Напиши еще много простых и понятных вещей,
Без которых непонятна и непроста моя жизнь
Напиши мне письмо
Несмотря на то, что мы не в разлуке,
И я могу дотронуться до тебя рукой
Несмотря на то, что мы каждый вечер
Говорим на кухне о погоде и новостях
Напиши мне письмо,
Чтобы я мог в ответ
Написать, что люблю тебя
И скучаю и считаю дни
«Я нахожу себя в тех, кого вижу вокруг…»
Я нахожу себя в тех, кого вижу вокруг –
Вот в этих добрых и незамысловатых людях,
Что с обеда сидят за пивом и в горячих беседах
Показывают друг другу дырки от бывших зубов
Или в этой хромой бабке, что по скользкой дороге
Тянет тележку с картошкой в остывший дом
Жизнь ее сужена до простого стремления выжить
И протерпеть еще один посланный Богом день
Или в кривой собачонке, что семенит за старухой,
Искоса и недоверчиво поглядывая на меня
Жизнь ее сведена к простому стремлению следовать
За человеком и сторожить его судьбу
Я совсем недавно был пьян и теперь голоден
А еще я прост как те добрые люди в пивнушке
И слаб как та усталая бабка с тележкой
И свободен от долгих дум как тот мелкий пес
А еще я счастлив И это не имеет отношения
К успехам, приобретениям и прочим понтам
Счастье – это когда от брошенной другом шутки
Ты захохочешь щербато от стен до потолка
Счастье – это когда ты дотащишь тележку до дома
Это когда ты с холода слопаешь миску баланды
И задремлешь, свернувшись калачиком у печи
Уткнувшись горячим носом в собственный хвост
«Август. Всю ночь лил дождь…»
Август Всю ночь лил дождь
И лес парит на рассвете
Тропинки пропали в лужах
Спасаясь от слоистой воды,
Заползла на упавшую ветку
Гусеница зеленобокая
Омолодевшие травы вокруг
Переживают обилие влаги
Притихли грибы на опушке
Открылась земная дуга
Идти по ней нужно прямо
До нижнего края света
Туда, где потоки дождей
Собирают последнюю реку
Ступишь в нее – не вернешься
Унесешь это утро в глазах
Этот лес сырой, этот август,
Черностволые эти сосны
Ты лучше останься здесь
Вот как гусеница Пережди
«Во мне есть неназванный свет…»
Во мне есть неназванный свет,
Который рвется наружу
Мне нельзя его потерять
Мне нельзя оставаться на месте
Поэтому я бросаюсь в бег
Я продираюсь сквозь толщу протонов
Вязну в сгустках первовещества
Задерживаю дыхание в подземных водах
Уворачиваюсь от комьев глины и камней
Терплю прикосновения жуков и червей
Все! Я вырвался из недр на поверхность!
В блаженстве растянувшись на глади листа,
Я встречаю изумленный взгляд муравья
И впервые сквозь капли дождя вижу солнце
И улитка нашептывает мне свои сны
Но мне нужно двигаться дальше, вверх
В дерзком беличьем прыжке и в страхе
Я впиваюсь когтями в кору сосны
И короткие жесткие крылья дрозда
Поднимают меня над шумящим лесом
Порывы ветра влекут меня выше,
Я легок, как оброненное перо
Полет мой прост, как почерк стрижа
Мысли свободны и душа светла
И куда-то вниз упала земля
Кто же я? Насекомое, зверь, или птица?
Или ветер? Я возношу к небу руки
И понимаю, что я человек
Я уже наверху Я целую Распятие
И молю, поцелуй меня, Господи!
