Созданием бесчисленного множества миров и бесчисленного множества наделенных разумом существ Бог как бы порывал со своей унизительной зависимостью от человека, от того, как человек ведет себя, поклоняется ли ему или отвергает его. Связь человека с Богом становится односторонней: человек зависит от Бога, а Бог нисколько не зависит от человека; своим поведением, своими поступками и словами человек не может оказать никакого влияния на Бога – ни рассердить Бога, ни обидеть, ни вызвать у Бога желания отомстить. Все человеческие черты, которыми наделили Бога иудаизм и христианство и другие монотеистические религии, были решительно отброшены, ничего похожего на Бога, ревнующего к поступкам и мыслям человека, у Мухаммеда найти нельзя.
Оставались лишь доброта, милосердие и справедливость Бога как качества, изначально присущие божественной природе, что и позволяет человеку, следующему божественным предписаниям, заслужить сносную жизнь на земле и счастливое бессмертие на небесах. Представление о бессмертии на небесах, загробной жизни логически вытекало, между прочим, и из идеи божественного всемогущества, неуничтожимости того, что создал Бог.
Представление о всемогуществе неизбежно приводит к выводу об абсолютной свободе воли Бога, решительно ничем не ограниченной, в том числе не ограниченной никакими этическими нормами. В этом отношении Бог совершенно безнравствен, точнее, он выше всякой нравственности. Если бы различия между хорошо и плохо, между добром и злом можно было найти вне Бога, то это значило бы, что Бог недостаточно всемогущ, не обладает всей полнотой свободы и сам в некотором смысле подчинен какому-то высшему нравственному принципу, а это уже очевидная нелепость. Отсюда неизбежный и закономерный отказ Мухаммеда обосновать различия между добром и злом какими-либо иными соображениями, кроме божественной воли. Хорошо то, что предписано Богом, плохо то, что запрещено Богом, и если завтра Бог переменит свое решение, хорошее тотчас же сделается плохим и наоборот, ибо ничто не является само по себе хорошим или само по себе плохим. Вне Бога нет ни добра, ни зла, и всякий, кто думает иначе, вольно или невольно выходит за пределы веры в единого, а потому и абсолютно всемогущего Бога. Бог добр и милосерден не потому, что он должен, обязан быть непременно добрым и милосердным, доброта и милосердие просто его изначальные и произвольные свойства, вытекающие из отношения творца к сотворенному им миру; можно сказать, что Бог добр и милосерден только потому, что захотел быть именно таким, или потому, что только он один и есть единственное Добро и единственное Милосердие в мире.
В этом отношении Мухаммед, несомненно, пошел дальше иудаизма и христианства, в которых, как отголосок язычества, Богу приписываются не только вполне человеческие чувства, но и божественное всемогущество в заметной степени ограничивается необходимостью следовать определенной логике поведения, быть хоть сколько-нибудь последовательным. Тем самым проблема добра и зла получила у Мухаммеда радикальное и однозначное решение, конечно, решение в рамках чистого монотеизма.
Бога нельзя было бы признать абсолютно всемогущим, если бы в мире происходили хоть какие-нибудь случайные, заранее им не предусмотренные события. Поэтому учение о предопределении является закономерным следствием всякого развитого монотеизма. Это учение, согласно которому все совершается с фатальной неизбежностью, находится в очевидном противоречии с нравственной ответственностью каждого отдельного человека. Действительно, если заранее предусмотрен не только каждый поступок, но и каждое тайное движение души человека, если задолго до его появления на свет уже известны все мельчайшие события его жизни и все свойства его характера, то у человека нет ни малейшей возможности активного и произвольного выбора. Злодей не несет никакой ответственности за те злодеяния, которые ему суждено и предписано совершить в течение своей жизни, а добрые деяния праведника не могут рассматриваться как его заслуга, потому что опять-таки уже заранее было предусмотрено, что именно он, а не кто-нибудь другой столкнется в своей жизни с такими-то и такими-то обстоятельствами и в этих обстоятельствах будет вести себя так-то и так-то.
Разрешить это противоречие между всемогуществом Бога и свободой воли, а стало быть, и ответственностью за свои поступки каждого отдельного человека в рамках религии вообще невозможно, так как нельзя ни умалить божественное всемогущество, ни лишить человека полностью свободы воли. Поэтому и Мухаммед вместо строго последовательного решения проблемы (раз все совершается по воле Бога, человек лишен свободы выбора и ни за что не отвечает) дал решение, продиктованное исключительно практическими соображениями – хотя все совершается только по воле Бога и судьба каждого человека в самых мельчайших деталях предопределена миллионы лет тому назад, тем не менее человек отвечает за каждый свой поступок так, как если бы он обладал полной свободой воли.
