й теткой Энни Гэмвелл и 12-летним кузеном Филлипсом. А еще совершил перелет на воздушном шаре в Броктон (Массачусетс) - город примерно на полпути из Провиденса в Бостон. Судя по этим поездкам он не жил совершеннейшим анахоретом; возможно, на воздушном шаре он катался вместе с Филлипсом Гэмвеллом. Свой 21-ый день рождения (20 августа 1911 г.) Лавкрафт отпраздновал, весь день напролет катаясь на трамвае:
Несмотря на дурное самочувствие, я решил устроить себе праздник и целый день проездил на трамвае - поехав на запад через живописную местность, откуда родом были предки моей матери, отобедав в Путнеме, Конн., свернув на север к Уэбстеру, Масс., (с которым связаны мои первые подлинные воспоминания), затем повернув на северо-восток к Уорчестеру, держа на Бостон и наконец ночью вернувшись домой по завершении поистине рекордного турне.
Это было своего рода возвращением в детство: несомненно, Лавкрафт вспоминал похожую поездку 1900 (или 1901) г., после которой он написал свой забавный "Отчет в стихах о чудесных приключениях".
В 1911 г. (вероятно, ближе к его концу) он видел президента Уильяма Говарда Тафта, когда тот во время предвыборной кампании останавливался в Провиденсе. Впоследствии он выражал огромное восхищение Теодором Рузвельтом и, вероятно, голосовал (или, как минимум, поддерживал) за Рузвельта, который рассорился со своим протеже Тафтом и с осени 1911 г. яростно выступал против его кандидатуры от Сохатых [прогрессивной партии]. Лавкрафт признается, что видел Рузвельта в Оперном театре Провиденса в августе 1912 г., за 2-3 месяца до выборов, но позднее делает следующее откровение:
Что до Вудро Вильсона - он твердый орешек для анализа. Я был за него в 1912, поскольку полагал, что он представляет цивилизованную форму правления, отличную от откровенно воровской плутократии твердолобых [консерваторов] Тафта и от слепо бунтарских Сохатых. Однако его нерешительная политика по отношению к Мексике почти немедленно охладила меня.
Таким образом, по итогам выборов 1912 г. Лавкрафт оказался на стороне победителей: поскольку Тафт и Рузвельт поделили голоса республиканцев, пост президента занял демократ Вильсон. Упоминание о Мексике относится к мексианской Гражданской войне, которая на протяжении последующих трех лет периодически вовлекала Соединенные Штаты в мексиканскую политику. Однако из приведенного выше отрывка неясно, голосовал ли сам Лавкрафт на выборах 1912 г.
12 августа 1912 г. он пишет свое первое и единственное завещание. Позднее я подробней расскажу об этом документе; в целом, в нем перечисляется, что делать с имуществом и денежными средствами в случае его смерти: они отойдут к его матери, Саре С. Лавкрафт, либо, если он ее переживет, к теткам Лилиан Д. Кларк (две трети) и Энни И. Гэмвелл (одна треть), либо, если он переживет и их тоже, к их потомкам. Засвидетельствовали завещание Эддисон П. Манро (отец Гарольда и Честера), Честер П. Мунро и адвокат Альберт А. Бейкер, который до совершеннолетия Лавкрафта являлся его опекуном.
Это подводит нас к вопросу - а продолжал ли Лавкрафт общаться со своими друзьями. Факты допускают двоякое толкование. Несомненно, что Лавкрафт испытывал определенное ощущение неудачи и фиаско, когда видел, как его школьные друзья женятся, находят работу и, в общем, ведут взрослую ответственную жизнь. Гарольд Манро женился, переехал в Восточный Провиденс и стал помощником шерифа. Честер Манро, о котором чуть ниже, уехал в Северную Каролину. Стюарт Коулмен пошел в армию, дослужившись, по крайней мере, до майора. Рональд Апхем стал коммивояжером. Один из одноклассников, чьи сочинения Лавкрафт частенько правил, позднее опубликовал, по крайней мере, одну статью в New York Tribune. Все это заставило его в 1916 г. заявить:
Я никогда не переставал стыдиться своего неуниверситетского образования; но, по крайней мере, знаю, что не мог поступить иначе. Дома я занимал себя химией, литературой и тому подобным... Я сторонился общества людей, полагая себя слишком большим неудачником, чтобы составить компанию тем, кто знал меня в юности и глупо ожидал от меня каких-то великих свершений.
Но вот что Эддисон П. Манро сообщает в интервью Уинфилду Таунли Скотту:
Он жил всего за несколько домов от нас и довольно часто бывал у наших сыновей. Помню, у нас в подвале была устроена комната, которую мальчики заняли под клуб, который пользовался популярностью из-за Говарда. Этот так сказать клуб состоял из полудюжины соседских мальчишек примерно лет по 20, и когда они устраивали так называемый "банкет", импровизированный и обычно самостоятельно приготовленный, Говард всегда выступал оратором, и мои мальчики всегда говорили, что его выступления - подлинные жемчужины.
