В поздней биографии Барлоу мы находим его субъективный рассказ о визите Лавкрафта:
Мы плавали по озеру на лодке и играли с кошками, либо вместе с кошками гуляли на шоссе, пока невероятное солнце садилось среди сосен и кипарисов...Главным образом, мы говорили - в основном, о фантастических рассказах, которые он писал и которые я пытался писать. За завтраком он рассказывал нам о своих снах...
...Наши беседы были полны небрежных упоминаний об упырях и кошмарных склепах на поверхностях странных звезд, и Лавкрафт сплетал атмосферу зловещих иллюзий вокруг каждого случайного звука с обочины, пока мы гуляли в компании трех моих котов, одного из которых он окрестил Альфредом Э. Кнопфом. А иногда его удавалось упросить почитать вслух его собственные истории - неизменно со зловещими интонациями и паузами в надлежащих местах. Особенно ему нравилось читать с выговором восемнадцатого века, с sarvant вместо "servant" (слуга) и mi вместо "my" (мой).
В этой части Флориды было не так много примет старины, но Лавкрафту с Барлоу удавалось-таки добраться до испанского сахарного завода в Де-Леон-Спрингс, построенного до 1763 г., - и до достопримечательностей соседней Нью-Смирны, включавших францисканскую миссию, построенную в 1696 г. В начале июня Лавкрафт побывал в Сильвер-Спрингс, примерно в 45 милях к северо-западу от Де-Лэнда. Он отчаянно надеялся попасть в Гавану, но ему просто не хватало на это денег.
Разумеется, Барлоу кормили и обеспечивали его жильем за свой счет - и были настолько гостеприимны, что категорически противились любому намеку, что он уедет. Несомненно, родители Барлоу понимали, что их сын и Лавкрафт, вопреки почти тридцатилетней разнице в возрасте, стали настоящими друзьями. Возможно, Барлоу был одинок - его брат Уэйн был намного старше (он родился в 1908 г.) и находился в армии, а не рядом, чтобы помочь его взрослению. Барлоу, конечно, занимал себя всякого рода литературными, художественными и издательскими проектами. Одним из его тогдашних замыслов был выпуск больших, 11x14 дюймов, репродукций художественных работ Говарда Уондри, однако Дональд безапелляционно забраковал план - возможно, потому что у него были собственные идеи (кстати, никогда не реализовавшиеся) насчет публикации работ брата.
Другой проект Барлоу, имеющий более прямое отношение к Лавкрафту, также закончился разочарованием. Начиная с 1928 г., отпечатанные У. Полом Куком страницы "Заброшенного дома" перебрасывались туда-сюда как теннисные мячики по причине скверного нервного и финансового состояния Кука. Барлоу впервые узнал об этом мертворожденном предприятии в начале 1933 г., а в феврале он предложил забрать непереплетенные страницы и заняться их распространением. Сперва Лавкрафт отнесся к идее с энтузиазмом и озвучил ее Куку, который в принципе согласился; но затем, в апреле, Кук был вынужден застенчиво отказаться, поскольку вспомнил, что уже пообещал передать отпечатанный материал для распространения Уолтеру Дж. Коутсу (редактору "Driftwind"). На этом дело застопорилось почти на год. Когда стало очевидно, что Коутс не собирается ничего предпринимать, Лавкрафт снова обратился к Барлоу, чтобы узнать, по-прежнему ли тот заинтересован в проекте. Барлоу был.
Где-то в конце зимы 1933 г. или в начале весны 1934 г. Барлоу получил 115 из 300 копий, отпечатанных Куком. Какое-то время считалось, что это было все, что уцелело, однако в мае 1935 г. Кук обнаружил еще 150 копий и отослал их Барлоу. (Таким образом, без вести пропавшими остается всего 35 листов - они могли быть розданы в 1928 г., потеряны или повреждены). Но сам Барлоу - захваченный настоящим вихрем деятельности - мало что сделал для их реального распространения. Хотя к тому времени он заделался искусным переплетчиком, в 1934-35 гг. он переплел всего штук восемь экземпляров: один - в настоящую кожу - для Лавкрафта, а семь других - в жесткий картон. У некоторых экземпляров на обороте титульного листа, как ни странно, стояла пометка "Copyright 1935 by R. H. Barlow"! Барлоу, видимо, смог раздать еще 40 экземпляров в непереплетенном виде - главным образом, друзьям и знакомым Лавкрафта. В конце 1935 г. Сэмюэль Лавмен предложил Барлоу попробовать распространять печатные листы через его книжный магазин, но Барлоу по какой-то причине не удосужился списаться с Лавменом по этому вопросу. Лавкрафт выказывал заметное раздражение медленностью Барлоу во всей этой ситуации - окончательно свыкнувшись с мыслью, что его первая "книга" стала полным крахом.
В своей биографии Барлоу отмечает, что он с Лавкрафтом работали над различными писательскими проектами; но из этого материала уцелело относительно немногое. Есть два стихотворения, озаглавленных соответственно "За Зимбабве" [Beyond Zimbabwe] и "Белый слон" [The White Elephant], а вместе названных "Bouts Rimes", для которых Барлоу придумал рифмы, а Лавкрафт, руководствуясь ими, сочинял собственно стихи.
