– Есть новости, Гектор?
– Навалом, ваше величество. Не к столу будет сказано, но Виго Вамиуса мы нашли. Точнее, он сам нашелся. Всплыл сегодня около одиннадцати утра на окраине столицы.
– Всплыл в прямом смысле? – поинтересовался император невозмутимо.
– Ага, – столь же невозмутимо кивнул Гектор, не отрываясь от салата. – В Тудааге. Река выбросила его на берег. Он совершенно голый, даже без белья. Сейчас выясняем, в каком месте и кто подбросил его в реку, но пока без результатов. Причиной смерти стал один из видов крысиного яда, добавленный в вино. Думаю, это весьма символично. Крыса убежала из дворца, но крыса не должна была этого делать. Полагаю, Виго обязан был оставаться здесь, ведь последователям вашего брата нужен свой человек во дворце. А Вамиус решил, что хватит рисковать своей шкуркой, пока остальные отсиживаются в тылу, вот и дал деру. Свои же и убрали.
– Думаешь, он запаниковал?
– Вряд ли, Виго не был склонен к панике. Скорее начал шантажировать заказчика. Это, конечно, пока только предположение. Думаю, он понимал, что терять ему уже нечего, вот и решил выйти из игры – забрать деньги и смыться подальше. Ему дали от ворот поворот, он заявил, что пойдет и все расскажет, – вот его и убрали. Первая крыса, сбежавшая с тонущего корабля. – Гектор весьма злобно усмехнулся. – Это хорошо. Но убил Виго явно не Арвен Асириус. По его приказу, возможно, но точно не он сам.
– Почему?
– Потому что Арвен архимагистр, ваше величество. Он умеет сжигать людей так, чтобы от них оставались горстки пепла. Это куда проще, чем сбрасывать труп в реку. Сжег, пепел смел под коврик – нет улики, нет проблем.
– Да, так действительно было бы гораздо проще. Может, Арвен не замешан?
– Вряд ли. Он был слишком дружен с Аароном. И сейчас ведет себя слишком уж осторожно. Невиновные так себя не ведут. Он старается постоянно быть на виду, демонстративно выставляясь напоказ, не говорит ничего лишнего и при любой попытке повернуть разговор на политическую тему так или иначе отстраняется. Ему тоже дорога своя шкурка.
– Если она так всем им дорога, какого демона они полезли убивать мою дочь? – выдохнул император с яростью. – Что-то здесь не стыкуется, Гектор.
– Не стыкуются здесь только два неучтенных заговорщиками фактора. В первом случае неучтенным фактором была наблюдательность Агаты, во втором – присутствие в магмобиле Софии Тали, которая настолько любила вас и вашу дочь, что оказалась способна стать абсолютным щитом.
– Гектор… – почти прорычал император, бросив полный гнева и боли взгляд на главного дознавателя.
– Я говорю это не для того, чтобы сделать вам больно, ваше величество, – продолжил Дайд спокойно. – Я говорю только о том, что преступники оба раза были очень близки к достижению цели. И во второй раз все должно было получиться со стопроцентной вероятностью. Амулеты-нейтрализаторы испорчены, портальная ловушка на крови Аарона, артефакты заложены на соседних улицах, чтобы их не обнаружили. Идеально. Я крайне сомневаюсь в том, что после гибели дочери в огне портальной ловушки вы смогли бы удержать Венец.
– Но что дальше? У них ведь нет лидера среди Альго. Допустим, меня, потерявшего Венец и ослабленного, они бы убили. Но для осуществления такой политики, какую хотел проводить Аарон, нужен лидер. А его нет.
– Не обязательно лидер. Достаточно влияния. Конечно, Аарон проводил бы свою политику сам. Сейчас же, если вас не станет и на трон сядет кто-то другой, этого человека можно будет осторожно направить туда, куда надо, и я полагаю, что особого сопротивления он не окажет. Думаете, Алвару хочется рисковать жизнью ради нетитулованных магов? И при всем моем уважении к принцессе Анне – она тоже пошла бы на попятную, особенно в условиях угрозы для жизни ее детей. Главное для последователей вашего брата – убрать вас, а что делать дальше, они бы разобрались.
– Согласен, – кивнул Арен. – Особенно теперь, после такого количества погибших. Никому из моих родственников не захочется столкнуться с подобными… вещами. Проще отменить налогообложение для охранителей, разработать послабления по оплате за обучение для талантливых нетитулованных и вновь отменить браки. Чтобы не рисковать родовой магией.
– Да, ваше величество. Таким образом вторая попытка убить Агату, которая сорвалась совершенно случайно, была нацелена не только на ваше ослабление, но и на предупреждение будущего императора. Весьма красноречивое предупреждение. Кстати, раз уж об этом зашла речь… Я не стал отправлять вам отчет о беспорядках в империи, решил сам рассказать, но точно знаю, что Арманиус с утра уже пожаловался на своих студентов.
– Много стычек? Погибшие есть?
– Стычек много. – Гектор поморщился. – До смертоубийства пока не дошло, только до криков и мордобития. Но если вы не вмешаетесь, может и дойти. Ситуация пока только набирает обороты. Мы с безопасниками стараемся гасить, но в одном месте потушишь, в другом разгорится. Даже в институте артефакторики вспышка была, но там Янг всех спеленал еще до нашего прибытия, молодец. Сказал мне потом, что сам чуть в гущу не полез, так аристократишек побить хотелось, но остановился «исключительно из-за уважения к его величеству».
