Обернувшись, они видят, как Майлз разворачивает джип. Внезапно задние колеса зависают над пустотой, край осыпается, и джип падает в ущелье. Он падает медленно, ужасно медленно, а вокруг него летают листы бумаги. Трепещут, как голубиные крылья.
Она кричит. Она продолжает кричать…
Моджи проснулась. Она лежала, поджав ноги к подбородку и закрыв уши ладонями, чтобы заглушить крики.
О Боже, Боже, Боже, это была я. Это сделала я. Это сделала я!
О Боже, Боже, Боже…
Я убила Майлза!
Было шесть, когда Нерисса вернулась в дом, который делила с Патриком, после затянувшегося ланча с любовником.
К ее облегчению, Патрик еще не приехал из аэропорта. Это хорошо. Она хотела обставить все так, словно провела весь уик-энд дома. Долгий, унылый уик-энд. И конечно, у нее в резерве была козырная карта.
Ланч был экспромтом. Едва Дебра положила трубку, она отменила ужин у Сьюки Хемингуэй и вместо этого позвонила Стивену Маккензи. Все было прекрасно разработано. Шампанское успокоило обоих — и ее, и беднягу Стивена.
Звонок Дебры был кратким до грубости, хотя, возможно, это объяснялось обстоятельствами. Знает ли Нерисса, что Антония останавливалась в доме Патрика? Знает ли она, что у нее есть соперница?
Нет, насчет дома она не знала. Дебра не права в главном — у Нериссы нет соперниц.
Она сидела в ресторане напротив Стивена, ковыряясь в еде в той особой манере, которая так нравилась ее любовнику, и разрабатывала лучший способ действий с Патриком.
Она заслужила этот брак. Она устала ходить на свадьбы подруг и выглядеть великолепно, удивляясь при этом, почему все происходит не с ней. Начиная с четырнадцати лет у нее всегда был бой-френд, даже когда она к этому не стремилась, — но, удивительно, никто не предлагал ей замужества.
Она заслужила этот брак. И это вполне справедливо, что ее муж будет красивым и успешным.
Прошлое Патрика также было огромным плюсом, это давало ей преимущество. То, что его мать была англичанкой и к тому же образованной англичанкой, ничего не значило. Нерисса знала, что в таких вещах в счет идет только отец. Патрик был «синим воротничком», поскольку «синим воротничком» был его отец.
Нерисса редко предавалась мечтам, но была у нее одна, которую она часто проигрывала, занимаясь шоппингом во время «прослушиваний». У них — медовый месяц, и они посещают родной город Патрика в Вайоминге. По деревянным мостовым бредут замотанные женщины с жидкими волосами и с детьми у бедра, идут и в страхе глядят на нее.
Так что, Дебра, у Нериссы соперниц нет. Она и раньше не воспринимала Антонию всерьез — так почему она должна делать это сейчас? С другой стороны, игнорировать это тоже нельзя.
Все было прекрасно разработано. К моменту, когда за дверью остановилось такси, она приняла душ, сделала свежий макияж и переоделась в длинное простое платье из кремового кашемира, которое так нравилось Патрику.
Она нашла его на кухне, разбавляющим виски.
— Ты ужасно выглядишь, — сказала она, отказываясь от протянутого ей стакана.
На самом деле он выглядел неплохо. Голубоватые тени вокруг глаз и интригующая изможденность, будто он не ел или не спал несколько дней. Но у нее не было причин ему льстить.
— Если хочешь есть, — сказала она, — придумай что-нибудь самостоятельно, у меня не было времени купить.
— Я не голоден.
— Я тоже. Вчера звонил мой агент, у меня уже уши горят от конференций по телефону.
Сама она узнала об этом перед походом в ресторан со Стивеном и подумала, что это просто здорово. Конечно, когда она выложит свою козырную карту, Патрик сочтет ее несколько черствой, но игра стоила свеч.
— Прослушивание будет в пятницу, — сказала она, зная, что у него в это время будет судебное заседание. — Пойдешь со мной? Для моральной поддержки…
— Нерисса, — резко сказал он, — я должен с тобой поговорить.
Она облизнула губы. Она знала этот тон. Ей бы не хотелось, чтобы он говорил так прямо.
— Это может подождать? — спросила она. — Я ужасно устала.
— Боюсь, нет.
Она положила ногу на ногу, ожидая продолжения.
— Догадываюсь, ты знаешь, что происходит, — сказал он и замолчал.
Она видела, что он страдает.
— Мы не часто виделись за последние несколько месяцев, да? — начал он.
— И кто в этом виноват? — спокойно спросила она.
— Я знаю, — он посмотрел ей в глаза и сказал: — Извини, Нерисса, но я не могу жениться на тебе.
Очень важно в такой момент ничего не признавать. Ничего не признавать и ничего не допускать. Скоро все перевернется.
Она поменяла ноги местами.
— Я была готова к тому, что ты попытаешься сделать нечто подобное, — сказала она наконец. — Хотя я не могу считать удачным выбранное тобой время. — На его озадаченный взгляд она добавила: — Прослушивание.
— Ах, — мягко сказал он, — прослушивание.
Она уловила его тон и вспыхнула. Не впервые она задавала себе вопрос: знает ли он?
