»[561]. Неудивительно, что Леонардо старается уехать, не привлекая лишнего внимания.
Обеспокоенность Синьории возвышением Борджиа тем временем только растет: флорентийцы считают его захватническую политику в Центральной Италии угрозой самому существованию республики. В 1501 году, в попытке задобрить Валентино, ему через Козимо ди Гульельмо деи Пацци, епископа Ареццо, предлагают пост генерал-капитана, но безуспешно – Чезаре продолжает претворять в жизнь свои пугающие планы.
В Пьомбино Леонардо осматривает укрепления города и порта, зарисовывает береговую линию между Популонией и Фоллоникой, наблюдает за бегом волн, «сотворенных морем в Пьомбино»[562]. Но главное, у него наконец-то есть возможность поближе познакомиться с молодым человеком, о котором говорят либо с восхищением, либо с ужасом: новым Цезарем, политиком, кондотьером без чести и совести, способным, кажется, подчинить своей железной воле даже саму судьбу. Вещей у художника немного: не считая записной книжки, лишь стопка листов для рисования да геодезические инструменты – циркуль и транспортир.
Потом он возвращается во Флоренцию, где, как мы видели, находит ожидающие ответа письма Изабеллы д’Эсте.
С начала июня начинается сущий ад. Флоренцию потрясают прескверные новости: Вителли, подняв бунты по всей Вальдикьяне, захватил для Пьеро Медичи Ареццо.
Этот кондотьер вообще становится для Флоренции худшим кошмаром: его боятся даже сильнее, чем Валентино. Послужив сперва французам, а затем и самим флорентийцам в их войне с Пизой, он был обвинен в измене, а его брат Паоло – обезглавлен. Так Вителлоццо, поклявшийся отомстить Флоренции, стал одним из самых свирепых капитанов Борджиа, сохранив, впрочем, весьма неоднозначные отношения и с Лоренцо Пополано.
Флорентийский военный комиссар в Вальдикьяне Гульельмо деи Пацци вместе с сыном, епископом Козимо, укрывается в крепости Ареццо, но вскоре сдается. Обоих подозревают в работе на вражескую разведку: обвинение, которого, несомненно, не избежал бы и Леонардо, прознай кто-то о его планах. Игра, которую он ведет, крайне опасна: это настоящее предательство Флоренции.
Художник (разумеется, заручившись охранной грамотой Валентино) направляется на захваченные повстанцами территории, где приступает к исследованиям, вылившимся впоследствии в серию невероятных по тогдашним меркам планов местности с высоты птичьего полета[563]. Точное указание расстояний между городами и опорными пунктами, а также возможных маршрутов перемещения войск раскрывает военно-стратегическую значимость этих планов для устроенной Борджиа и его кондотьерами «молниеносной войны», в ходе которой небольшие летучие отряды, пользуясь гористым и холмистым рельефом местности, должны быстро покрывать значительные расстояния.
Внимание всех итальянских государств приковано к Вальдикьяне. Французы, встревоженные неумеренными амбициями Борджиа, и вовсе намереваются послать в Тоскану экспедиционный корпус, чтобы исправить ситуацию и вернуть ключи от Ареццо Флорентийской республике. Однако Чезаре наносит удар первым: внезапно появившись по ту сторону Апеннин, в Марке, он пользуется опрометчиво данным разрешением герцога Гвидобальдо да Монтефельтро провести армию через перевал Кальи и в ночь с 22 на 23 июня без единого выстрела захватывает Урбино. Гвидобальдо поспешно бежит (по слухам, в одной ночной рубашке), оставив в руках Чезаре великолепный дворец со всей обстановкой, коллекцию произведений искусства и библиотеку.
Но где же Леонардо? Это известно абсолютно точно: в Буонконвенто, что неподалеку от Сиены. Именно там агент Валентино убеждает его поступить на постоянную службу к Борджиа в должности архитектора и главного инженера с правом руководить всей оборонительной системой нового государства: городов, крепостей, стен, бастионов.
Даже во времена Моро ему не предлагали столь многого – нетрудно предположить, что уговаривать Леонардо не приходится. Помимо всего прочего, свободный доступ в любую крепость дает ему возможность изучить шедевры фортификации, инженерии и архитектуры – целую сеть замков, выстроенных некогда Франческо ди Джорджо Мартини для Федерико да Монтефельтро, а теперь легко оставленных его сыном Гвидобальдо.
Из всех посулов Валентино Леонардо упоминает в записной книжке лишь один, волнующий его больше власти, благосклонности герцога, богатства и славы – обещание подарить две книги, два драгоценных кодекса Архимеда: «Борджес отдаст тебе Архимеда епископа Падуанского, а Вителлоццо – того, что из Борго Сансеполькро»[564]. Валентино («Борджес») обещает подарить ему рукопись Пьетро Бароцци, влюбленного в математику епископа Падуанского[565]. А Вителлоццо предоставит другую, из Сансеполькро, недавно занятого его войсками: новый латинский перевод корпуса Архимедовых текстов, выполненный Якопо да Сан-Кассиано, – возможно, экземпляр самого переводчика или копию с пометками Пьеро делла Франческа[566]. Вне всяких сомнений, это предложение было сделано ему перед отъездом из Флоренции фра Лукой, прекрасно знавшим и Вителлоццо (монах был наставником его брата Камилло), и наследие Пьеро, оставшееся в Сансеполькро, их общем родном городе. Для Леонардо все это похоже на сон. Он считает Архимеда величайшим образцом ученого, инженера и изобретателя Античности, но до сих пор не держал в руках ни одной из его книг.
