В тот день Ракета была особенно быстра, словно предчувствуя надвигающуюся трагедию. Город еще пребывал в субботней дреме, холод загнал в дома всех обитателей, за исключением нескольких детишек. Большинство мужчин включили радиоприемники в предвкушении триумфа «Медведей». Я наклонился вперед, разрезая подбородком ветер. Шины Ракеты шуршали по мостовой, а когда мои ноги теряли педали, колеса продолжали крутиться сами по себе.
Я добрался до бензоколонки в одиннадцать пятнадцать. Заправка была маленькая: всего-то пара насосов да пневматический шланг. В конторе при заправке, примыкавшей к гаражу на две машины, обычно расхаживал среди выставленных на продажу гаечных ключей и приводных ремней престарелый горбатый владелец заправки мистер Хайрам Уайт, словно Квазимодо между колоколами. Сейчас он сидел за столом, подперев ладонью голову и повернув ухо к радиоприемнику. На углу здания из шлакобетона висел желтый жестяной знак с надписью «Автобусные линии „Трэйлвейз“», прикрученный к стене ржавыми винтами. Я оставил Ракету на заднем дворе заправки, среди пустых емкостей из-под масла, и уселся на солнышке дожидаться полудня.
Без десяти двенадцать мои кулаки сжались так, что ногти впились в ладони, — я услышал звук моторов. Я осторожно выглянул из-за угла на улицу. К автобусной остановке подъехали машина шерифа и пикап моего отца. Рядом с отцом сидел Человек-Луна, на голове которого красовался его обычный цилиндр. Шеф пожарных Марчетт находился спереди в машине шерифа, за спиной которого виднелся арестованный. Донни Блэйлок, в серой одежде заключенного, самодовольно ухмылялся. Машины остановились, но никто из них не вышел. Моторы продолжали урчать.
Из своей конторы выбрался мистер Уайт, скособоченный, будто краб. Шериф Эмори опустил окошко со своей стороны и обменялся с хозяином заправки несколькими фразами, из которых я не расслышал ни слова. Затем мистер Уайт возвратился в свою контору. Через несколько минут он появился снова, в перепачканной маслом куртке и бейсбольной кепке. Забравшись в свой «десото», он торопливо укатил восвояси, оставив за собой несколько облачков сизого дымка, напомнивших мне точки и тире азбуки Морзе.
Шериф снова поднял окно. Я бросил взгляд на «таймекс». Без двух двенадцать.
Две минуты миновали, но автобус не появился.
— Не двигайся, паренек, — внезапно сказал кто-то позади меня.
Прежде чем я успел повернуться, крепкая рука взяла меня сзади за шею и сжала будто тисками. Жилистые пальцы давили так сильно, что сердце заледенело от ужаса.
Сжимавшая меня рука потянула назад, и я отодвинулся от угла здания. Кто подкрался ко мне и застал врасплох — Уэйд или Бодин? Господи, помоги! Смогу ли я как-нибудь предупредить отца? Рука незнакомца продолжала тянуть меня назад, до тех пор пока мы не оказались за кучей пустых канистр. Потом меня отпустили, и я наконец смог обернуться, чтобы увидеть лицо противника.
— Что ты здесь делаешь, парень, черт возьми? — спросил меня мистер Оуэн Каткоут.
Я, казалось, утратил дар речи. Морщинистое лицо мистера Каткоута покрывали бурые пятна, голову венчала пропотевшая коричневая ковбойская шляпа, своей формой скорее вызывавшая воспоминания о Габби Хэйесе, чем о Рое Роджерсе[23]. Нечесаные светлые волосы мистера Каткоута неряшливо свисали на плечи. Помимо мятых черных штанов и свитера цвета глины, мистер Каткоут надел бежевый плащ-пыльник, выглядевший скорее заплесневелым, чем запыленным. Обтрепанные полы пыльника свисали почти до самых лодыжек, закрытых грубыми черными башмаками. Но не это стало причиной моей немоты. Я совершенно утратил дар речи при виде кожаного ремня с патронташем, висевшего на тощей талии Каткоута, и револьвера, засунутого в кобуру на левом боку. На рукоятке, торчавшей из кобуры толстым концом вверх, можно было различить изображение скелета. Мистер Каткоут оценивающе разглядывал меня, прищурив глаз.
— Я задал тебе вопрос, — напомнил он.
— Мой отец, — сумел-таки выдавить я. — Он здесь. Чтобы помочь шерифу.
— Что ж, верно, твой папаша действительно здесь. Хотя это не объясняет, почему здесь находишься ты.
— Я просто хотел…
— Чтобы тебе прострелили голову? Или я плохо знаю Блэйлоков, или здесь наверняка будет небольшой фейерверк. Так что давай-ка садись на свой велик и дуй отсюда подобру-поздорову.
— Автобус опоздал, — сообщил я, пытаясь отвлечь его внимание.
— Не заговаривай мне зубы! — шикнул на меня мистер Каткоут. — Давай крути педали!
Он подтолкнул меня к Ракете.
Я не собирался сдаваться. И уходить тоже не собирался.
— Нет, сэр, — твердо ответил я. — Я останусь здесь, с отцом.
— Хочешь, чтобы я тебе зад надрал прямо тут, сию же минуту?
На шее мистера Каткоута надулись жилы. Я сжался, ожидая порки, по сравнению с которой то, что устраивал обычно отец, могло показаться ласковым поглаживанием пуховкой для пудры. Мистер Каткоут двинулся на меня. Я попятился, но уже в следующую секунду решил, что не сойду с места, что бы он со мной ни делал.