— Я думаю не только об этом, — быстро нашлась она. — Я думаю о тебе, о твоей карьере.
Ей не нужно было ничего говорить. Он понял. Но, к ее удивлению, только пожал плечами и налил себе еще виски.
— Догадываюсь, что это каким-то образом связано с Антонией, — сказала она.
Он сделал глоток и посмотрел на нее долгим прямым взглядом.
— Мне вчера звонил Саймон Тойнби, у нас был настоящий чат. Многое пришлось обсудить. Конечно, ты знаешь, что они встречались? И на той неделе он провел с ней ночь. Но, возможно, она призналась тебе в этом?
Господи, он хорошо держится. Даже не вспыхнул. Но она знала, что попала в точку. Самое время оставить его наедине с собой, чтобы ее слова подействовали. И конечно, у нее еще остается козырь. Если бы он об этом знал, ему было бы ужасно.
Прекрасно разработано!
Когда Нерисса ушла наверх прилечь, Патрик позвонил Антонии. Вернее, он попытался дозвониться до нее, но она либо отключилась, либо ее не было — трубку она не подняла.
Он говорил себе, что намек Нериссы о Саймоне Тойнби не соответствует действительности. Обычная вещь для Нериссы: отсутствие тонкости. Это вызывало чувство неловкости за нее. Вернее, вызывало раньше.
Теперь же он вспомнил покрасневшие глаза Антонии в пятницу днем. Разбитые бокалы на кухне, облитые вином стены. «Я вышла из себя», — сказала она ему. И он подумал, что это из-за Дебры. Теперь он засомневался.
Но ненадолго. Если бы Антония предпочла ему Великого Инквизитора, она бы сказала ему об этом прямо.
Патрик встал и прошел в свой кабинет.
Потом снова позвонил ей.
На этот раз он оставил большое сообщение. Он сказал, что расстается с Нериссой, и просил, чтобы она ему перезвонила.
— Пожалуйста, — добавил он.
Двадцать минут спустя звонка от нее все еще не было.
Нерисса просунула голову в дверь.
— Со всеми этими делами забыла тебе сказать, Я пыталась дозвониться до тебя сегодня, но тебя нигде не было. Думаю, Дебра и Джулиан тоже пытались…
— Джулиан? — быстро переспросил он. — Почему Джулиан? Что случилось?
— Конечно, — продолжала она, — Дебра, как всегда, сама неприкосновенность. А что касается Джулиана, то можешь себе представить.
Вдруг ему стало плохо от ее маленьких игр.
— Что? — спросил он тоном, от которого покраснел ее нос.
— Моджи пыталась покончить с собой прошлой ночью.
Глава 31
— Je suis désolée, mademoiselle, — бодро сказала библиотекарша, — mais vous devez patienter encore quelques jours. [5]
— Несколько дней, — повторила Антония сквозь зубы. — Это что будет, пятница? Ах, четверг… Может быть, вы скажете мне, почему я должна ждать несколько дней, ведь вы неправильно прочли мой запрос и указали неправильный шифр.
Библиотекарша пожала плечами — очевидно, этот жест был отработан сотнями подобных стычек. «Принимайте как есть или отменяйте заказ, — красноречиво говорил он. — Однако поторопитесь. Скоро уже закрываться, а здесь еще полно недовольных заказчиков, которые только и ждут, что я разобью их надежды, прежде чем уйти домой».
Огорченная, Антония заполнила новую форму, на этот раз оскорбительно большими печатнами буквами, с маленькими улыбающимися рожицами вместо точек над «i». Они с библиотекаршей расстались со взаимной неприязнью, хотя и вежливо кивнули друг другу.
Антония пошла в столовую, купила кофе и поставила чашку на стол в углу. Господи, она была в ужасном настроении!
«Позвони мне», — сказал он, перед тем как уйти.
Что бы это значило? «Позвони мне, и мы будем вместе»? Или «Позвони мне и прости за все, поскольку я женюсь на Нериссе»? О чем он думал, положив рисунок на стол и улетев в Лондон, не сказав больше ни слова?
Вертя в руках чашку, она переходила от уныния к раздражению. Патрик никогда не освободится от Пасморов. Хотя бы потому, что думает: он должен занять место Майлза. Он должен быть образцовым сыном и образцовым женихом.
Звонить ему не было смысла.
Но почему, спрашивала она себя, он хранил его все это время?
В двадцатый раз, после того как он отдал ей рисунок, она достала его из сумки. Пегас радостно несся навстречу Беллерофонту, выгнув шею и раздувая ноздри в восхищенном ржании. Вокруг копыт вился в беспорядке акантус. А рядом с одной из ветвей лежала маленькая змея.
Она сразу ее узнала. Свернувшаяся кольцом змея была личной печатью Кассия. Как и большинство образованных римлян, он носил ее на пальце и пользоваться ею, запечатывая письма и, возможно, военные приказы. Она была его частью.
Это объясняло тот странный испуг, который она пережила на террасе, встретившись взглядом с маленькой зеленой ящеркой, так похожей на змею.
«Я узнал на записке печать моего молодого друга, — писал Плавт в одном из своих ранних писем, — и улыбнулся про себя. Никогда еще гадюка не была столь желанной