Охваченный восторгом, Леонардо еще раз записывает фразу: «Архимед епископа Падуанского», – а рядом намечает безопасный маршрут из Буонконвенто в Фолиньо: «От Бонконвенто до Казановы 10 миль, от Казановы до Кьюзи 9 миль, от Кьюзи до Перуджи 12 миль, от Перуджи до Санта-Мария-дельи-Анджели и далее в Фулиньо»[567].
Однако затем ему приходится пришпорить лошадей и форсированными темпами, через Ночеру и Гуальдо, выдвинуться по виа Фламиния в сторону Урбино до самого ущелья Фурло.
Тем временем в Урбино в ночь на 24 июня добирается посольство из Флоренции: в него входят епископ Франческо Содерини, брат гонфалоньера, и секретарь Второй канцелярии Никколо Макиавелли. Не добившись ничего, кроме очередных угроз, два дня спустя секретарь тем не менее направляет флорентийскому Совету десяти письмо, в котором дает весьма благосклонный портрет Чезаре: «Этот синьор славен и изумителен и так решителен в бою, что даже величайшие препоны кажутся ему незначительными. Стремясь обрести славу и новые владения, не знает он ни отдыха, ни усталости и презирает опасность». Истинный образ современного государя.
Совершенно вымотанный, Леонардо приезжает слишком поздно: Макиавелли уже отбыл. Шанс встретиться упущен, но так даже лучше: что скажет Флоренция об инженере-предателе?
Художник поднимается по ступеням величественного герцогского дворца, возведенного Франческо Лаураной, и оказывается перед своим новым господином. Разумеется, он немедленно излагает Валентино мысли о реорганизации крепостей, а заодно стряхивает пыль с экстравагантных проектов военных устройств и механизмов, разработанных в прошлые годы: бронированных самоходных танков, новейших смертоносных пушек, летательных аппаратов, орудий подводной войны. Борджиа зевает. Куда больше его интересует детальное изучение урбинских крепостей, при помощи которых он намеревается утвердиться во вновь завоеванном герцогстве. На этом разговор заканчивается.
Герцог спешит и задержаться в Урбино не может. В Италию вот-вот прибудет Людовик XII, намеренный принять в Милане жалобы глав и послов итальянских государств на агрессивную политику Борджиа, нарушившую давнее равновесие сил. Чтобы снова завоевать королевское доверие и получить не только моральную, но и материальную поддержку, Чезаре приходится мчаться в Милан.
Леонардо готов ехать с ним, но Валентино, инстинктивно понимая, что встреча с королем Франции и возможные заказы придворных сановников могут отвлечь художника от новообретенных обязанностей инженера, предпочитает оставить его в Урбино.
Оставшись один, Леонардо бродит по пустынным залам дворца, с любопытством разглядывая архитектурные детали: парадную лестницу, колонны, изысканную «капеллу прощения», спроектированную молодым Браманте. Проникнув в кабинет-студиоло Федерико да Монтефельтро, он замирает перед оптическими иллюзиями деревянных интарсий и двойным портретом герцогов Урбинских кисти Пьеро делла Франческа; набрасывает по памяти, возможно для будущей картины, портрет Валентино: три ракурса мужского лица с кудрявой бородой[568].
Потом, не в силах устоять перед искушением, Леонардо входит в восхитительную библиотеку на первом этаже: огромную залу, охраняемую солдатами, поскольку каждая из этих богато иллюминированных рукописей стоит целое состояние. В молодости, посещая канцелярские лавки близ отцовской конторы, он часто слышал разговоры о благородном начинании герцога и бесконечных потоках денег, что текли из Урбино прямиком в карманы флорентийских книготорговцев, писцов и иллюминаторов (занятие, которым подрабатывали все значимые художники, от Гирландайо до Франческо Росселли). Какой контраст по сравнению со скромной библиотекой «человека, не знающего грамоты»! Здесь нет разве что книг печатных или даже просто бумажных: как утверждал главный поставщик герцога, Веспасиано да Бистиччи, тот «устыдился бы» подобного непотребства. Настоящий рай на земле: высокие шкафы, заставленные толстыми томами, едва не упираются в потолок, на котором из языков пламени выглядывает черный орел Монтефельтро. Хватит ли времени добраться до самой нужной, самой драгоценной для него полки, пролистать эти чудесные книги? Пьеро, Архимед, Витело, Витрувий, Альберти, Франческо ди Джорджо – все они где-то там