Наконец в середине октября Лавкрафт вернулся домой. Хаутейн уже попросил его о новом серийном рассказе, на этот раз - из четырех частей. Лавкрафт бездельничал вместо работы до середины ноября, но (возможно, поскольку Хаутейн, наконец, заплатил за "Герберта Уэста, реаниматора" и выдал аванс размером в половину платы за новый рассказ) он, в конце концов, взялся за дело и в том же месяце написал "Затаившийся страх". {В письме к Сэмюелю Лавмену (17 ноября 1922 г.) ГФЛ заявляет, что еще начинал писать; а в начале декабря отсылает рассказ Кларку Эштону Смиту (ГФЛ - Кларку Эштону Смиту, 2 декабря 1922 г.). Поскольку он был записан в куда более сжатые сроки, чем "Герберт Уэст, реаниматор", рассказ кажется более цельным, чем его предшественник, несмотря на неизбежную шокирующую концовку в финале каждой части.
Наверное, никто не считает "Затаившийся страх" одной из вершин мастерства Лавкрафта - даже среди его ранних рассказов; и все же он не так плох, как полагали многие критики, и снова в нем заметно немало предвестий техник и приемов, позднее использованных с большим успехом. Несмотря на тривиальную мелодраматичность зачина ("Гром гремел в небесах в ту ночь, когда я явился в заброшенный особняк на вершине Темпест-Маунтин в поисках затаившегося страха"), рассказ довольно живо повествует о поисках главным героем неведомого существа, которое учинило резню среди обитателей Катскилльских гор неподалеку от особняка Мартенсов. Герой убежден, что заброшенный особняк является логовом или сосредоточием ужаса, и приходит в него на ночь в сопровождении двух товарищей, Джорджа Беннета и Уильяма Тоби. Они ложатся спать в одной постели в одной из комнат особняка, оставив пути отступления через дверь или через окно. Хотя один из них должен бодрствовать, пока другие спят, на всех нападает странная сонливость. Рассказчик просыпается и к своему ужасу обнаруживает, что Беннет и Тоби (спавшие по бокам от него) унесены некой тварью. Но почему пощадили его?
Во втором эпизоде мы обнаруживаем, что рассказчик взял себе нового компаньона для помощи в поисках, Артура Манро. Они знают, что затаившийся страх обычно бродит по округе во время сильных гроз, и останавливаются переждать подобную грозу в пустой хижине. Манро, который выглядывает в окно, кажется, ненормально зачарован чем-то снаружи и не отвечает, когда его зовут. Тронув его за плечо, рассказчик обнаруживает, что "Артур Манро был мертв. И на том, что осталось от его изжеванной и выеденной головы, больше не было лица".
В третьем эпизоде герой понимает, что должен обратиться к истории особняка, чтобы понять его связь с затаившимся страхом. Особняк был построен в 1670 г. Герритом Мартенсом, богатым голландцем, ненавидевшим англичан; его потомки продолжали сторониться соседей и в итоге переженились на "многочисленной прислуге имения". Один из них, Ян Мартенс, пытался избежать общей участи и был убит своей родней. Эпизод заканчивается на чудовищном появлении "неведомой твари" в подземном тоннеле, на который герой натыкается, разрывая могилу Яна Мартенса.
В заключительном эпизоде, наконец, выясняется правда: существует не один монстр, а целый их легион. Вся гора изрыта подземными ходами, которые служат приютом омерзительным тварям, похожим на помесь обезьян с кротами: они - "конечный результат дегенерации млекопитающего; ужасающие порождения изолированного размножения, умножения и людоедского питания над и под землей; и воплощение всего ощерившегося хаоса и оскаленного страха, что таятся за жизнью". Иными словами, это были выродившиеся потомки семейства Мартенсов.
Тема наследственного вырождения будет властно звучать в менее "космических" произведениях Лавкрафта; мы уже видели ее в "Артуре Джермине" и снова увидим в "Крысах в стенах" и в "Тени над Иннсмутом". Здесь ужасы кровосмешения показаны во всей своей кошмарной красе. Было бы несложно устроить кухонный фрейдистский разбор этой темы (принимая во внимание такие вещи, как явное равнодушие Лавкрафта к сексу, частые браки его собственных предков со своими кузинами и даже его вероятную осведомленность о причине смерти своего отца), но я считаю более убедительной расовую интерпретацию. Вероятно, они работают в тандеме. Но я не думаю, что эту тему можно исчерпывающе объяснить, апеллируя к фактам биографии Лавкрафта: она с большой силой изображена в некоторых его произведениях, где социальный подтекст далеко превышает обстоятельства жизни самого автора.
Разумеется, некоторые автобиографические штрихи в рассказе есть, но они довольно незначительны. Имя Артура Манро явно позаимствовано у братьев Манро, тогда как имя "Ян Мартенс" напоминает о доме Яна Мартенса Шленка (1656) во Флэтбуше, старейшем существующем доме в Нью-Йорке. Правда, во время своих посещений Нью-Йорка в 1922 г. Лавкрафт не видел этого дома и, в сущности, мог и не знать о нем, когда писал "Затаившейся страх" - он упоминает об этом доме в письме к Морису У. Мо от 31 июля 1923 г., но посетит его лишь в 1928 г. Однако совсем рядом с домом 259 на Парксайд-авеню есть улица Мартенс-стрит, которая, возможно, и стала источником имени.
