Лавкрафта; по его словам, это "было настолько всецело и полностью именно то, что требовалось, что я атаковал его с почти свирепым неистовством". И примерно через месяц, объявляет Лавкрафт, была написана "Поэма об Улиссе".
Помимо прочего, эта работа - яркий пример лаконичности: Лавкрафт ужал 12 000 строк "Одиссеи" Гомера в 88 строчек. Даже прозаический пересказ Булфинча занимает в издании "Современной Библиотеки" тридцать страниц. Лавкрафт достиг такой лаконичности, повырезав из сюжета относительно несущественные части - к примеру, первые четыре книги (странствия Телемаха) и, как ни странно, одиннадцатую книгу (схождение в Аид) - а, главное, пересказав историю в хронологическом порядке, от отплытия Одиссея из Трои до его возвращения на Итаку, вместо причудливого стиля, в котором Одиссей Гомера повествует о своих странствиях.
"Поэма об Улиссе" очаровательна. В ней мало грамматических ошибок (it's вместо its; ложные анахронизмы вроде storme и darke), несколько сомнительных рифм (storme/harme) и лишь одна ложная рифма (first/nurse), в остальном же она прелестна от начала и до конца.
Согласно спискам работ, обнаруживаемым на тыльной стороне детских произведений Лавкрафта (один - в "Поэме об Улиссе", еще один - в Poemata Minora, том II), Лавкрафт написал аналогичные парафразы "Илиады" и "Энеиды", а также вещи под названием "Мифология для детей" (возможно, пересказ Булфинча) и "Древний египетский миф, пересказанный для самых маленьких" (и вновь, вероятно, по Булфинчу, поскольку в 34 главе "Века преданий" пересказаны некоторые египетские мифы, в частности об Изиде и Озирисе).
Античность, однако, была для Лавкрафта чем-то большим, нежели литературные опусы; чем-то одновременно глубоко личным и даже квази-религиозным. Он тепло вспоминал о походах в музей при Род-Айлендской художественной школе (колледж у подножья холма Колледж-Хилл, вдоль Бенефит-стрит) в 1897-99 гг. (музей и был открыт только в 1897 г.). В то время, по воспоминаниям Лавкрафта, музей помещался в "неудобном и никак неподходящем полуподвале главного здания" в доме 11 по Уотермен-стрит (снесенном при постройке тоннеля в 1914 г.), но, тем не менее, он
...был для меня зачарованным царством - истинным магическим гротом, где предо мной раскрывалась слава - Греции и величие - Рима. С тех пор я повидал много иных музеев искусств, и ныне проживаю лишь в пяти центах езды от второго по величине в мире [т.е. от музея Метрополитен в Нью-Йорке]; но клянусь, что ни один из них не тронул меня так сильно, не дал столь близкого и живого ощущения соприкосновения с древностью, как тот скромный полуподвал на Уотермен-ст. с его скудными гипсовыми слепками!
Несомненно, туда его водили мать или дед. В другом письме Лавкрафт говорит, что "В скором времени я перезнакомился с основными музеями классического искусства в Провиденсе и Бостоне" (под этим он, предположительно, подразумевает Музей Изобразительных искусств в Бостоне и Музей Фогга в Провиденсе), и начал собирать маленькие копии греческих скульптур. Результатом стало страстное увлечение античным миром, а затем своего рода религиозные переживания. Пусть Лавкрафт сам поведает нам об этом в своем неподражаемом стиле:
Лет в семь-восемь я был подлинным язычником, столь опьяненным красою Греции, что обрел полуискреннюю веру в старых богов и Духов природы. Я всерьез воздвигал алтари Пану, Аполлону, Диане и Афине и в сумерках высматривал дриад и сатиров в лесах и на полях. Однажды я твердо уверился, что вижу этих лесных созданий, танцующих под осенними дубами; своего рода "религиозное переживание", по-своему столь же истинного, как субъективные экстазы любого христианина. Скажи мне христианин, что он чувствует реальность своего Иисуса или Яхве, и я отвечу, что видел козлоногого Пана и сестер гесперийской Фаэтузы ("Исповедь Неверующего").
Определенно, это шпилька в адрес Булфинча, который торжественно заявляет в самом начале "Века преданий": "Верования Древних Греции и Рима умерли. Так называемые божества Олимпа не имеют ныне ни единого почитателя среди живущих".
Сочиняя этот абзац, Лавкрафт явно старался показать, что его скептицизм и антиклерикализм имеют очень раннее происхождение; но, возможно, он повинен в некотором преувеличении. Ранее в том же эссе он пишет, что "был наставлен в библейских легендах и узнал о Святом Николае в возрасте примерно двух лет и принял их с пассивным равнодушием, не отличающемся ни критической остротой, ни воодушевленным приятием". Далее он заявляет, что примерно в пять лет ему объяснили, что Санта-Клауса не существует, и он немедленно задался вопросом, "почему же Бог тоже не выдуманный". "Вскоре после того", продолжает Лавкрафт, его отправили в воскресную школу при Первой Баптистской церкви, но там он заделался таким злокачественным иконоборцем, что ему разрешили не ходить на занятия. В другом случае он, однако, заявляет, что это произошло с ним в 12 лет. Когда мы изучаем философское становление Лавкрафта, кажется более вероятным, что инцидент с воскресной школой на самом деле произошел в двенадцать, а не в пять лет. Но Лавкрафт явно посещал уроки в воскресной школе и раньше, и здесь его растущая преданность Риму, похоже, вызвала некоторые конфликты:
Когда Рим подавали при мне с... невыгодного ракурса - воскресно-школьные ужасы о Нероне и гонениях на христиан - я не испытывал ни капли согласия с учителями. Я чувствовал, что один добрый римский язычник стоит шести дюжин пресмыкающихся ничтожных отбросов общества, ударившихся в фанатичную иноземную веру, и открыто сожалел, что это сирийское суеверие не было сокрушено. ...Когда дошло до репрессий Марка Аврелия и Диоклетиана, я полностью симпатизировал правительству и ни на йоту - христианскому стаду. Попытки заставить меня отожествиться с этим сбродом, казались моему разуму смехотворно нелепыми.
