Владимир Ильич заметил, рабочие мнутся, медлят с ответами. Владимир Ильич положил карандаш, всунул пальцы за проймы жилета, откинулся на спинку стула и ждал.
— Докладывай ты, — подтолкнул пожилой молодого.
И другой локтем в бок:
— Роман, излагай.
У Романа горло осипло. В Октябрьские дни, с винтовкой наперевес, перемахивая через три ступеньки, вбегал роскошной мраморной лестницей в Зимний дворец. Юнкера отстреливались из-за углов. Но Роману было не страшно. Будто крылья несли его.
Товарищ Роман, что же сейчас-то ты заробел? Ведь Ленин с тобой говорит. Ленин всё понимает. Он наш.
— Владимир Ильич, с поклоном мы к вам…
— Нет, нет! Поклонов не надо, — строго отрезал Владимир Ильич. — Что за дело у вас? Давайте откровенно, по-дружески.
И улыбнулся. Так хорошо улыбнулся.
И от ленинской улыбки Роман осмелел и без утайки рассказал, какая важная причина привела их к Председателю Совета Народных Комиссаров. Хотелось бы Роману с товарищами рассказать Владимиру Ильичу про завод, да не работают больше они на заводе. Из рабочего класса откомандировали их в народный комиссариат, или, короче сказать, наркомат. Царские чиновники разбежались, не пожелали с Советской властью сотрудничать. Кто не убежал, волынку вместо работы волынит. Прислали рабочих…
— Советской власти на подмогу прислали? — живо перебил Владимир Ильич.
— Вроде так.
— И что же?
Владимир Ильич сощурился и не сводил с Романа испытующих глаз. Роман в замешательстве пригладил русые волосы. Как на горячих углях сидел.
— Не получается, Владимир Ильич.
Стыдно признаваться. А зачем и пришёл? Затем, чтобы прямо сказать: «Не выходит. Не умеем. Не можем».
— Товарищ Ленин, Владимир Ильич, — вставил рабочий постарше, — прикажите обратно в рабочий класс нас вернуть. Трудно нам.
Третий подхватил:
— На заводе с пользой работали. А в наркомате тычемся, ровно слепые.
Они просили так убедительно! Наверно, Владимир Ильич согласится, и рабочие с чистой совестью вернутся к станкам.
Он всё молчал. И они замолчали.
— Вы думаете, мне легко управлять государством? — вместо ответа спросил Владимир Ильич. — Вы думаете, у меня опыт есть? Ведь я никогда не был Председателем Совнаркома. И другие наши наркомы никогда не были прежде наркомами.
Один рабочий нерешительно покачал головой:
— Больно уж внове всё.
— Так старое-то мы с вами сломали! Кто вместо нас станет устраивать новое?
И Ленин повеселел, ближе придвинулся со стулом к рабочим и стал уговаривать, объяснять. Конечно, трудно рабочим в наркоматах без знаний. Зато есть пролетарское чутьё. Надо нашу, партийную, советскую линию проводить в наркоматах. Кроме рабочих, кто будет её проводить? Всюду рабочий глаз нужен, рабочий контроль.
— А ну как ошибёмся, Владимир Ильич?
— Ошибёмся — поправимся. Не умеем — научимся. Итак, товарищи рабочие, — вставая, твердо сказал Владимир Ильич, — партия послала вас, выполняйте долг. — И с одобряющей и доброй улыбкой повторил: — Не умеем — научимся.
После такого разговора с Лениным у рабочих робость пропала. Владимир Ильич заразил их уверенностью: силы будто втрое прибавилось. Теперь с утра до ночи не будут вылезать из наркомата, пока не поймут всю механику.
— Обещаем, товарищ Ленин, долг выполним, — сказали рабочие.
И все трое вышли из кабинета Председателя Совнаркома уверенные. И говорили между собой, что правильно Владимир Ильич рассудил наше рабоче-крестьянское государство, нам и в ответе быть за него.
ТЯЖЁЛЫЙ УРОК
Четырёхлетняя война разорила страну. В Петрограде всё лютее был голод. По карточкам давали четверть фунта хлеба, и всё. А это кусочек величиной с пол-ладони. Будешь ли сыт таким кусочком? На завтрак не хватит, не то что на целый день. Да варили на обед селёдочный суп. Так в рабочих семьях, так в Совнаркоме. И Владимир Ильич так же жил и получал такой же скудный паёк.
Ленин собирал Совнарком ежедневно — уж очень дел было много. Всё неотложные. Как бороться с голодом — первое неотложное дело. Не один Питер, все города голодали. А хлеб был в России. В Сибири был и в Поволжье. Надо из деревень раздобыть хлеб и по голодающим городам развезти — кажется, просто? Ох, не просто! Железнодорожный транспорт расстроен. Значит, надо в первую очередь налаживать транспорт. Ведь и топиться городам нечем: дров нет, угля нет. Так давайте скорее налаживать транспорт! Не тут-то было! Всюду полно саботажников, спекулянтов. Спекулянты на народном бедствии хотели нажиться, саботажники — подорвать революцию. За ними буржуазия стояла. Буржуазия ненавидела Советскую власть. Буржуи, царские чиновники, спекулянты портили, вредили, мешали. Буржуи надеялись: вот придут немцы, свергнут Советы, тогда заживём. Только и мечтали о немецкой победе.
Было о чём задуматься Ленину!
