узей Исторического Общества Хаверхилла вместе с Миртой Элис Литтл и ее матерью, которая была близко знакома с директором - так что им позволили осмотреть музей, который тот день не был открыт для публики; и на следующий день вернулся домой.
Надо ли нам придавать какое-то значение тому, что он зачастил в гости к Литтл? После этого она, кажется, буквально выпадает из картины - за исключением единственного визита, который Лавкрафт нанесет ей летом 1922 г. Даже если здесь были какие-то романтические - или хотя бы намек на романтические - отношения (в чем я сомневаюсь), они явно прервались. Возможно, по причинам, которые скоро станут очевидны.
Август действительно стал для Лавкрафта месяцем путешествий. 8-го числа в 9.30 утра Гарольд Бэйтман Манро вытащил Лавкрафта из дому, чтобы вновь посетить Сельский клуб Грейт Медоу в Рехоботе. У Манро, теперь бизнесмена и помощника шерифа, были дела в соседнем Таутоне, и он захотел провести остаток дня вместе со своим другом детства, предаваясь воспоминаниям о давно прошедшей юности. Для Лавкрафта, в душе всегда готового вернуться в свое счастливое детство, этот момент был полон переживаний - особенно после того, как здание клуба оказалось почти нетронутым, несмотря пятнадцать лет запустения:
Не было ни обветшания, ни даже вандализма. Столы стояли, как во время оно, знакомые нам картины с неразбитыми стеклами по-прежнему украшали стены. Ни дюйма толя не сорвано, и цементный очаг, заложенный нами, по-прежнему отделан мелкими камешками, что мы втыкали в него, когда он был еще новым и влажным - камешки составляли инициалы G.M.C.C. Ничего не пропало - кроме огня, честолюбия, жара юности в нас самих - и чего никак нельзя заменить. Итак, двое солидных мужчин среднего возраста на миг поймали отблеск золотого и радужного прошлого - поймали его и много дней напролет вздыхали, что его больше нет.
За двенадцать дней до своего 31-го дня рождения Лавкрафт объявляет себя человеком "среднего возраст". Но на один день он может вернуться в счастливое прошлое. Был даже план (предложенный Гарольдом) воскресить G.M.C.C. и устраивать ежемесячные встречи с Рональдом Апхемом и Стюартом Коулменом, которые по-прежнему жили в Провиденсе. Но Лавкрафт верно заявляет (полторы недели спустя), что "Г Б М без сомнения обо всем об этом сейчас позабыл. Он не так скучает по юности, как я". Наверное, оно и к лучшему: худшим, что могло произойти с Лавкрафтом вскоре после смерти матери, было возвращение к детству и его безответственности. Ему надо было двигаться дальше, в большой мир.
17 августа Лавкрафт вновь приезжает в Бостон на встречу любителей. Усиливающееся напряжение между ОАЛП и НАЛП породило некоторую неловкость. Лавкрафту пришлось предпочесть встречу со своей группой ОАЛП в среду 17 августа участию в собрании Хаб-Клаба (который преимущественно состоял из "националистов") на следующий день. Вдобавок Элис Хамлет захотела, чтобы Лавкрафт навестил ее в Дорчестере, - она настолько ненавидела "националистов", что даже не приехала на запланированное собрание ОАЛП, чтобы не рисковать встретиться с кем-то из них. Но Лавкрафт пропустил 11-часовой поезд в Бостон и сел на него только в 12.25. Он прибыл в Дорчестер в 13.44, но к тому времени Хамлет с компанией уже отправились навестить больного товарища в частную лечебницу в Квинси. "Выражаясь прозаично, опоздание на эту поездку не причинило мне глубокого огорчения; но дорчестерцы выглядели удивительно расстроенными... Мисс Х., похоже, рассматривает сорванный график, как форменную катастрофу". Создается впечатление, что Элис Хамлет была в большем восторге от Лавкрафта, чем он от нее.
Приехав в Бостон, Лавкрафт отправился в Артистическую школу Карри на Хантингтон-авеню возле площади Копли, где впервые встретился с Энн Тиллери Реншо, многолетним активистом самиздата, которую он почти с первого момента своего появления в самиздате поддерживал при выборах на официальные должности. Она приехала из Вашингтона, где была главой английского отдела Университета Исследований. Лавкрафт с Реншо проспорили о философии большую часть дня. Вечером все встретились в доме Лилиан Мак-Муллен (53, Мортон-стрит, Ньютон-Центр); здесь собрались Уинифред Джексон, Эдит Минитер и прочие, но Лавкрафт весь вечер играл с серым котенком, принесенным кем-то из самиздатовцев. Он снова отказался спеть, хотя выступить согласились и Мак-Муллен, и Реншо. В какой-то момент Реншо предложила Лавкрафту написать учебник английского - по иронии судьбы, сама Реншо напишет плохонький учебник по ораторскому искусству, который Лавкрафт станет править в последние дни своей жизни. Как обычно, Лавкрафт сел на последний поезд и вернулся домой в 13.20 дня.
Тем временем, обстановка в самиздате накалялась. Лавкрафт без труда был избран официальным редактором на 1920-21 и 1921-22 гг., а его "литературная" фракция, по сути, контролировала Ассоциацию: Альфред Гальпин был ее Президентом в 1920-21 гг. (заодно против правил занимая пост председателя Отдела публичной критики), Ида С. Хотон из Колумбуса (Огайо) была Президентом в 1921-22 гг.; прочие приятели Лавкрафта, вроде Пола Дж. Кэмбелла, Фрэнка Белкнэпа Лонга и Элис Хамлет, тоже поголовно занимали официальные должности.