Мистер Каткоут остановился в трех футах от меня. Жесткая улыбка растянула углы его рта.
— Что ж, — хмыкнул он, — вижу, упрямства и решительности тебе не занимать.
— Я останусь здесь, — сказал я.
Послышался шум приближающейся машины, а это значило, что время для споров закончилось. Круто развернувшись, так что зашуршали полы пыльника, мистер Каткоут прижался к стене и осторожно выглянул из-за угла на улицу. И тут я понял: передо мной уже не мистер Оуэн Каткоут.
Передо мной стоял Кид Леденец.
Я тоже подкрался к углу и, прежде чем мистер Каткоут взмахом руки прогнал меня прочь, успел кое-что разглядеть.
От того, что я увидел, мое сердце подпрыгнуло к самому горлу. Никакого автобуса «Трэйлвейз» там не было. Вместо него перед заправкой появился черный «кадиллак». Он остановился у тротуара, как раз напротив машины шерифа. Увернувшись от руки мистера Каткоута, который пытался меня поймать, я стремглав бросился к куче старых покрышек у гаража и затаился, упав на живот. Теперь место действия открылось передо мной во всех подробностях, и я решил там остаться, проигнорировав грозные жесты мистера Каткоута, звавшего меня обратно в укрытие за углом здания.
Передняя дверца «кадиллака» открылась, и Бодин Блэйлок, в белой рубашке с открытым воротом и в сером костюме, гладкая ткань которого переливалась на солнце, вылез из-за руля. Его волосы торчали коротким ежиком, тонкий рот был крепко сжат в злобной усмешке. Нагнувшись, он взял с сиденья пистолет с красивой перламутровой рукояткой. Следующим из машины, с переднего пассажирского сиденья, вылез Уэйд Блэйлок. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, подбородок выдавался вперед. Уэйд надел узкие черные брюки, такие тесные, что казались нарисованными, и ковбойскую рубашку в синюю клеточку — ее рукава, несмотря на холод, были закатаны по локоть, и из них торчали худые татуированные руки. На его плече висела кобура с пистолетом, а из машины он достал ружье и лихо передернул затвор: ка-чунк.
Потом отворилась задняя дверца «кадиллака», вся машина закачалась, и наружу медленно выплыла огромная туша. На Блэйлоке Большое Дуло был камуфлированный комбинезон и темно-коричневая рубашка. Глядя на него, можно было подумать, что один из ноябрьских холмов внезапно ожил и, оторвавшись от своего гранитного основания, покатился по земле. Большое Дуло улыбался во весь рот, хохолок седых волос на его лысой голове блестел от пота. Он тяжело дышал, — очевидно, ему стоило немалых усилий выбраться из машины.
— Давайте покажем им, ребята, — пророкотал он.
Уэйд вскинул ружье, Бодин взял на изготовку пистолет. Они открыли стрельбу по машине шерифа.
Я едва не лишился чувств от страха. Первые же пули пробили передние покрышки, выпустив из них воздух. После этого Блэйлоки перенесли огонь на машину моего отца. Тот сделал попытку избежать опасности, дав задний ход, но, увы, бесполезно: обе передние шины оказались прострелены, и искалеченный пикап закачался на амортизаторах.
— Все, хватит! Поговорим теперь о деле, шериф Джуниор! — крикнул Большое Дуло.
Шериф Эмори и не думал вылезать. Донни, ухмыляясь, прижался лицом к стеклу машины, словно ребенок, оказавшийся у витрины кондитерской. Я оглянулся, чтобы посмотреть, чем занимается мистер Каткоут. Но Леденец Кид куда-то исчез.
— Автобус вам придется подождать! — крикнул Большое Дуло.
Чуть повернувшись, он взял с сиденья машины двуствольный дробовик, легко стиснул его своей похожей на окорок рукой и подхватил камуфлированный охотничий подсумок. Бросив подсумок на крышу «кадиллака», он расстегнул на нем молнию и просунул внутрь руку.
— Чертовски удачно все сложилось, шериф Джуниор!
Раскрыв дробовик, Большое Дуло вытащил из подсумка с боеприпасами пару патронов и вложил в стволы.
— Представляешь, в шести милях от города на трассе десять у автобуса спустили сразу две шины! Чтобы их поменять, понадобится уйма времени.
Большое Дуло облокотился на «кадиллак», который застонал и просел под его непомерным весом.
— Что касается меня, то я всегда ненавидел менять колеса.
Раздались два выстрела, слившиеся в один: крак-крак!
Оба задних колеса «кадиллака» взорвались. Большое Дуло, при всем своем огромном весе, подскочил на месте. При этом он издал нечто среднее между носорожьим мычанием и «до» оперного баса. Уэйд и Бодин резко обернулись. Большое Дуло приземлился на тротуар, который заскрежетал под подошвами его башмаков.
Дымок от выстрела стлался от одинокой фигуры с револьвером, стоявшей позади «кадиллака» рядом с буксировщиком мистера Уайта.
— Что за черт, мать твою!.. — заорал, тряся бородой, Большое Дуло, лицо которого пугающе наливалось кровью.
Шериф Эмори выскочил из машины:
— Оуэн! Я же запретил тебе приходить сюда!
Кид Леденец ничего не ответил. Не обращая внимания на крики шерифа, он смерил холодным взором толстую тушу Большого Дула.