У немцев сохранилась ещё сильная армия. А у нас старая, царская, разваливалась. Офицеры бросали позиции, уходили. Солдаты рвались домой. Страшная опасность нависла над родиной.
«Что делать?» — думал Ленин. Днём и ночью собирались члены ЦК партии, народные комиссары. Обсуждали, решали, как быть.
— Товарищи! Мы подписали Декрет о мире, надо кончать войну с немцами, — говорил Ленин.
И Совнарком послал немецкому командованию предложение о мире. Немецкие власти согласились. Условие немецкое было: все земли, которые немцы захватили у нас во время войны, переходят к ним.
— Примем условия, другого выхода нет, — сказал Владимир Ильич.
Другого выхода не было. Народ был измучен войной. Измучен разрухой. Народ хотел мирно жить, трудиться, накапливать силы.
На заседаниях Центрального Комитета партии много раз обсуждался вопрос о заключении мира с Германией. Ленин доказывал: надо непременно закончить войну. И скорее, скорее. Пусть на тяжёлых условиях. На всякие жертвы надо пойти во имя спасения Советской Республики. Надо укреплять Советскую власть, создавать новую рабоче-крестьянскую армию, восстанавливать хозяйство.
Если бы все поддержали Владимира Ильича! Нет. Острые разногласия начались. Нетвёрдые, нестойкие люди спорили с Лениным, высказывались против заключения мира. «Грабительский мир. Не хотим подписывать грабительский мир», — говорили они. Не понимали, какая страшная беда подкрадывается к Советской России.
А Ленин понимал. Тяжело ему было.
— Товарищи! У нас разруха и голод. Нет у нас сил. Хоть на время надо получить передышку, чтобы сохранить Республику Советов.
Так убеждал Владимир Ильич. Он был твёрдо уверен в своей правоте. И потому так непоколебимо, горячо убеждал товарищей. И убедил.
Советское правительство вновь направило к немецким генералам делегацию. Главой делегации был Троцкий. Он был наркомом. Что же он сделал?
Предательски нарушил указания Ленина. Центральный Комитет партии и Советское правительство вынесли решение подписать с германским командованием мир. Империалисты рвутся задушить Советскую страну. Необходимо сорвать вражеские планы. Любой ценой — мир!
А Троцкий? Мира не подписал, а войну объявил прекращённой. Солдаты наши хлынули по домам, бросили фронт. Фронта не стало.
И немецкие генералы без препятствий двинули свои армии по русским дорогам. Глубже, глубже в Россию. Ближе, ближе к столице. Совсем близко. Петроград под угрозой. Неужели немецкие генералы захватят столицу? Неужели конец революции?
Буржуи, спекулянты, торговцы притаились и ждали. И уже готовили чёрные списки, с кем расправляться. Готовили списки большевиков и рабочих.
На руку немецким империалистам и буржуазии было поведение Троцкого. Троцкий и раньше не раз мешал создавать в России боевую партию коммунистов. Не раз сколачивал всякие группировки против Коммунистической партии, против Ленина.
Снова непрестанно собирался ЦК, Совнарком. В Смольном не было дров. Печи не топились. Холодно. Члены ЦК и наркомы сидели за длинным столом в пальто и шубах, подняв воротники. Лица были суровы. Февральская метель свистела и кружила за окнами.
— Горький, обидный, тяжёлый урок! — сказал Ленин.
Теперь все знали и видели, как Ленин был прав. Зачем сразу не послушали Ленина?
«Социалистическое Отечество в опасности!» — выпустил воззвание Совет Народных Комиссаров.
Рабочие, крестьяне, товарищи! Вставайте на защиту Отечества! — призывало воззвание.
Тысячи добровольцев в городах, деревнях и рабочих посёлках откликнулись на воззвание Совнаркома и Ленина.
И создалась новая армия.
Красная Армия. Советская Армия. Вступила против немецких захватчиков в бой. Не пустила их дальше.
Это было в феврале 1918 года. С тех пор каждый год мы празднуем 23 февраля день рождения нашей Советской Армии. Она не раз защищала нас от врагов. И всегда защитит.
Немецкие генералы, когда Красная Армия против них выступила, решили согласиться на мир. Теперь это был договор ещё более грабительский. Ещё больше земель отхватили у нас немецкие генералы. Контрибуцию наложили на нас. Контрибуция — значит: платите победителям деньги. А ещё и хлеб, мясо и другие продукты давайте.
Советское правительство вынуждено было на это пойти.
«Этот зверь прыгает хорошо… Он прыгнет ещё раз… Поэтому надо быть готовым… брать даже один день передышки», — так Ленин сказал на VII экстренном съезде партии.
VII съезд выслушал доклад Председателя Совнаркома о войне и мире и признал политику Ленина верной.
А через несколько месяцев в Германии произошла революция. И грабительский договор стал недействителен.
— Далеко наш Ильич смотрит! — одобрительно говорили рабочие.
МОСКВА, МОСКВА…
Был поздний мартовский вечер. На платформе под названием Цветочная площадка по Николаевской железной дороге на окраине Питера стоял состав с тёмными окнами. Платформу охранял караул. Вдоль всего поезда виднелись винтовки латышских стрелков. Пулемёт глядел чёрным дулом в сумрак ночи с паровозного тендера. Какие-то люди перебегали по платформе, прикрывая тусклый свет ручных фонарей. Кого-то пропускали в вагоны. Паровоз разводил пары. Поезд с тёмными окнами ждал отправления. Куда?