— Совершенно верно! Свидетельствую, что Мухаммед пророк Аллаха.
— А ты, Абу Бакр, — сказал Мухаммед, когда закончил свой рассказ, — Сиддик — «Свидетель Истины».
Итак, истинность ночного путешествия Мухаммеда была неоспоримо доказана с помощью Абу Бакра, который гордился оказанной пророку в критическую минуту услугой, за которую он был награжден почетным прозвищем ас-Сиддик.
Рассказом о фантастическом видении Мухаммед, преднамеренно или нет, подверг мусульман своеобразному испытанию — испытанию на прочность и полноту веры, испытанию на преданность.
Сомнения мусульман, конечно, были непростительны: к рассуждениям о том, сколько времени требуется каравану, чтобы совершить путь из Мекки в Иерусалим и обратно, они просто не имели права прибегать, такой метод рассуждений находился в вопиющем противоречии с верой как таковой. Вера не нуждается в доказательствах, в основе ее не лежит ничего, кроме потребности верить.
Испытание на полноту веры с честью выдержал только Абу Бакр, за что Мухаммед его высоко ценил. Если на одну чашу весов положить веру Абу Бакра, часто говорил Мухаммед, а на другую — веру всех мусульман, вера Абу Бакра все-таки перетянула бы.
Остальным сподвижникам Мухаммеда было еще далеко до идеала. Сомнения глубоко коренились в их сознании и проявлялись в любой критической ситуации. Идеи единого всемогущего Бога, воскресения и загробного бессмертия еще не вошли в их плоть и кровь, не утвердились незыблемо в глубинах подсознания, не стали подлинной основой миропонимания. Только этим можно объяснить их малодушные колебания перед лицом такой безделицы, как ночное путешествие пророка из Мекки в Иерусалим. Но то, что, поколебавшись, они все-таки уверовали в истинность видения пророка, свидетельствует о многом, и прежде всего о преданности Мухаммеду, о готовности следовать за ним навстречу неизвестному и принимать как должное резкие изменения религиозной теории и тактики.
Мухаммед воочию убедился, что его умма, его народ, пойдет за ним в изгнание, если он потребует этого.
Рассказом о своем видении Мухаммед нанес чувствительный удар по престижу Каабы. Из Каабы, почитавшейся доселе единственным и исключительным Домом Аллаха, перенес его ангел Джибрил в «отдаленнейшую мечеть», и именно там, а не в Каабе, встретил Мухаммед всех прославленных пророков древности во главе с самим Ибрахимом и молился с ними. Не в Каабу, а в «отдаленнейшую мечеть» опустилась лестница с небес, по которой Мухаммед взошел к самому Богу, и следовательно, именно оттуда идет дорога к небу. Мухаммед превратил иерусалимский храм в средоточие всех чудес, а Каабу сделал лишь пунктом, из которого началось путешествие.
Идея выселения из Мекки получила религиозное обоснование — ни в городе, ни в его окрестностях нет таких святынь, которые опасно и недопустимо покидать.
Большинство мусульман, признав истинность ночного путешествия пророка, тем самым как бы высказалось за выселение из Мекки.
Спор между сторонниками и противниками выселения был окончательно решен так, как этого хотел Мухаммед и его ближайшие сподвижники.
Сразу после ночного путешествия Мухаммед изменил киблу, направление молитвы. Он стал во время молитвы обращать лицо не в сторону Каабы, а в сторону Иерусалима, и его примеру последовало большинство верующих.
В начале 622 года во время традиционного паломничества в Мекку прибыли единомышленники Мухаммеда из Ясриба. Они совершили хадж вместе с язычниками-соплеменниками и вместе с ними раскинули лагерь в долине Мина для жертвоприношений, молитв и участия в ярмарке. В первую же ночь после окончания священных обрядов ясрибские мусульмане тайно пришли к холму Акаба, где их уже поджидал Мухаммед.
В глубоком овраге на склоне Акабы состоялись переговоры между Мухаммедом и семьюдесятью пятью мусульманами Ясриба, представлявшими племена Хазрадж и Аус. Среди явившихся для переговоров с Мухаммедом были две женщины, что никого не удивило, так как в земледельческом Ясрибе женщины пользовались большими правами, чем в патриархальной торговой Мекке.
Переговоры завершились заключением договора, скрепленного клятвами. Согласно этому договору, ясрибские мусульмане принимали к себе Мухаммеда и всех мусульман, которые пожелают выселиться из Мекки. Ясрибские мусульмане ансары (помощники) вместе с мухаджирами — переселенцами из Мекки образуют один народ, одну умму, во главе с Мухаммедом. Ансары клялись не только почитать Аллаха, «не придавая ему сотоварищей», избегать греха и подчиняться Мухаммеду, но и защищать пророка и всех мухаджиров с оружием в руках, так же как они защищают своих детей и женщин. В договор, таким образом, был включен пункт о военном союзе между ансарами и мухаджирами, в связи с чем он получил название Второй клятвы при Акабе, или «клятвы войны».
Мухаммед в свою очередь поклялся ансарам, что никогда и ни при каких обстоятельствах он не покинет их, даже ради своего собственного племени.