Один литературный проект действительно реализовался - мистификация, известная как "Битва, что завершила столетие" [The Battle That Ended the Century]. Создателем этого фельетона явно был Барлоу - сохранились подготовленные им машинописные копии (одна со множеством чернильных пометок, сделанных Лавкрафтом). Смысл был в том, чтобы упомянуть как можно больше взаимных знакомых обоих авторов в шуточном тексте, якобы рапортующем о поединке тяжеловесов между Бобом-Два Ружья, Ужасом Равнин (Робертом Э. Говардом) и Сногсшибательным Берни, Диким Волком Западного Шокана (Бернардом Остином Дуайером). Упомянуто было более тридцати человек. Барлоу изначально использовал подлинные имена, но Лавкрафт счел, что это не слишком интересно, и придумал для них пародийные или каламбурные прозвища: например, Фрэнк Чаймслип Шорт [Frank Chimesleep Short] вместо Фрэнк Белкнэп Лонг. Сам Лавкрафт стал Хорс-Пауэром Хэйтартом [Horse-Power Hateart]. Некоторые из этих пародийных имен были правильно идентифицированы лишь недавно. Все это - симпатичная и вполне безвредная забава; единственная реальная колкость - замечание, касающееся докучливого Форреста Дж Аккермана: "Тем временем, повелитель соседнего королевства, Эффджей Аккаминский (также известный самому себе как критик-любитель), выражал неистовое раздражение техникой противоборствующих сторон, не забывая одновременно торговать вразнос фотографиями борцов (с собой на переднем плане) за пять центов за штуку". (Аккерман действительно в то время приторговывал своими фотографиями).
Естественно, шутку следовало пустить в народ - но таким образом, чтобы авторство не стало сразу же очевидно. План, насколько я могу его реконструировать, был таким: Барлоу должен был распечатать текст на мимеографе (копии представляют собой два длинных листа 8 Ґ x 14 дюймов, с текстом только на одной стороне каждого), а затем разослать копии по почте из какого-то места, которое нельзя было связать ни с ним, ни с Лавкрафтом. К середине июня, видимо, было готово 50 размноженных копий; их послали в Вашингтон (округ Колумбия), откуда они были разосланы (возможно, Элизабет Толдридж, общей знакомой и Лавкрафта, и Барлоу, но не связанной с кругом фантастов). Это, кажется, произошло прямо перед тем, как Лавкрафт наконец оставил Де-Лэнд и отправился на север, так что к тому времени, как Лавкрафт достиг Вашингтона, текст уже был на руках у его товарищей.
Причастность Лавкрафта и Барлоу к "Битве, что завершила столетие", разумеется, не вызывала вопросов - даже при том, что они оба (особенно Лавкрафт) публично всегда отрицали свое авторство. Они обсуждают реакцию знакомых на текст забавно заговорщическим тоном:
Обрати внимание на подпись - Чаймеслип Шорт - судя по нему наш розыгрыш удался и он [Лонг], как минимум, считает, что я видел эту вещицу. Не забудь, что если ты ничего не знаешь о ней, ты должен счесть это [подпись] просто его причудой - и что если ты все-таки видел рассылку, то решил, что она не заслуживает внимания. В своем ответе я проигнорировал намек.
21 июня Лавкрафт отправился в Сент-Огастин, оставшись там до 28-го числа. Затем он провел два дня в Чарлстоне, один в Ричмонде, один в Фредериксберге, два в Вашингтоне (где разыскал Элизабет Толдридж) и один - в Филадельфии. Когда он добрался до Нью-Йорка, то обнаружил, что Лонги вот-вот должны отправиться в Эсбери-парк и Оушен-гроув, морские курорты в Нью-Джерси, и увязался за ними, проведя там уикэнд. Домой он наконец возвратился 10 июля, спустя почти три месяца после отъезда.
Но поездки в этом году ни в коем случае не были закончены. 4 августа мы находим Лавкрафта и Джеймса Ф. Мортона в Баттонвудсе, Род-Айленд (район в городе Уорик); это была часть трехдневной поездки последнего в поисках своих генеалогических корней. 23 августа Лавкрафт встретился в Бостоне с Куком и Эдвардом Х. Коулом; на следующий день Лавкрафт в компании Кука отправился в Салем, а позже встретился в Лоренсе с Трайаутом Смитом; на следующий день Коул отвез Лавкрафта к Марбльхед.
Но все это оказалось просто разминкой перед поездкой на сравнительно короткое расстояние, давшей мощный творческий стимул. Остров Нантакет лежал всего в 90 милях от порога дома Лавкрафта (шесть часов на автобусе и пароме), но он никогда не бывал здесь до самого конца августа 1934 г. Вот какой мир ожившей старины ждал его:
Целые сплетения мощеных улиц с только колониальными домами по обеим сторонам - узкие, окаймленные садиками переулки - древние колокольни - живописный портовый район - все, что только мог пожелать любитель старины!... Я осмотрел старые здания, ветряную мельницу 1746 г., Музей Ист. Об., музей китобоев и т.д. - и прошел каждый дюйм старинных улочек и переулков пешком.
Но во время своего недельного (31 августа - 6 сентября) пребывания здесь Лавкрафт не только ходил пешком: впервые со времени детства он оседлал велосипед, чтобы побывать за пределами городской черты Нантакета. "Это было крайне весело после стольких лет - все это так живо напоминало мне юность, что мне казалось, что я должен поторопиться домой к открытию школы на Хоуп-ст.!" Лавкрафт жалел, что социальные условности неодобрительно смотрели на взрослых, разъезжающих на велосипедах по респектабельным городам вроде Провиденса.