ер, Мортон) он встречался с новыми людьми: со своим новым корреспондентом Дональдом А. Уоллхеймом, с Артуром Дж. Берксом, чьи "Колокола океана" (декабрь 1927 г.) он справедливо полагал одной из лучших вещей, появившихся в "Weird Tales", и с Отто Байндером, который совместно с братом Эрлом публиковал мистические и научно-фантастические рассказы под псевдонимом Ээндо (Eando = E. and O.) Байндер. Он в первый раз с 1931 г. встретил Сибери Куинна и посетил обед Американской Литературной Гильдии - организации, к которой Хью Б. Кейв давно уговаривал его присоединиться.
Лавкрафт дважды посетил новый планетарий Хейдена Американского музея естественной истории, который потряс его своими изощренными чудесами, включавшими гигантскую модель Солнечной системы, которая показывала планеты вращающимися вокруг Солнца на реальных относительных скоростях, и купол, способный показать облик небесного свода в любой час, в любой сезон, на любой широте и в любой исторический период. Лавкрафт купил два 25-центовые планисферы и щедро подарил их Лонгу и Дональду Уондри, чтобы те меньше ошибались, упоминая в своих историях созвездия.
Как раз накануне отъезда до Лавкрафта дошли смутные слухи о рождественском сюрпризе, который готовит ему Барлоу - о переиздании "Кошек Ультара" в виде брошюры. Лавкрафт ничего не заподозрил, когда в октябре Барлоу мимоходом поинтересовался, были ли в рассказе, вышедшем в "Weird Tales", какие-то опечатки; Лавкрафт ответил отрицательно, на том все и закончилось. Учитывая щепетильное отношение Лавкрафта к ошибкам и опечаткам в его вещах, ничего удивительного, что первым, о чем он спросил Барлоу, когда услышал о брошюре, было: "Господи помилуй, Сэр, каково Вашему Дедушке было услышать о святской брошюре, напечатанной без разрешения или вычитки?" Но его страхи оказались беспочвенны: когда он, наконец, увидел книжицу (у Фрэнка Лонга), он не только пришел в безграничный восторг от щедрости Барлоу, но и с облегчением обнаружил, что текст напечатан крайне аккуратно и основательно.
"Кошки Ультара" - один из самых лакомых кусочков для коллекционера-лавкрафтианца. Было напечатано и переплетено сорок экземпляров "стандартного" издания (со штампом "The Dragon-Fly Press, Кассия, Флорида"), а еще два экземпляра были отпечатаны, как особые Red Lion Text. Один из них (Лавкрафта) сейчас находится в библиотеке Джона Хэя; местонахождение другого неизвестно. Похвалы, которые Лавкрафт возносил этой очаровательной книжицы, были оправданы: "Позвольте мне повторять свои поздравления качеству и аккуратности печати. The Dragon-Fly Press несомненно делает успехи!"
Другой книжицей, появившейся, видимо, в это же время, был "Чарлстон". Это мимеографическая брошюра, которая существует в двух "изданиях", если их можно так назвать. Г.К. Кениг, который в начале 1936 г. подумывал съездить в Чарлстон, попросил у Лавкрафта краткое описание тамошних достопримечательностей. Лавкрафт, всегда готовый поразглагольствовать о городе, любовь к которому была сравнима только с его любовью к Провиденсу, написал 12 января длинное письмо, которое сочетало краткую историю Чарлстона с советами по пешему маршруту. Это письмо в действительности было ничем иным, как сокращенным пересказом великолепного (и в то время все еще неопубликованного) "Отчета о Чарлстоне" 1930 г. - лишенным архаичных словечек, а также большей часть наиболее интересных, но слишком личных ремарок. Кениг пришел от письма в такой восторг, что распечатал и мимеографировал его, сделав порядка 25 копий. Когда Лавкрафт получил свой экземпляр, он нашел в нем ряд ошибок, которые предпочел бы увидеть исправленными; в свою очередь Кениг попросил его переписать начало и конец письма, чтобы превратить письмо в эссе. После того, как все правки и изменения были внесены, Кениг отпечатал где-то 30-50 экземпляров новой версии и "переплел" их (как и первую версию текста) в картонные папки, на которых было напечатано "ЧАРЛСТОН / Г. Лавкрафт".
Трудно установить точную дату этих изданий. Лавкрафт упоминает о получении первой версии 2 апреля, а второй - в начале июня. Еще один необычный момент - то, что брошюра по Чарлстону, напечатанная весной того же года Eletrical Testing Laboratories (где работал Кениг), содержит сделанные рукой Лавкрафта зарисовки чарлстонских зданий и архитектурных деталей. Директор лаборатории увидел иллюстрации (Лавкрафт приложил их к своему письму на отдельных листках), когда брошюра шла в печать, и попросил у Кенига - а не у Лавкрафта - разрешения напечатать и их. Самолюбие Лавкрафта было приятно потешено новым появлением в печати в качестве художника, первым за последние тридцать лет - предыдущим была астрономическая статья, написанная для "Providence Tribune" (1906-08), которая содержала нарисованную от руки карту зведного неба. Отыскать следы этой брошюры не удалось.
Вскоре после возвращения из Нью-Йорка, Лавкрафт - загруженный литературными обработками, разгорающейся междоусобицей в НАЛП и (зловеще) тяжелым случаем того, что он называл "гриппом", - все-таки изыскал время ввязаться в очередной литературный проект, на сей раз совместный с Кеннетом Стерлингом. Результатом стал интересный, хотя и легковесный научно-фантастический рассказ "В стенах Эрикса" [In the Walls of Eryx].
