Так или иначе, финансовая поддержка оказалась очень кстати - Лавкрафт выразительно, но, возможно, не слишком преувеличенно писал: "я никогда не был столь близок к очереди за бесплатной едой, как в этот год". В другом письме он прямо заявляет: "Недавние чеки воистину были спасательным кругом - настолько, что я боялся, что не смогу потратить их на поездки и вообще что-то менее прозаичное, чем еда и арендная плата!" Кроме 105$ за "Через Врата Серебряного Ключа" и 32.50$ от лондонского агентства Кертиса Брауна за предполагаемое (но не случившееся) переиздание "Музыки Эриха Цанна" Лавкрафт ничего не заработал на своих вещах в 1934 и 1935 г. В конце 1933 г. мы даже читаем у Лавкрафта о необходимости экономить на чернилах: он чувствует, что не может позволить себе покупку своих обычных чернил марки Skrip, по 25 центов за бутылку, и пытается перейти на 5-центовый Woolworth's. Скоро мы увидим, что даже два долгожданных чека от Street и Smith не спасли Лавкрафта и Энни от серьезных финансовых проблем следующей весны.
Тем временем, Уильям Л. Кроуфорд, который, должно быть, услышал от Лавкрафт об успехе с "Astounding", задумал послать туда "Тень над Иннсмутом", которую он было решил издать брошюрой. Лавкрафт в принципе не возражал, хотя и предупредил Кроуфорда, что из этого колодца, пожалуй, не стоит слишком часто черпать; кроме того, он понимал, что "Тень над Иннсмутом" куда менее близка к научной фантастике, чем две предыдущие вещи. Больше об этом не было слышно ни слова, и неясно, послал ли Кроуфорд рассказ в "Astounding"; если да, то тот, несомненно, был отвергнут.
Ликование Лавкрафта по поводу продаж в "Astounding" несколько скиснет, когда он увидит рассказы в печатном виде; но это будет месяцы спустя. Вполне очевидно, что если отказ - или даже неблагосклонный отзыв приятеля - мог погрузить Лавкрафта в депрессию и неуверенность в своих писательских с илах, то этот двойной успех побудил его вернуться к сочинительству. 5-9 ноября он сочиняет новый рассказ, "Скиталец тьмы" [The Haunter of the Dark].
Последняя оригинальная вещь Лавкрафта появлялась почти как шутка. Весной 1935 г. Роберт Блох пишет рассказ "The Shambler from the Stars", в котором убивает персонажа - прямо не названного, но явно намекающего на Лавкрафта. Лавкрафт был очарован; когда же рассказ вышел в "Weird Tales" (сентябрь 1935 г.), один из читателей, Б.М. Рейнольдс, не только расхвалил его, но и внес предложение: "Вопреки прежней критике, Роберт Блох заслуживает массу похвал за Шамблера со звезд. Теперь почему бы мистеру Лавкрафту не ответить любезностью на любезность и не посвящает автору рассказ?" Лавкрафт принял предложение - и его рассказ повествует о неком Роберте Блейке, который в финале превращается в труп, остекленелым взором пялящийся в окно своего кабинета.
Но несерьезность происхождения "Скитальца тьмы" не должна обманывать нас - это один из самых солидных рассказов Лавкрафта. Роберт Блейк, молодой автор мистических вещей, приезжает в Провиденс, чтобы писать. Глядя в окно своего кабинета на Колледж-Хилл и дальше - на отдаленный и смутно зловещей итальянский квартал, известный как Федерал-Хилл, Блейк подпадает под странное очарование одного сооружения - заброшенной церкви в "состоянии великой ветхости". В конце концов, он набирается храбрости реально пойти туда и забраться внутрь церкви - и находит внутри немало странного, например, экземпляры запретных книг. В большой квадратной комнате, на столпе покоится металлическая коробка, скрывающая необычный драгоценный камень или кристалл, полный порочного очарования; а неподалеку, самое ужасное, лежит истлевший скелет газетного репортера, чьи заметки Блейк находит и читает. В них говорится о дурнославной Церкви Звездной Мудрости, в XIX веке собравшей многочисленную паству; ее подозревали в сатанинских обрядах самого причудливого сорта, пока наконец церковь не была закрыта городскими властями в 1877 г. В записях также упоминается "Сияющий Трапецоэдр" и "Скиталец Тьмы", который не переносит света. Блейк заключает, что предмет на столпе и есть Сияющий Трапецоэдр, в "приступе неотступного, смутного страха" захлопывает крышку ларца и убегает прочь.
Позже до него доносятся слухи о странном грохоте, доносящемся с церковной колокольни, об учиненном там хаосе и о том, что все окна оказались наглухо забиты подушками, не пропуская внутрь свет. Ситуация достигает апогея, когда в результате мощнейшей грозы 8-9 августа на несколько часов отключается свет. Толпа суеверных итальянцев собирается вокруг церкви со свечами; они чувствуют, как над ними пролетает некий громадный темный объект:
Тотчас после этого с незримых высот пахнуло немыслимым смрадом, и дрожащие свидетели на площади ощутили приступ удушья и тошноты и от ужаса едва не попадали ниц. Одновременно воздух содрогнулся под взмахами могучих крыльев, и внезапно налетевший с запада ветер, куда более мощный, чем прежний порыв, выгнул мокрые зонтики и посрывал шляпы с голов. В кромешной тьме ничего было не различить, хотя кое-кто из вперивших глаза в небо очевидцев как будто приметил на чернильном небе громадное расширяющееся пятно еще более плотного мрака - нечто вроде бесформенного облака дыма, которое со скоростью метеора помчалось к востоку.
