Какое-то время мы в полном молчании шли краем леса. Стояла естественная природная тишина: ни звука выстрелов или разрывов. Я давно не был на передовой и в бою, а от войны легко отвыкаешь, ведь где-то в километре или двух была передовая и находилась моя рота, и я не мог об этом не думать.
Ежов шагал впереди меня, широко и твердо ступая сильными, чуть кривоватыми ногами в хороших коротких яловых сапогах. Он не лез ко мне с разговорами и, очевидно, был не любопытен. В нем чувствовались уверенность, сила и деловитость.
— Вы что, старшина роты? — спросил я наконец.
— Старший команды и ваш заместитель, — не останавливаясь и даже не обернувшись, ответил он.
— Какой команды?
— Погребальной… Могильщики мы…
— А я?.. Я тут при чем?! Я назначен на место капитана Тюрина!
— Капитан Тюрин был начальником команды, — останавливаясь и оборотясь, объяснил Ежов. — А теперь назначены вы.
И наверняка, почувствовав мою растерянность, перейдя на «ты», подбодрил меня:
— Не тушуйся и не робей, лейтенант! Все будет нормально! В могильщиках тоже можно жить. Ведь не нас зарывают, а мы зарываем!
…Я шел позади него в полной растерянности, ничего не соображая, слезы обиды и оскорбления застряли у меня в горле — за что?!
Так, пятого сентября тысяча девятьсот сорок третьего года, я узнал о своем назначении начальником команды погребения 15-го Краснознаменного стрелкового полка.
Как молод и незрел, как наивен и неопытен я тогда был!.. Мне ведь даже в голову не пришло уточнить, на какую должность меня назначают, какой «ответственный участок» мне доверяют, мне и в голову не пришло, что капитан Морозов в штабе дивизии, чтобы получить мое безусловное безмолвное согласие, очевидно, намеренно об этом умолчал, а старший лейтенант Гуськов наверняка был убежден, что я в курсе дела и мне все известно.
Впоследствии со слов Ежова и других старослужащих я узнал и уяснил себе подноготную моего назначения начальником полковой команды погребения. Капитан Тюрин прибыл в дивизию еще зимой из штаба армии, откуда он был откомандирован за пьяный дебош в новогоднюю ночь. За восемь месяцев он, капитан интендантской службы, побывал в дивизии на четырех должностях: трижды его снимали и каждый раз понижали за пьянку и недостойное поведение, пока не опустили до команды погребения. Эту нештатную и весьма не престижную должность в других полках дивизии занимали младший лейтенант и старшина, причем оба, как и я, ограниченно годные, Тюрин же никаких ограничений не имел.
Как мне рассказывали, невысокого роста, щуплый, вежливый, скромный и послушный в трезвом виде, он, выпив, совершенно преображался: скандалил и дебоширил, лез драться, мог оскорбить и ударить любого — для него во хмелю не существовало ни начальства, ни чинов, ни званий. Лишенный за дебош со стрельбой приказом командира полка положенного по табелю пистолета, он в последний день августа, с горя и унижения напившись до потери сознания, взял чью-то винтовку и стал стрелять по людям в деревне. Его силой обезоружили, связали и уложили в избе на кровать, однако бойцы, погодя пожалев, развязали и оставили одного. Он, очевидно, закурил и с зажженной самокруткой уснул: сгорел не только он сам, но и хозяйская изба.
Это чрезвычайное происшествие совпало с приездом в дивизию начальника политотдела армии, полковника, который, ознакомясь с результатами дознания, приказал назначить начальником команды погребения безусловно непьющего офицера из имеющих временное ограничение годности.
Дивизия, выведенная из боев во второй эшелон, готовилась к наступлению и новым боям. По ночам поступали пополнение, техника, завозились боеприпасы, командование было занято и назначение начальника внештатной полковой команды погребения было делом столь незначительным, что его доверили второстепенным штабным офицерам…
ИЗ ПРИКАЗА КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ 71 АРМИИ
05.08.43 г.
Несмотря на приказ НКО СССР № 138-41 г. и Постановление ГКО от 9.6.43 г. до сих пор погребение трупов погибших в боях и отчетность по безвозвратным потерям находятся в безобразном состоянии.
Имеют место позорные случаи массового оставления на поле боя не погребенных трупов. Так в районе действия 24-й стр. дивизии на поле боя было оставлено не погребенными 179 трупов своих бойцов и офицеров, из которых установить личность по изъятым документам удалось только у 8. В 1016 стр. полку захоронения произведены настолько плохо, что из 141 погибшего 97 захоронены как неопознанные.
Команды погребения малочисленны и не справляются со своей работой, вследствие чего трупы остаются не захороненными в течение нескольких дней или вообще оставляются на поле боя, где они разлагаются.