– Я вмешаюсь, Гектор. Но завтра утром.
Дайд понимающе вздохнул.
– Хотите дать последователям вашего брата возможность прочувствовать всю глубину ямы, в которую они сами себя загнали?
– Ты все верно понимаешь.
– Тогда вы должны знать еще кое-что. По столице пошел слух, что вчерашние события были организованы именно вами.
Арен чуть не подавился чаем.
– Что?! Гектор, что это за ерунда?!
– Это ерунда, если знать подробности, как мы с вами. Но простые люди ничего не знают. Они знают только факты, напечатанные в газетах, – попытка убить наследницу, двести шесть человек погибших, однако наследница жива. А может, Агаты вообще не было в том магмобиле? Или была, но все организовали так, чтобы девочка не погибла.
– И за каким… зачем мне это? – поинтересовался Арен, устало потерев занывшие виски. – Устраивать портальную ловушку в центре города, недалеко от музея, где собрались представители других стран… неужели кто-то в это верит?
– Конечно, – произнес Дайд сочувственно. – Еще как верят. Аристократия особенно, да и некоторые нетитулованные… которые без мозгов. Вспомните, что творилось на Дворцовой площади четыре месяца назад. Чтобы устрашить союзников Аарона, вы его испепелили на глазах у сотен людей. Что вам двести человек, если вы брата не пожалели?
– Аарон пытался меня убить. На глазах у сотен людей.
– Я не обвиняю вас, ваше величество. Я рассказываю вам легенду, которую используют наши заговорщики для того, чтобы хоть как-то обелить себя. Думающие люди, конечно, понимают, что правдой это быть не может, но далеко не все люди умеют думать. И они вполне способны поверить в то, что подобным образом вы пытаетесь заставить аристократию подчиниться вашим реформам.
– Я понял, Гектор. У тебя все?
– Да, ваше величество.
Поначалу Виктории казалось, что Силван Нест задал ей очень простой вопрос. Любит ли она мужа? Ну конечно же да. Как тут можно сомневаться?
Но шли часы, и у Виктории возникало все больше сомнений насчет собственного ответа на этот вопрос. Не зря же психотерапевт его задал! Значит, есть какой-то подвох. Но какой?
– Анна, – сказала Виктория тихо, пока Алекс и Адель вместе рисовали на большом листе бумаги, окуная пальцы в краску, – как ты думаешь, я люблю Арена?
Сестра мужа посмотрела на нее с откровенным удивлением.
– Вик, я же эмпат. Или ты забыла?
– Я поэтому и спрашиваю.
Анна покачала головой:
– Нет, ты не любишь его, Вик. Ты любишь себя. И давай на этом закончим. Я не считаю, что вправе вмешиваться в ваши отношения. Поговори лучше с Ареном.
«Ты не любишь его. Ты любишь себя».
Эти слова обидно жгли изнутри – Виктории казалось, что они несправедливы. Она прекрасно помнила, как восемь лет назад, практически сразу после свадьбы, она боготворила мужа. Ей нравилось в Арене абсолютно все – его голос, улыбка, запах, большие и теплые ладони, нежные, но настойчивые губы… Все-все! Она ловила каждый его взгляд, и ей так хотелось, чтобы он тоже восхищался ею.
Разве это была не любовь? Виктория никогда в жизни не испытывала подобных чувств. Ей очень хотелось находиться рядом с Ареном постоянно, но она не смела мешать ему днем, когда он был занят. Но и вечером муж не всегда оставался с ней. Это очень обижало – Виктория мечтала о том, чтобы Арен ночевал с ней каждую ночь, но такое случалось редко. Почти всегда он уходил к себе, и Виктория ничего не говорила по этому поводу – боялась рассердить, опасалась, что муж потом вовсе перестанет приходить. А ей так нравилось, когда Арен ночевал с ней! Невообразимо нравилось. Она обожала прижиматься к нему, нюхать, целовать, трогать. Но еще слаще, чем ночь, было утро, когда муж ласкал ее, и в этой сонной неге Виктории казалось, что он действительно любит ее. Особенно когда Арен говорил, что она красивая.
Разве это не любовь? Никто другой ей не был нужен, Виктория ни на кого не смотрела – ждала только мужа, но как же мало времени он ей уделял! Конечно, у Арена и не имелось больше, но ей все равно было мало!
Она очень хорошо помнила, когда именно поняла, что влюбилась. Нет, это случилось не во время помолвки – тогда они с Ареном виделись один-два раза в неделю, и это были слишком официальные встречи. Чаще всего он водил ее в театр или на концерты, пару раз – в ресторан, и Виктории все нравилось, но сильных чувств она не ощущала.
А потом настал день свадьбы. И во время церемонии, и после, на дворцовом приеме, она ощущала поддержку Арена. Он во всем старался облегчить ее участь, и это было настолько заметно, что она даже растрогалась.
Но от страха перед первой брачной ночью ничего не спасало. Виктория прекрасно знала, что происходит в супружеской спальне, да и заставала пару раз отца с любовницами – ничего, кроме брезгливости, у нее этот процесс не вызывал. Она приходила в ужас, когда представляла, что ей скоро предстоит нечто подобное.