Что приводит к очаровательному признанию, что "в семь лет я носил вымышленное имя Л. ВАЛЕРИЙ МЕССАЛА и пытал воображаемых христиан в амфитеатрах".
К семи годам жизни Лавкрафт научился читать, сменил два псевдонима (Абдул Альхазред и Л. Валерий Мессала), начал писать стихи и документальную прозу и на всю жизнь обрел нежную любовь к Англии и к историческому прошлому. Но аппетит его воображения еще не был насыщен; и зимой 1896 г. у него появилось еще одно увлечение: театр. Первой увиденной им пьесой стала "одна из малых вещиц Денмена Томпсона", "The Sunshine of Paradise Alley", где, к восторгу Лавкрафта, действие разворачивалось в трущобах. Затем он наслаждался "добротными" пьесами Генри Артура Джонса и Артура Уинга Пинеро; а на следующий год его вкус был улучшен просмотром первой пьесы Шекспира, "Цимбелина", в Оперном театре Провиденса. В 1916 г. память Лавкрафта была достаточно хороша, чтобы вспомнить, что дело было на рождественском дневном сеансе, в субботу в 1897 г. Он устроил в своей комнате маленький кукольный театр, от руки разрисовал декорации и неделями разыгрывал "Цимбелина". Увлечение Лавкрафта драматическим искусством продолжалось, по крайней мере, еще пятнадцать-двадцать лет; около 1910 г. он видел как труппа Роберта Мантелла исполняет "Короля Джона" и юного Фрица Лейбера в роли Фольконбриджа. Лавкрафт также с энтузиазмом воспринял кинематограф, и, как мы далее обнаружим, что некоторые фильмы повлияли на самые значимые его работы.
Начиная с трехлетнего возраста - пока его отец медленно угасал в больнице Батлера - интеллект и воображение юного Говарда Филлипса Лавкрафта получали один стимул за другим: сперва колониальная архаика Провиденса, затем "Сказки" братьев Гримм, "Тысяча и одна ночь", "Старый мореход" Кольриджа, литература восемнадцатого столетия, театр и Шекспир и, наконец, Готорн, Булфинч и мир античности. Замечательная последовательность, - и многие из этих увлечений продлятся всю его жизнь. Остается упомянуть еще одно влияние, что окончательно и бесповоротно обратило Лавкрафта в человека и писателя, которого мы знаем: "А затем я открыл для себя ЭДГАРА АЛЛАНА ПО!! То была моя погибель, и в возрасте восьми лет я узрел, как голубые небеса Аргоса и Сицилии померкли от миазматических испарений могилы!"
3. Темные леса и Бездонные пещеры (1898-1902)
История того, что Лавкрафт называл литературой о потустороннем[11], до 1898 г. увлекательна, и сам Лавкрафт написал, возможно, ее самый талантливый исторический обзор в эссе "Сверхъестественный ужас в литературе" (1927). Использование "сверхъестественного" в западной литературе можно проследить вплоть до "Илиады" с ее вмешательством богов в дела людей; однако, как Лавкрафт верно утверждает, weird fiction как таковая может возникнуть только в эпоху, которая уже перестала верить в существование сверхъестественного. Призрак в "Гамлете" вызывает благоговение и страх не своими словами и поступками, но одним фактом своего существования: он бросает вызов, либо противоречат тому, что мы почитаем неизменными законами Природы. И потому неудивительно, что отцом первой классической работы в жанре "о сверхъестественном" стал образцовый человек эпохи Просвещения - тот, кто даже не осознавал, что история, сочиненная им всего за две недели на основе сна о средневековом замке, поспособствует ниспровержению столь лелеемого им рационализма.
И все же не всегда понимают, что после того, как в рождество 1764 г. "Замок Отранто" Хораса Уолпола вышел из типографии на Строберри-хилл, в литературе не произошло немедленной чудесной перемены. Хотя "Старый английский барон" Клары Рив (1777) был прямым подражанием (а на деле - упреком) роману Уолпола, понадобился дополнительный импульс германского романтизма, чтобы запустить "готическое" движение в литературе в 1790-х гг. Именно тогда Анна Радклифф публикует свой "Лесной роман" (1791), "Удольфские тайны" (1794), "Итальянца" (1797) и другие романы, на время сделавшие ее популярнейшим автором в англоязычном мире. Тогда же 20-летний Мэтью Грегори Льюис публикует "Монаха" (1796); немного позднее Чарльз Роберт Мэтьюрин выпускает свой первый роман, "Роковая месть" (1807), а затем увенчивает готическую традицию "Мельмотом-Скитальцем" (1820). Уолпол, Радклифф, Льюис и Мэтьюрин - лишь основные фигуры в английской готике; но их окружали дюжины имитаторов, пародистов и литературных ремесленников - феномен крайне напоминал "бум" литературы ужасов в 1980-х гг. Полный перечень Фредерика С. Фрэнка перечисляет 422 романа, написанных до 1820 г.; большинств