Специальные могилы не отрываются, а для могил используются окопы, траншеи, щели, бомбовые воронки, кюветы дорог или хоронят в лесу. Могилы не засыпаются, отсутствуют могильные столбики с указанием фамилий погибших или надмогильные надписи делаются простым карандашом и после первого дождя они смываются и установить, кто похоронен в данной могиле, невозможно.
В 2 км южнее н.п. Старые Барсуки погребен старший сержант Петров, могила которого находится в безобразном состоянии, на могильном холмике была воткнута ветка с куском бумаги и надписью: «Похоронен сержант Петров, дрался, как лев».
Там же, на опушке леса, обнаружены трупы 9 бойцов, не захороненные 5 суток, а в лесу — тела 8 погибших красноармейцев, из которых два тела не захоронены, а шестеро небрежно прикрыты тонким слоем земли, из-под которой видны конечности ног. Тела погибших не опознаны, так как никаких документов при них не оказалось.
Тело погибшего сержанта-минометчика было захоронено в узкой траншее рядом с фрицем.
Сведения по безвозвратным потерям личного состава подаются в штабы соединений и представляются в отделы по персональному учету потерь с задержками, отстают и не соответствуют действительному состоянию потерь в частях. Списки безвозвратных потерь составляются крайне небрежно, грязно, неграмотно, зачастую не все необходимые сведения в графах заполняются. Так, 132 стр. дивизия до настоящего времени списки за потери в июле с.г. еще не представила.
Нередко отсутствуют схемы географического расположения братских и индивидуальных могил или указываются вымышленные места захоронения.
Извещения на погибших военнослужащих в райвоенкоматы высылаются с опозданием, иногда до 4-х месяцев.
Крайне неудовлетворительно поставлен учет личных вещей погибших, в большинстве случаев они вообще не учитываются и не высылаются родственникам, а ведь они представляют не только материальную ценность, но, главным образом, являются драгоценной памятью о воине Красной Армии, родном и близком человеке, погибшем в бою за нашу Родину. Так, в 330-й стр. дивизии с начала летнего наступления отправлено семьям только 25 % вещей от общего числа погибших офицеров.
Наградные знаки (ордена, медали) у погибших собираются от случая к случаю, без всякого учета и передаются в наградные отделения дивизий без всякого оформления.
Дознания по фактам расхищения личных вещей погибших не проводятся, виновные зачастую не выявляются, а выявленные к ответственности не привлекаются.
Перечисленные факты свидетельствуют о том, что вопросу правильной постановки учета безвозвратных потерь личного состава со стороны штабов всех степеней не уделяется должного внимания и отдельные командиры до сего времени не поняли всей политической и общечеловеческой важности своевременности и полного персонального учета безвозвратных потерь и должного погребения погибших. Подобное хамское отношение к праху воинов, отдавших свою жизнь за Честь, Свободу и Независимость нашей Родины, и их памяти терпимо быть не может.
В целях немедленного устранения вопиющих недостатков в погребении военнослужащих
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Командирам дивизий, соединений, частей организовать тщательное прочесывание районов боевых действий, провести захоронение всех убитых на поле боя и принять безотлагательные меры к недопущению оставления их не погребенными в будущем.
2. Военному Совету армии расследовать факты массового оставления трупов не захороненными и виновных строго наказывать вплоть до предания суду Военного трибунала.
3. Предупредить командиров всех уровней о персональной ответственности за своевременное погребение погибших. Наличие безымянных, разбросанных, одиночных могил, небрежное их оформление расценивать как недобросовестное отношение к исполнению воинских обязанностей.
4. Незамедлительно навести должный порядок в учете и отчетности по безвозвратным потерям, учету личных вещей, наград и ценностей погибших и отправку их родственникам.
5. Военному Прокурору каждый случай хищения ценностей и личных вещей убитых или умерших в госпиталях расценивать как мародерство. Все случаи мародерства с убитых на поле боя расследовать и виновных предавать суду Военного трибунала.
Ответственность за исполнение приказа возложить на заместителя начальника армии по тылу.
Настоящий приказ довести до командира отдельной части. Провести тщательную проверку на местах, о выявленных недостатках и принятых мерах по их устранению донести рапортом к 8.08.43 г.
Генерал-лейтенант Смирнов.
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
ШТ из УТ 71А.
Подана 06.08.43 г.
8 ч. 15 м.
Командирам стрелковых полков.
Примите к руководству и точному исполнению приказ командующего войсками 71 армии от 05.08.43 г. Организуйте вполне работоспособные полковые команды погребения в количестве не менее 10 (десяти) человек.
Начальники команд должны соответствовать назначению и быть тщательно проинструктированы о работе.
Команды обеспечить необходимым инвентарем, техническими и подручными средствами, в их распоряжение выделить две пароконные повозки с лошадьми.
За работой команд погребения установить систематический контроль.
Об исполнение донесите.