По словам Стерлинга идея невидимого лабиринта принадлежала ему и была позаимствована из знаменитого рассказа Эдмонда Гамильтона (горячо любимого Лавкрафтом) "Бог-чудовище Мамурта" [The Monster-God of Mamurth] ("Weird Tales", август 1926 г.), где описано невидимое здание в пустыне Сахара. Стерлинг набросал черновой вариант из 6000-8000 слов; Лавкрафт полностью переписал его ("без промедления", заявляет Стерлинг) - в блокнотике из линованной бумаги, видимо, похожем на тот, в котором он написал "За гранью времен", - в процессе расписав текст до 12 000 слов. Из рассказа Стерлинга напрашивается вывод, что известная нам версия рассказа полностью принадлежит Лавкрафту - и, действительно, именно так он и читается; можно только предположить (оригинальный черновик Стерлинга не сохранился), что, как и в случае с рассказами Прайса и Ламли, Лавкрафт, как мог, старался сохранить стиль самого Стерлинга и, разумеется, его идеи.
Соавторы развлекались, вписывая в рассказ ехидные шуточки над общими знакомыми (например, фарнот-мухи = Фарнсуорт Райт, редактор "Weird Tales"; трава эффджей и извивающиеся акманы = Форрест Дж Аккерман); я подозреваю, что шуточки принадлежали Лавкрафту, так как они крайне похожи на каламбурные прозвища, которыми пестрит "Битва, что завершила столетие". Повествование, однако, превращается в conte cruel, когда злополучный герой оказывается пойман в ловушку в невидимом лабиринте, выход из которого он никак не может найти, и, постепенно деградируя умственно и физически, описывает свое состояние и безуспешные попытки выбраться в дневнике.
Возможно, самый существенный недостаток рассказа - банальный выбор Венеры в качестве места действия. Но нужно отметить, что образ человека, без особого труда (хотя с кислородной маской и в защитном костюме) разгуливающего по поверхности Венеры, не выглядел в те дни нелепым. Насчет условий на поверхности этой планеты строилось множество предположений - некоторые астрономы полагали, что она влажная и болотистая, как Земля в палеозойскую эру; другие считали, что это бесплодная пустыня, терзаемая пыльными бурями; третьи думали, что планета покрыта громадными океанами карбонизированный воды или даже горячей нефти. И только в 1956 г. радиоволны показали, что температура поверхности не ниже 570* F, а в 1968 г. радиолокационные и радиоастрономические наблюдения подтвердили, что температура поверхности составляет 900* F (482* С), а атмосферное давление у поверхности Венере, по меньшей мере, в девяносто раз выше, чем на Земле.
Рукопись Лавкрафта была, по-видимому, перепечатана Стерлингом, так как сохранившаяся машинописная копия сделана на чужой печатной машинке. Авторская строка (наверняка, по настоянию Лавкрафта) гласит "Кеннет Стерлинг и Г.Ф. Лавкрафт". Рассказ был отправлен в "Astounding Stories", "Blue Book", "Argosy", "Wonder Stories" и, возможно, в "Amazing Stories" (на листе, предваряющем сам машинописный текст, все названия, кроме последнего, перечеркнуты). Наконец, он был издан в "Weird Tales" в октябре 1939 г.
Спустя меньше месяца после своего приступа "гриппа" Лавкрафт сообщает своим корреспондентам, что его тетя Энни серьезно больна - настолько, что потребовалась госпитализация (с 17 марта), а затем двухнедельное пребывание в частном санатории для выздоравливающих некого Рассела Гоффа (7-21 апреля). То был один из сравнительно немногих случаев, когда Лавкрафт пошел на обман, но в данных обстоятельствах обман был полностью оправдан. В действительности, Энни Гемвелл страдала от рака молочной железы, и в больнице ей сделали мастэктомию. Это явно не та тема, которую кто-то вроде Лавкрафта захотел бы открыто обсуждать даже с близкими друзьями.
В результате график Лавкрафта оказался полностью сорван. Даже до того, как Энни попала в больницу, ее болезнь (которая к 17 февраля приобрела серьезный характер) привела к тому, что у Лавкрафта совершенно не было "времени быть кем-то, кроме как комбинацией сиделки, лакея и мальчика на побегушках"; затем, после помещения в больницу, дела пошли еще хуже. Но он замечает любезно: "Но моей тетушке приходилось чертовски хуже, чем мне!" Далее он горестно констатирует: "Мои собственные планы полностью пошли к чертям, и я почти на грани нервного срыва. Мне так трудно сосредоточиться, что меня требуется примерно час, чтобы сделать то, что я обычно делаю за пять минут, - и мое зрение ведет себя дьявольски". Погода не улучшала ситуацию - до самого июля было аномально холодно.
Болезнь и пребывание Энни в больнице выявили печальное состояние семейных финансов. В этом можно наглядно убедиться, читая один из печальнейших документов, когда-либо написанных Лавкрафтом, - дневник, который он вел в отсутствии Энни и который он приносил ей раз в несколько дней, чтобы отчитаться о своих действиях. Среди постоянных упоминаний "возни с перепиской" (своею и Энни) и периодических попыток заниматься литературными обработками мы находим неприкрашенный рассказ о рискованном состоянии семейных финансов (еще сильнее ухудшенном больничными