Противоречие между абсолютным фатализмом и ответственностью человека за свое поведение является противоречием только с точки зрения атеиста или человека, не наделенного полнотой веры. Для верующего же между предопределением и свободой воли нет и не может быть никакого противоречия, так как Бог потому и всемогущ, что наделен полной свободой, в том числе и свободой от всякой логики, он не обязан быть непротиворечивым, и вообще само понятие «противоречие» к нему совершенно неприложимо. Всякие вопросы, подобные «Почему?» и «Как же так?», абсолютно неуместны и абсурдны; для человека остается лишь вопрос: «Что же из этого следует?» – а следует то, что человек должен стремиться к добру и избегать зла, потому что такова воля Бога, и не забывать, что за каждый свой поступок и каждое движение души он будет судим по всей строгости, без всяких скидок на предопределение, так, как будто в любой жизненной ситуации от него, и только от него, зависит выбор поведения.
Всякая развитая религия представляет собой сложную систему взаимосвязанных идей и понятий, не говоря уже о такой ее важной стороне, как обрядность. В основе этой системы лежит понятие о Боге, и от того или иного понимания Бога зависят все остальные существенные стороны религии. Мухаммед подверг дальнейшей разработке идею единого Бога. Если христианство полностью порвало с представлением о племенной или национальной ограниченности Бога, сделало Бога всечеловеческим, интернациональным, то Мухаммед развил идею единого Бога до ее теоретического предела, за которым уже, собственно, кончается религия и начинается философия объективного идеализма; во всяком случае, никому после Мухаммеда не удалось разработать религиозную систему на основе еще более «высокого» представления о Боге, и можно думать, что подобная задача едва ли разрешима.
Откровение, полученное на горе Хира в одну из ночей месяца рамадана в 610 году, окончательно убедило Мухаммеда в правильности сложившихся у него религиозных представлений; он, если можно так выразиться, уверовал в их истинность так же, как в свою пророческую миссию. Естественно, что Мухаммед почти сразу же приступил к пропаганде созданной им религиозной системы.
Глава 9Тайная проповедь
Обращение Хадиджи в ислам ✦ Обращение Али и Зайда ✦ Абу Талиб обещает Мухаммеду защиту ✦ Кто были люди, пошедшие за Мухаммедом ✦ Община верующих ✦ Три года без откровений ✦ Мучительные сомнения ✦ Ангел является снова
О полученных на горе Хира откровениях Мухаммед никому, кроме Хадиджи и Вараки, не сообщил, и проповедь созданной им религиозной системы начал в глубокой тайне от посторонних, только среди близких, хорошо знакомых и надежных людей.
Самым близким ему человеком была, несомненно, Хадиджа, и нет ничего удивительного, что она первая приняла новую веру – ислам, что означает «предание себя Богу».
«И уверовала в него Хадиджа, дочь Хувайлида, и поверила в то, что снизошло к нему от Бога, и помогла ему в делах его…» Она была первой, единогласно свидетельствуют предания, кто уверовал в великого и славного Господа и в посланника его. Именно так: в Господа и посланника его, ибо в созданной Мухаммедом религиозной концепции исходно, с самого начала Бог и его посланник оказались неразрывными и нерасторжимыми: нельзя было уверовать в Бога и не верить, что Мухаммед является его пророком, посланником. В этом была логика – все сведения о Боге и о законах новой религии поступали только от Мухаммеда, и если отрицать, что Мухаммед – посланник Бога, новая вера превращалась в произвольный свод правил, ни для кого не обязательный.
Мухаммед не только получал откровения, но и был единственным человеком, наделенным способностью правильно их истолковывать – эта способность тоже исходила не из человеческой природы Мухаммеда, а была даром свыше; когда Мухаммед объяснял смысл божественных посланий, им руководил сам Бог, поэтому, в частности, туманные и загадочные, полные иносказаний и намеков стихи Корана Мухаммеду были совершенно ясны.
Итак, верная Хадиджа не только сразу же и чистосердечно уверовала в провозглашенного Мухаммедом Бога, но и уверовала, что он, Мухаммед, ее муж и отец ее дочерей, является посланником Бога, которому поручено распространить на земле чистую и неискаженную веру.
Вслед за Хадиджей почти тотчас же новую веру приняли Али, двоюродный брат и воспитанник Мухаммеда, и Зайд, вольноотпущенник и приемный сын Мухаммеда. Зайд в это время был уже взрослым человеком, Али же было всего десять – пятнадцать лет. По одной из версий, Али, увидев Мухаммеда и Хадиджу молящимися, спросил:
– Что вы делаете, Мухаммед?
– Это религия Бога, – ответил ему Мухаммед, – религия, которую Бог сам избрал для себя и посылал своих апостолов проповедовать ее. Я призываю тебя к Богу, единому, не имеющему никаких помощников; я призываю тебя поклониться этому Богу и отвергнуть аль-Лат и аль-Уззу.
– Я никогда не слышал раньше о такой вере, – сказал Али. – Я ничего не могу решить, пока не посоветуюсь с отцом.