Сюжет "Затаившегося страха" более детективный, чем в большинстве других его работ - автор ловко скрывает истинное положение вещей до, по крайней мере, третьего эпизода. Только в финале мы узнаем о роковой ошибке в рассуждениях (мнении, что причина кошмара - один-единственный монстр), которая приводит к гибели Беннета и Тоби: их унесли разные существа, подобравшиеся каждое со своей стороны.
Третий эпизод, наверное, обретает наибольшее значение в контексте более поздних произведений Лавкрафта: подобное обращение к истории будет неоднократно встречаться в будущих рассказах, отражая настроение, выраженное Лавкрафтом в письме 1929 г.: "Прошлое реально - оно все еще здесь". Оправдывая свои изыскания, герой "Затаившегося страха" делает странное горькое заявление: "Только история осталась мне после того, как все остальное обратилось сатанинскими издевательствами". Что тяжелое бремя прошлого давит на настоящее и будущее; что исторические изыскания (и, говоря шире, все научные исследования) в чем-то помогают нам примириться с нашим уделом; что есть моменты прошлого, которые, наверное, лучше не трогать, но, тем не менее, приходится, чтобы понять наше место в мире - все эти идеи, возможно, лишь намекаются в "Затаившемся страхе", чтобы более основательно и полно выразиться в великих произведениях последнего десятилетия жизни Лавкрафта.
Предположительно по просьбе Лавкрафта, Кларку Эштону Смиту были заказаны иллюстрации к сериалу, по две к каждой части. Это очень занятные штриховые рисунки. Позднее Лавкрафт жаловался (другим, но не Смиту), что Смит в своих иллюстрациях не слишком следовал тексту. Еще позже Фрэнк Лонг (вероятно, имея в виду эти иллюстрации) утверждал, что в художественных работах Смита систематически содержатся сексуальные намеки; Лавкрафт отмахнулся от этой идеи, однако Смит явно не слишком тихо посмеялся - многие деревья и растения на иллюстрациях откровенно имеют форму пенисов, яичек и вагин. Лавкрафт без преувеличения не замечал подобных вещей, и я уверен, что соль шутки так до него и не дошла.
"Затаившийся страх" выходил в "Home Brew" с января по апрель 1923 г. Я не нашел никаких свидетельств того, что Лавкрафт получил положенные ему 10$ за два последних эпизода, но, с другой стороны, нет и свидетельств, что он их не получил. В последнем номере объявляется, что журнал меняет свое название на "High Life"; позже Лавкрафт сообщает, что после этого переименования журнал в 1924 г. перестал выходить. Он, без сомнения, был рад отделаться от "мерзкой газетенки".
Хотя был уже конец года, и чувствительность Лавкрафта к холоду не позволяла ему слишком долго оставаться вне дома, путешествия 1922 года еще не были окончены. В середине декабря он посетил Бостон, чтобы на заседании Хаб-Клаба встретиться с Эдит Минитер и остальными. Вслед за этим он решил в одиночку побывать в некоторых старинных городках Северного Побережья, в частности в Салеме. Это произошло то ли в воскресенье 17-го, то ли в понедельник 18-го числа. {В письме к Кляйнеру (11 января 1923 г.) он датирует поездку "понедельником"; в другом письме (ГФЛ - Джеймсу Ф. Мортону, 12 марта 1930 г.) заявляет, что это было 17 декабря, то есть в воскресенье. В "Миссис Минитер - оценки и воспоминания" он, как ни странно, утверждает, что в поездке в Марбльхед его сопровождали Минитер и Коул; но, возможно, это относится к более поздней поездке}. Естественно, Салем привел его в восторг - это была первая настоящая встреча Лавкрафта с XVII веком, и он подробно описывает Дом Ведьм (1642), Дом Семи Фронтонов и другие знаменитые достопримечательности; там же он узнает от местных жителей о существовании еще одного старинного городка, чуть выше по берегу, под названием Марбльхед, который еще примечательнее. Сев на автобус, Лавкрафт был "перенесен в самый чудесный район, о котором я только мечтал, и награжден самым мощным и цельным эстетским переживанием за многие годы".
Марбльхед был - и, в целом, остается по сей день - одним из самых очаровательных тихих городков Массачусетса с прекрасно отреставрированными колониальными домами, кривыми, узкими улочками и призрачным кладбищем на вершине холма, с которого открывается великолепный панорамный обзор города и ближней гавани. В старой части города ощущение древности почти полное - мало что из примет современности вторглось сюда. Именно это и пленило Лавкрафта:
Незапамятный апофеоз баснословной древности! Когда настал вечер, я кинул взгляд вниз, на тихое селение, где один за другим угасали огни; на мирные дымовые трубы, нахлобучившие колпаки, и на силуэты старинных коньков на фоне западного неба; на мерцающие наборные окошки; на безмолвный неосвещенный форт, хмуро и грозно нависший над уютной гаванью, где он угрюмится с 1742, когда его воздвигли для зашиты от фрегатов французского короля. Тени прошлого! Насколько же, о Mater Novanglia, я плоть от твоей почтенной плоти и обладатель твоей вековечной души!