Рассказ довершает дневник Блейка. Тот, похоже, теряет контроль над ощущением своего "я" ("Меня зовут Блейк - Роберт Харрисон Блейк из дома 620 на Ист-Кнапп-стрит, Милуоки, Висконсин... я на этой планете"; и позже: "я это оно, а оно это я"); его ощущения путаются ("далеко есть близко, а близко есть далеко"); в итоге, он видит, как к нему приближается нечто невообразимое ("адский ветер - титаническое пятно - черные крылья - Йог-Сотот, спаси меня - тройной горящий глаз...") На следующее утро его находят мертвым - от удара молнии, хотя окно кабинета было закрыто и заперто.
Так что же, на самом деле, случилось с Блейком? Жуткая, но на первый взгляд загадочная запись в его дневнике - "Родерик Ашер" - все объясняет. Подобно тому, как в "Ужасе в сверхъестественной литературе" Лавкрафт говорит о "Падении дома Ашеров" По как о рассказе, который "показывает ненормально тесно связанную троицу существ, на которых завершается долгая и обособленная семейная история - брата, его сестру-близнеца и их немыслимо древний дом, обладающих единой душой и встречающих один общий конец", так и в "Скитальце Тьмы" он приводит нас к мысли, что существо в церкви - Скиталец Тьмы, олицетворение Ньярлатхотепа - пытается овладеть разумом Блейка, но погибает от удара молнии, а вместе с ним погибает и Блейк. Точно также, как в "Зове Ктулху" случайное погружение Р'лиэ спасает мир от чудовищной участи, здесь случайная вспышка молнии - все, что мешает существу впечатляющей мощи очутиться на свободе.
Многие поверхностные детали пришли в рассказ из "Паука" Ганса Гейнца Эверса, прочитанного Лавкрафтом в сборнике "Creeps by Night" Хэммета (1931). В этой истории рассказывается о человеке, который подпадает под губительные чары странной женщины, которую он видит в окне дома напротив, и в итоге, видимо, утрачивает собственную личность. Вся история изложена в форме дневника, в конце которого герой пишет: "Мое имя - Ричард Бракемонт, Ричард Бракемонт, Ричард - о, я не могу продолжить..." Нельзя безапелляционно сказать, что Лавкрафт превзошел Эверса.
"Скиталец Тьмы" не касается великих философских вопросов - Лавкрафт даже не использует всерьез базовую символику света и тьмы, как параллелей добра и зла или знания и невежества, - это просто чрезвычайно хорошо выполненный и полный саспенса рассказ о сверхъестественном ужасе. В ней есть только намеки на космическое, в частности в дневнике Блейка, в остальном же рассказ примечателен, главным образом, живым и ярким образом Провиденса.
Многие из описанных ориентиров явно имеют аналоги в реальности. Вид из окна кабинета Блейка, как прекрасно известно, ничто иное, как живое описание того, что Лавкрафт видел из окна собственного кабинета в доме 66 на Колледж-стрит:
Из кабинета Блейка... открывался изумительный вид на распростертые внизу городские крыши и на таинственные закаты, пылавшие за ними. Вдали, на горизонте, лиловели склоны далеких холмов. А на их фоне, примерно на расстоянии двух миль, высилась призрачная громада Федерал-Хилла, ощетинившаяся скопищем кровель и шпилей, чьи далекие очертания таинственно и зыбко колебались, принимая причудливые формы, когда городские дымы, вздымаясь ввысь, окутывал их.
Описание почти идентично тому, что можно найти в письмах Лавкрафта к Блоху и другим после его переезда в дом 66 на Колледж-стрит в мае 1933 г. Именно этот вид и по сей день открывается с Проспект-террэс, расположенной на уступе Колледж-хилла.
Церковь, столь заметно описанная в рассказе, также реальна (или, скорее, была реальна): это католическая церковь Св. Иоанна на Этуэллз-авеню на Федерал-Хилл, недавно приговоренная и разрушенная. Эта церковь реально была расположена на возвышении, хотя и не была (по крайней мере, в наше время) окружена металлической оградой. Во дни Лавкрафта это было весьма процветающее предприятие, важнейшая католическая церковь в районе. Описание интерьера и колокольни весьма аккуратно. Лавкрафт слышал, что в конце июня 1935 г. шпиль церкви был разрушен молнией (он в это время гостил во Флориде у Барлоу); вместо того, чтобы восстановить шпиль, церковные власти попросту накрыли кирпичную башню конической шапкой. Этот инцидент без сомнения дал толчок его воображению.
Конец 1935 г. увидел четвертый - и последний - рождественский визит Лавкрафта к Фрэнку Лонгу и остальной нью-йоркской шайке. Как ни странно, письма и/или открытки, которые он должен был посылать Энни Гемвелл, не сохранились, так что нам приходится воссоздавать детали визита по его письмам к другим. Лавкрафт, очевидно, покинул Провиденс в воскресенье, 29 декабря, и отсутствовал до 7 января. Помимо обычного светского общения со старыми друзьями (Лонг, Лавмен, Уондри, Тальман, Лидс, Кляйн