в Массачусетсе и встречает там странного человека, который представляется как "Умр ат-Тавил, ваш провожатый"; он отводит Картера в некое нездешнее царство, где тот встречает Древних. Эти существа объясняют Картеру природу Вселенной: как круг получается из пересечения конуса с плоскостью, так и наш трехмерный мир происходит от пересечения плоскости с более сложным многомерным пространством; аналогично и время - это иллюзия, всего-навсего результат "урезания" бесконечности. Выясняется, что все когда-либо жившие Картеры являются частью одного архетипа, так что умей Картер управлять своей "плоскостью сечения" (плоскостью, которая определяет его положение во времени), он мог бы стать любым Картером, каким пожелает, из древности или далекого будущего. В якобы неожиданном финале старик, оказавшийся Картером, открывается группе людей, которые собрались, чтобы разделить его имущество.
Трудно вообразить историю более слабую, чем эта, и все же Лавкрафт чувствовал своего рода обязанность попытаться хоть что-то с ней сделать. Он делает справедливый вывод: "Черт, но это будет крепкий орешек!" Другие неотложные дела на протяжении многих месяцев мешали ему взяться за рассказ, так что работа над ним не была закончена до начала апреля.
Результат никоим образом нельзя назвать приличным. Если "Серебряный ключ" - пронзительное отражение самых сокровенных чувств и убеждений Лавкрафта, то "Через Врата Серебряного Ключа" ничто иное, как приключенческая фантастика с неуклюжими и вымученными математическими и философскими вставками. Лавкрафт сильно переработал сюжет, хотя и, как мог, сохранил идеи Прайса. История начинается в Новом Орлеане, куда несколько человек - Этьен Лоран де Мариньи (т.е. сам Прайс), Вард Филлипс (понятно кто), адвокат Эрнест K. Аспинуолл и странный человек по имени Свами Чандрапутра - съехались, чтобы обсудить раздел имущества Картера. Свами выступает категорически против, заявляя, что Картер все еще жив. Далее он рассказывает совершенно невероятную историю о том, что случилось с Картером после его возвращения в детство (что описано в "Серебряном ключе"):
Ведомый "провожатым", 'Умр ат-Тавилом (Длящим Жизнь), Картер через череду "Врат" попадает в некое царство "вне знакомых нам времени и измерений". Этот провожатый приводит Картера к тронам Древних, от которых тот узнает, что у каждого существа во Вселенной есть "архетип" и что родословная каждого человека - всего-навсего грань общего архетипа; Картер также узнает, что сам он - аспект "ВЫСШЕГО АРХЕТИПА", что бы это не значило. Затем неким загадочным образом Картер оказывается на планете Йаддит в теле фантастического существа, Зкаубы-Волшебника. Ему удается вернуться на Землю, но он вынужден носить маскировку из-за своего инопланетного облика.
Когда твердолобый реалист Аспинуолл поднимает Свами Чандрапутру на смех, наконец обнаруживается то, что едва ли может удивить какого-то читателя: Свами - сам Рэндольф Картер в чудовищном облике Зкаубы. Аспинуолл, сорвав маску, которую носит Картер, прямо на месте умирает от удара. Вслед за этим Картер исчезает в стоящих в комнате больших часах.
Прайс замечает, что "по [его] прикидкам, [Лавкрафт] оставил без изменений где-то меньше пятидесяти слов из моего оригинала" - комментарий, который заставил многих считать, что финальная версия рассказа в корне отличается от версии Прайса; но, как мы увидели, Лавкрафт посильно постарался сохранить базовую структуру рассказа Прайса. Цитаты из "Некрономикона" - по большей части Прайса, хотя кое-что привнесено и Лавкрафтом; а поразительный пассаж - "[Картер] дивился грандиозному самомнению тех, кто лепетал о злонамеренности Древних, как будто Они могли оторваться от своих вековечных грез, дабы излить гнев на человечество" - настолько созвучен собственным псевдомифологическим концепциям Лавкрафта, что неудивительно, что он оставил его почти нетронутым.
19 июня Прайс послал рассказ в "Weird Tales", одновременно хваля его и преуменьшая свою роль в нем. Фарнсуорт Райт, правда, отверг его. Но, верный своим противоречивым манерам, в середине ноября 1933 г. Райт захотел еще раз посмотреть на рассказ - и принял его неделю спустя. Он увидел свет в июльском номере 1934 г.
Медленно, но неумолимо Лавкрафт снова втягивался в деятельность самиздата, хотя на сей раз - в работу Национальной Ассоциации Любительской Прессы [National Amateur Press Association], так как его "родной" Объединенной больше не существовало. Где-то в конце 1931 г. Лавкрафта уговорили занять пост в бюро критики, здешнем аналоге отдела публичной критики. 18 апреля он породил обзорную статью (неозаглавленную) для "National Amateur", но она оказалась настолько большой, что не поместилась в номер, и официальный типограф, Джордж Дж. Феттер из Лексингтона (Кентукки), чуть позже выпустил ее отдельной брошюрой под названием "Новая критика поэзии". Эта статья - весьма здравое исследование вопроса, что же есть "реальная поэзия в отличие от простой рифмованой прозы", воплощающее новейшие взгляды Лавкрафта на предмет - одна из самых раритетных его публикаций.
В последующие годы Лавкрафта неоднократно привлекали к работе в бюро критики - несмотря на просьбы звать его, только если не удасться найти какую-то другую "жертву" (а этого никогда не происходило). Как правило, он разбирал стихи и как правило ухитрялся уговорить Эдварда Х. Коула позаниматься критикой прозаических произведений.