— Отныне, — заверил пророк ансаров, — ваша кровь — моя кровь, я — ваш, и вы — мои.
Похоже, что Мухаммед и ансары скрепили договор кровью, по древнему языческому обычаю.
Двенадцать ансаров — самых влиятельных и почитаемых — Мухаммед назначил накибами; предполагалось, что эти накибы будут представлять интересы всех ансаров и образуют нечто вроде совещательного органа при Мухаммеде.
Предания утверждают, что в переговорах при Акабе самое деятельное участие принял и дядя Мухаммеда — богатый и умный язычник Аббас. Он выступил как представитель клана Хашим и подтвердил, что хашимиты снимают с себя ответственность за Мухаммеда и добровольно передают его ансарам, к которым отныне переходят все права на Мухаммеда и обязанность защищать его.
Мухаммед еще три года тому назад был исключен из клана Хашим и жил в Мекке в качестве клиента аль-Мутима, главы клана Науфал, а Аббас не являлся предводителем хашимитов и не имел законного права распоряжаться судьбой Мухаммеда. Поэтому участие Аббаса в переговорах при Акабе весьма сомнительно. Возможно, рассказ о благородном поведении Аббаса при Акабе был сложен много лет спустя с целью прославления Аббаса, потомки которого дали начало процветающей династии халифов. Следует, однако, учитывать, что договор Мухаммеда с ясрибскими ансарами с точки зрения языческого права был совершенно незаконным. Как клиент клана Науфал, Мухаммед не имел права заверять ансаров, что «их кровь — это его кровь», а тем более не имел права распоряжаться судьбой других мусульман, у которых были свои вполне определенные «хозяева». Заключенный с ансарами военный союз сильно отдавал предательством. Участие Аббаса могло придать свершившемуся некую видимость законности и добропорядочности. Язычник Аббас к вопросам религии относился с полным равнодушием, но он был дальновидный политик, а потому он мог оказать Мухаммеду, не терявшему шансы на успех, небольшую услугу и выступить в качестве представителя хашимитов во время тайных переговоров с ансарами.
Соглашение следовало хранить в глубокой тайне, а потому участники Второй клятвы при Акабе ночью же разошлись, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не привлечь ничьего внимания. Ансары утверждали, что они вернулись в свой лагерь в долине Мина никем не замеченными и про их отсутствие язычники из Ясриба ничего не знали. Тем не менее уже на следующий день курайшиты проведали о секретных переговорах Мухаммеда с ансарами: говорят, их шпион, следивший за Мухаммедом, сопровождал его до самой Акабы, а затем наблюдал за переговорами с ее вершины. Версия о курайшитском шпионе снимала подозрения в излишней болтливости и с ансаров, и с мекканских последователей Мухаммеда, а потому всех устраивала.
Курайшиты знали, что переговоры состоялись, но содержание достигнутого соглашения оставалось им неизвестным. Они схватили одного из ансаров и продержали его некоторое время связанным, но потом вынуждены были отпустить, так ничего и не добившись. Курайшиты не на шутку встревожились, подозревая, что затевается серьезная враждебная акция против Мекки. Но подозрения ничем конкретным не удавалось подкрепить, и некоторое время курайшиты пребывали в нерешительности, ничего не предпринимая против Мухаммеда и мусульман.
Тем временем Мухаммед не терял времени даром. Сразу же после секретных переговоров с ансарами по его приказу началась хиджра — переселение мекканских мусульман в Ясриб, с тем чтобы там вместе с ансарами образовать единый народ — умму пророка и посланника божьего.
Началом хиджры принято считать 16 июля 622 года — этот день семнадцать лет спустя был провозглашен мусульманами началом нового летосчисления. Но выселение мусульман из Мекки началось раньше — некоторые ушли в Ясриб еще до Второй клятвы при Акабе. Они покидали Мекку небольшими группами и поодиночке, погрузив скарб и малолетних детей на верблюдов или ослов: лошадей ни у кого из обедневших мусульман не было. У многих не было даже ослов, и они пешком отправлялись на север, в расположенный более чем за триста километров Ясриб, через горы и сухие каменистые степи.
Курайшиты не чинили им никаких препятствий, они лишь зорко следили за самим Мухаммедом и его ближайшими друзьями. Но и Мухаммед, и Абу Бакр, и Али, и многие другие влиятельные мусульмане оставались на месте и делали вид, что никуда уезжать не собираются. Курайшиты, очевидно, полагали, что происходит нечто похожее на выселение части мусульман в Эфиопию; кстати, несколько десятков мусульман до сих пор пребывало в благословенной стране справедливого негуса, не доставляя курайшитам каких-либо хлопот. Поэтому и начавшееся выселение мусульман в Ясриб на первых порах не особенно встревожило курайшитов.
Но постепенно, по мере того как все новые и новые группы мусульман покидали Мекку и в городе опустел чуть ли не целый квартал, замысел Мухаммеда становился для них все более очевидным — курайшиты начали догадываться, что на этот раз дело идет к переселению всех мусульман вместе с Мухаммедом. И уйти они собираются не в далекую Эфиопию, а в Ясриб, мимо которого идут караванные дороги из Мекки в Сирию и к берегам Средиземного моря.