Но картина ни в коей мере не была радужной. У Лавкрафта были серьезные трения с президентом Хотон, и даже годы спустя он заявлял, что она "разыграла целую гамму оскорблений и реальных нападок - увенчавшуюся аж клеветой на мое управление Союзными фондами!". (Последний пункт относится к работе Лавкрафта в Фонде Официального Органа - регистрации взносов или пожертвований членов ассоциации за публикацию в "United Amateur".) Эти раздоры, похоже, не просочились в печать - по крайней мере, со стороны Хотон; но Лавкрафт все же ответил, в конце 1921 г. написав стихотворение "Медуза. Портрет". Это самая злобная и несдержанная из его стихотворных сатир, и в ней он немилосердно высмеивает Хотон за ее лишний вес и якобы дурной нрав:
Soak'd in her noxious venom, puff'd with gall,
Like some fat toad see dull MEDUSA sprawl;
Foul with her spleen, repugnant to the sight,
She crudely whines amidst eternal night.
Стихотворение в декабре 1921 г. вышло в "Tryout" без обращение к Хотон (найденного в машинописной версии); но даже так, подозреваю, объект сатиры был очевиден хотя бы для некоторой части самиздатовцев.
На других фронтах также возникли проблемы. Уже было рассказано, как Уильям Дж. Дауделл и Лео Фриттер выражали свое негодование деспотической политикой Лавкрафта в "United Amateur", где он печатал преисущественно материалы своих товарищей. В "Woodbee" за январь 1922 г. Фриттер, продолжая свои нападки, напишет: "Официальный печатный орган - рупор всех членов [ассоциации] и в этом качестве должен стать депозитарием для всех видов литературных течений в Ассоциации". Лавкрафт огрызнулся в ответ в своей колонке "От редактора" ("United Amateur" января 1922 г.):
Наша конституция не определяет функций "United Amateur" помимо срочного издания определенных официальных документов. Остальное оставлено на неписанное сочетание традиции и усмотрения редакции. Каждый редактор, когда-либо избранный, полностью контролирует содержание журнала, за вычетом важнейших официальных материалов; вне этого, его единственная обязанность - молчаливое одобрение основных текущих целей Ассоциации.
Парируя жалобы на своевластие, он заявляет, что пытается придерживаться стандартов, установленных, когда ОАЛП в 1912 г. распалась на две группировки, - теперь он жестоко называет это "уходом хронически политизированного элемента".
Но на этот раз Лавкрафт не победил. На выборах ОАЛП в июле 1922 г. партия "литераторов" проиграла своим оппонентам. Говард Р. Коновер стал Президентом; Эдвард Т. Мазуревич - первым вице-президентом; Стелла В. Келлерман - вторым вице-президентом; Эдвард Делберт Джонс - председателем Отдела публичной критики. Никто из них не был близким знакомым Лавкрафта. Сам он проиграл Лео Фриттеру пост Официального Редактора с 29 голосами против 44. Удар, без сомнения, был серьезным, и именно тогда Лавкрафт мог понять, что этот этап его деятельности в самиздате подходит к концу.
Но Лавкрафт посмеялся последним. Новое руководство сумело-таки выпустить свои шесть номеров "United Amateur", но на съезде в конце июля 1923 г. литературная партия Лавкрафта почти полностью была избрана обратно. Как это ни невероятно, Соня Х. Грин избрана Президентом, хотя она понятия не имела, что внесена в бюллетень. ["Полагаю, вы получили карточку с результатами выборов в Союз - с поразительным и необъяснимым объявлением миссис Грин (которая, очевидно, ничего не знает о этом) президентом", - писал ГФЛ Фрэнку Белкнэпу Лонгу 18 сентября 1923 г.] Такой поворот событий явно возмутил Фриттера с товарищами, и они устроили новому руководству обструкцию; секретарь-казначей, Альма Б. Сэнгер, удерживала средства и не отвечала на письма, так что "United Amateur" не выходил вплоть до мая 1924 г. Осенью 1923 г. Соня выпустила мимеографическую листовку "К членам Союза", прося их сплотиться для возобновления деятельности, восстановить членства и, в общем, приложить все усилия для выведения ОАЛП из кризиса.
В колонке "От редактора" в майском номере "United Amateur" 1924 г. Лавкрафт откликнулся на ситуация с неожиданной горечью:
и снова Союз, без малого придушенный нежными заботами желающих оградить его от суровых ветров литературы, пустился в долгий и тяжелый путь "назад к нормальности". Кое-кто здесь испытывает соблазн разглагольствовать на тему "а-я-вам-говорил" и извлекать всякие полезные морали из полного развала, что следует за бунтом против высоких стандартов качества; но, увы, подобное злорадство de luxe в высшей степени бессмысленно. Ситуация преподает нам свой урок, и мы еще не настолько далеко ушли от этого болота, чтобы предаваться досужему ликованию. Будущее - в наших собственных руках, и низвержение anti-literati не даст нам ничего, если мы не готовы восстановить разрушенное здание, которое они снесли в 1922 году.