«Жизнь и смерть, любовь и память…»
Жизнь и смерть, любовь и память
Четыре слова, четыре предела
Падают хлопья снега
Я раскрываю ладонь
Вот особенно крупная снежинка,
Частица любви и влечения,
Зачарованно устремляется к руке,
Опускается на горячую плоть
Я сжимаю руку Короткая жизнь
Хрупкого снежного существа
Завершается скорой смертью
Любовь и влечение
Более не существуют
Ненадолго остается память
Ощущением холода на руке
Я гляжу на небо, на вихрящийся снег
Снег порошит глаза
И неторопливо тает
Это не слезы И теперь я знаю,
Что в пределах жизни я свободен от смерти
И пределы памяти я преодолеваю в любви
«Давайте представим зеленые луга…»
Давайте представим зеленые луга,
Рощи магнолий, окутанные теплом,
Вьющиеся в мягких травах ручьи,
Ласковую, как милая дева, реку,
Представим зверей с улыбкой в глазах,
Хрустальных рыб и сияющих птиц
Согласитесь – это похоже на рай,
Рассказанный в древних книгах
Теперь обратимся к пределам иным –
Туда, где небо встречают снега,
Усыпанные заячьим следом
Туда, где простор и покой берегут
Убранные инеем ели
Туда, где ты можешь, взглянув на солнце,
Увидеть всю свою жизнь
В восточных книгах об этом ни слова,
Но я точно знаю – это подлинный рай
«Припавшая набок карусель…»
Припавшая набок карусель
Проворачивается с ржавым скрипом
На заборе начертаны маты,
Таинственные, как древние руны
В землю вкопано колесо
Мир не видел уродливее клумбы
В ней серые от пыли цветы
Обвисают от безысходной жары
По горячему резиновому кругу
Сосредоточенно ползет жук
Космически синего цвета
Синева насекомого добела
Раскалена полуденным солнцем
Эта шестиногая сковородка
Неторопливо поглощает тлю,
Засыхающую на пыльных цветах
У клумбы топчется ворона
Поклевывая шелуху и окурки,
Она исподволь следит за жуком
Намерения птицы неочевидны
Ворона явно не голодна
Поэтому жуку дарована жизнь,
О чем, впрочем, тот не ведает
И продолжает жевать тлю
Ворона, вкопанное колесо, жук
Три простые точки бытия
Прежде я сомневался в прочности мира
Теперь я спокоен
«Я сижу в привокзальном кафе…»
Я сижу в привокзальном кафе
Пол выстлан плиткой В клетку
Черная клетка Белая клетка
Снова черная Снова белая
Снова И снова
Я выпил рюмок больше, чем черных клеток вокруг
Я выпью водки еще – больше, чем белых клеток
Мой поезд приходит по черным дням,
а уходит по белым
В черных вагонах плачут, а в белых смеются
И в белой водке – черная горечь
А я, прищурясь, отчетливо вижу,
Как в черном ко мне крадется сон,
А в белом шествует смерть
О чем это я? Уже черная ночь
Белые звезды стынут на черном небе
Я опять пропустил свой поезд
Он ушел без меня в белый свет
Я сижу в привокзальном кафе
Черная клетка Белая клетка
Еще рюмка водки Еще одна
И на этот раз я успею на поезд
Сяду в черный вагон и, плача, засну
Сяду в белый вагон и, смеясь, умру
Бьет крылами белая птица,
Упавшая в черный омут
Мечется в черном поле
Загнанный белый зверь
Где я? Белый день, а в глазах черно
Я сижу в привокзальном кафе
Черная клетка Белая клетка
Снова черная Снова белая
Снова И снова
«Ты пришла…»
Ты пришла
Взяла деньги
Разделась
Легла
И готова раздвинуть ноги
Чертова кукла с бритым лобком
И я осторожно, боясь повредить
Сложный дорогостоящий механизм,
Откручиваю против часовой стрелки
Твою красивую пластиковую голову
С застывшей улыбкой на латексных устах
Пускай, от греха, полежит на столе
Что же дальше?
Смешно и странно признаться,
Но мне не особенно нужен и тот агрегат,
Ради которого я вызвонил тебя,
Набрав твой номер нетвердой рукой
И я осторожно, боясь повредить
Сложный и незаменимый механизм,
Откручиваю его по часовой стрелке
И аккуратно кладу на стол
Рядом с твоей головой, на которой
Застыла пластмассовая улыбка
Подальше от греха
Что же дальше?
Я хватаю тебя за ногу
Я мотаю твое обезглавленное тело
По тесному гостиничному номеру
И поскольку я недавно был пьян,
Я ненароком задеваю твоим запястьем
За некрепкую оконную раму
Бог ты мой! Или черт, не знаю!
Но раздается звон и летит стекло!
И мы с тобою тоже летим,
Только не вниз, нет! Мы летим вверх!
Туда, где не нужно то нелепое, земное,
Что мы оставили в номере на столе
Туда, где нет женщин и нет мужчин
Где есть только небо и только смех
И где, не поверишь, есть счастье,
Не стесненное гостиничными стенами
И двумя часами оплаченной любви
А как тебя, кстати, зовут, малышка?
Нет головы? Немота! Но руки сплетают –
Дуль-си-не-я Да брось ты, дура!
И я тоже, клянусь, я совсем не тот,
За кого ты меня принимаешь!
Но будь осторожна – прямо по курсу
Чудище злобное машет крылами!
И твой нежный трепет – он мне как огонь!
И я бросаюсь в схватку, я повисаю на крыльях,
Я вращаюсь в обе стороны сразу,
Сопровождаемый топаньем, хлопаньем,
Уханьем, скрипом деревянной птицы –
И всплесками твоих онемевших рук,
О моя восхитительная сеньорита!
Впрочем, силы мои на исходе
И чудовище бросает меня на землю
Рядом с твоим безголовым телом