По-видимому, это и был Исторический Клуб Ист-Сайда, чьи собрания продолжались даже после того, как участники закончили школу. Если Манро не ошибается относительно их возраста, тогда эти заседания тогда происходили точно в то самое время (1910 г.), когда по уверениям Лавкрафта он "сторонился общества людей", а, в особенности, своих друзей. Гарольд Манро делает любопытное заявление, что "После дней на Хоуп-стрит я ни разу не разговаривал с Говардом, хотя видел его несколько раз"; но мы-то знаем, что Лавкрафт и Гарольд в 1921 г. вместе побывали в Сельском клубе Грейт Медоу. В действительности, как покажут дальнейшие события, Лавкрафт никогда не утрачивал связи с семейством Манро; так что рассказ Эддисона П. Манро относительно встреч в "клубе" вполне может быть правдой. Далее он говорит:
Иногда мне удавалось поговорить с ним, и он всегда поражал меня зрелостью и связностью своей речи. Особенно мне запомнился один случай. Когда я был членом Сената Р.А. в 1911-1914 гг., у нас на повестке дня было несколько важных мероприятий; Говард как-то вечером завел разговор об этих мероприятиях, и я был изумлен его осведомленностью относительно вещей, которые обычно не интересны молодому двадцати лет отроду. Честно говоря, он знал больше, чем 75 процентов сенаторов, которые проголосовали за них.
Вряд ли Манро ошибается насчет срока своих полномочий в Сенате Род-Айленда, так что, видимо, его воспоминания точны. Своей осведомленностью о политической жизни Род-Айленда Лавкрафта, несомненно, хотя бы отчасти был обязан тому факту, что он - вероятно, именно тогда - от корки до корки проштудировал всю подшивку Providence Gazette and Country-Journal (1762-1825) в Публичной библиотеке Провиденса. Несомненно, он регулярно читал и Providence Journal (или, скорее, ее вечернее издание, Evening Bulletin, на которое подписывался и впоследствии).
То, что Лавкрафт продолжал общаться, как минимум, с одним из Манро, объясняет существование двух любопытных, хотя и посредственных стихов: "Стихи, предназначенные Шурину Друга Автора в подарок на Новый Год" и "М-ру Манро за его Поучительный и Увлекательный Рассказ о Швейцарии". Первое стихотворение не датировано, но, вероятно, написано в 1914 г.; рукопись второго датирован 1 января 1914 г. "Друг автора" из первого стиха - это Манро, хотя я и не знаю который из них. В "Представляя м-ра Честера Пирса Манро" Лавкрафт сообщает, что отчет о Швейцарии был написан Честером, хотя и не уточняет, с какой целью; возможно, это было университетское задание. Одно двустишие невольно описывает отшельничество самого Лавкрафта:
Th' untravell'd student, close within his doors,
The lofty peak and crystal lake explores.
Лавкрафт - чья нога до 1921 г. не ступала за пределы штатов Род-Айленд, Массачусетс и Коннектикут, который ни разу не переночевал под чужой крышей между 1901 и 1920 гг. и который (главным образом, по финансовым причинам) никогда не покидал Северную Америку, - должен был находить идею поездки в Швейцарию столь же фантастической, как и поездки в Антарктиду.
Вот как Лавкрафт описывает свою литературную деятельность во время этого "пустого" периода:
Работы по химии - плюс некоторые исторические и краеведческие исследования, - вот что наполняло годы моей немощи примерно до 1911, когда меня потянуло к литературе. Тут я устроил своему стилю самую основательную ревизию; раз и навсегда очистив его от некоторых гнусных газетных штампов и нелепых подражаний Джонсону. Мало-помалу я выковал орудие, которое следовало выковать десятилетие назад - пристойный стиль, способный передать то, что я желал сказать. Но я по-прежнему писал стишки и тешил себя иллюзией, что я - поэт.
Любопытнее всего то, что у нас почти нет образчиков его прозы за период между "Алхимиком" (1908) - или последней астрономической заметкой для Providence Tribune, "О солнечном затмении в июне" (1 июня, 1908)... смотря, что было написано позднее, - и первой заметкой для Providence Evening News 1 января 1914 г. Есть курьезное письмо в редакцию Providence Sunday Journal (3 августа 1913 г.) с жалобой на неудобное расположение концертной площадки в парке Роджера Уильямса (судя по письму, Лавкрафт часто бывал на этих концертах) и довольно неправдоподобным предложением выстроить громадный концертный зал наподобие Дионисийского театра в Афинах. Есть еще несколько писем, которых я коснусь чуть ниже.
Зато сохранился целый ряд стихов, вероятно, написанных "около 1911" или чуть позже. Немногие из них заслуживают какого-то внимания, но одно представляет биографический интерес: "Члены Мужского клуба при Первой Универсалистской церкви Провиденса, Р.А. - своему Президенту, готовому уехать во Флориду для поправки здоровья".
Нет способа точно датировать это стихотворение -оно могло быть написано как 1910, так и в 1914 г.; однако обратим внимание на сам тот факт, что Лавкрафт, похоже, состоял в мужском клубе! Первое Универсалистское общество было учреждено в Провиденсе в 1821 г. и первоначально его церковь находилась на пересечении улиц Вестминстер и Юнион - там, где сейчас деловая часть Провиденса. Новая церковь была выстроена в 1872 г. на углу улиц Грин и Вашингтон (западная окраина делового Провиденса, возле Публичной Библиотеки); должно быть, именно туда Лавкрафт и ходил в мужской клуб. Во всей этой ситуации чувствуется рука матери Лавкрафта: не сумев (по крайней мере, дважды) привить сыну обычное религиозное воспитание в воскресной школе, он, возможно, решила, что менее формальная церковь больше придется ему по душе. По всей вероятности