Эх, много дорог пройдено, много боли пережито, много слов не сказано, так а на душе всё тепло от огонька-то трескучего. Может, совсем не героическая жизнь-то прожита, зато добра немало сделано: и детки хорошие, и внучата умные, и соседи добрые, и кирпичики ровные. Может, и хотелось бы подвига совершить какого, да жизнь-то всё больше от беды уводила. Так и пройдена дорога, теперь бы уж косточки у огонька погреть. А то всё другим огонёк разводил, а себе вот тоже доброго света хватило, ведь чем больше тепла миру даришь, тем и себе на душе теплее. Тут уж и затрясся он от смеха, вспомнив смешное ругательство, что могло бы всю жизнь его охарактеризовать: «Прометей фигов!..» Порасправил он плечи от гордости да и сам подумал, что и он-то, в общем, дело важное делает – огоньком-то всех одаривает. И ещё светлее стало на душе…
Ещё один счастливый день…
За окном послышался слабый стук холодных дождевых капель по стеклу… Слегка отодвинув шторку, было видно, что мгла уже совсем охватила всё пространство, которое лишь иногда рассекалось слабым светом уличных фонарей.
Спать хотелось очень, но стопка школьных тетрадей с укором напоминала о долге. Слабая улыбка озарила лицо, и, слегка потянувшись, она снова села за стол. Неторопливо перелистывая белые листы, испещрённые корявыми буквами, которые устроили на ровных строчках какой-то весёлый хоровод, становилось как-то особенно приятно: с каждым вновь открытым листом буквы вставали всё ближе друг к другу, вытягивались и преображались. С тревогой выставляя красные метки на полях, она задумалась: почему среди всех побед и удач класса буквы именно в этой тетради никак не хотели выстроиться по порядку.
И вот, закрыв последнюю тетрадь, она с удовольствием отправилась в царство сна…
Услышав тихий щелчок будильника, она медленно прошагала на кухню. За окном ещё было темно, недавно прошедший дождь щедро рассыпал мокрые капли по дороге и серым домам, и на душе было как-то серо и неуютно.
Она представила, как сейчас должно быть пусто и одиноко в классном кабинете, и, наспех собрав стопку тетрадей, поспешила по мокрому асфальту в светлую и большую школу. Свежий ветерок обдувал лицо, и в голове появлялись разные приятные воспоминания, например, как в прошлые выходные они всем классом пошли в художественный музей. Это было по-настоящему интересное событие, потому что вне стен школы весь класс преображался, становился живее и активнее. Здесь больше не было двоечников и отличников, тех, кто сбежал с урока, – все становились детьми, которые были совсем разными, непохожими друг на друга и которые раскрывались перед учителем совсем с другой стороны. Никогда уже, наверное, не забудется удивлённое лицо Петра Меркулова, который считался хулиганом и чьи буквы всё разбегались по школьным тетрадям. А вот теперь, замерев с восторженным видом перед картиной Андрея Рублёва «Богоматерь», он тихо шептал: «А это что? Что это?» Затем он долго и внимательно слушал историю создания картин творцом…
И вот, за приятными воспоминаниями, она быстро дошла до широких дверей школы. В холле было светло, но как-то тихо. Учеников пока не было видно – ещё слишком рано. Учителя стали рассуждать, куда бы отвести ребят перед каникулами.
В классном кабинете при щелчке выключателя ворчливо зажужжали лампы, и стало совсем светло. В коридоре послышалось тихое шарканье шагов, и на пороге показалась Настя Климова – ученица, которая всегда получала отличные оценки. Она поспешила скорее к учительскому столу, чтобы рассказать все самые последние новости о маленьком котёнке, который совсем недавно появился у них в доме. Спустя некоторое время появились близнецы Егор и Сергей Ляпаевы, и они тут же принялись спорить о том, кто из них быстрее успел оббежать все лужи. С каждой минутой в классе появлялись всё новые ученики, и уже совсем скоро мерный звук детских весёлых голосов перекрыл ещё недавно царившую здесь тишину. Стало совсем уютно и спокойно, дети доставали из рюкзаков книги и тетради, кто-то успел уронить соседский пенал, пробегая между парт.
Вскоре прозвучал звонок, и все ученики вытянулись ровной линеечкой возле своих парт. Учительница, поздоровавшись, начала урок. Как вдруг появился Пётр Меркулов. Под строгим взглядом учителя и дружным хихиканьем ребят он прошёл на своё место, шаркая мокрыми почти до колен ногами. Тщательно и подробно объясняя тему, учительница не раз подходила к каждому ребёнку: кто-то из них постоянно вертелся, пытаясь заглянуть в соседскую тетрадь; кто-то пытался написать записку и каждый раз, взглянув на учителя, откладывал это дело. Егор и Сергей Ляпаевы постоянно переговаривались, пытаясь помочь друг другу в сложном деле складывания чисел. Девочки тихонько похихикивали, взглянув на Настю, которая в точности переносила все чёрточки и палочки, написанные учителем на доске.
Учительнице было очень приятно смотреть, как каждый ребёнок старался на следующем уроке, выводя строй букв на белоснежных листах. Было как-то особенно приятно знать, что для каждого человечка в этом кабинете важны и интересны слова, сказанные на уроке.
Затем учительница, усадив всех малышей за парты, решила поговорить с ними о прекрасном времени года – золотой осени. И каждое слово, сказанное в классе, находило отклик в глазах учеников, в их сердцах: каждый хотел высказать своё мнение, рассказать о своих чувствах, поделиться своими воспоминаниями. А потом дружно весь класс собрался в парке перед школой, чтоб набрать разноцветной листвы для составления осеннего гербария. Каждый старался найти свой, особенный, не похожий на другие листочек, все смотрели, как сама Ирина Юрьевна разглаживает на ладони золотистые фигурные листочки. И не было грусти или злости в глазах этих маленьких людей – каждый светился добром, каждому было интересно и весело, и в глазах самой учительницы было столько любви, что дети не могли не поверить этому человеку.
Потом, уже сидя за учительским столом, Ирина Юрьевна вдруг услышала быстрые шаги за дверью, и в класс вошёл Пётр. Он остановился у двери и произнёс: «Я не хотел опаздывать, просто сегодня не мог долго уснуть, всё вспоминал ту картину…» Учительница тихо подошла к окну и, распахнув его, спросила о том, что удивительного было в той картине. Пётр недолго думая выпалил: «Там глаза у тётеньки очень добрые, как у вас…» И он медленно пошёл по коридору.
Уже вечером, за столом, взгляд упал на белые листы, лежащие на нём. На ровных строчках лежали буквы, но только сегодня они были не так веселы – они словно взялись за руки и уже пытались шагать в такт. Где-то какая-то капризная буква выбегала за строку или ложилась на бочок, но, в общем, буквы стали немного ровнее и петельки не так бессовестно падали вниз.
И на душе стало очень приятно и спокойно из-за ещё одного хорошего дня, из-за новой победы. Ведь в сердце каждого малыша сегодня стало чуточку больше добра и света, а это уже большое счастье, ведь мир стал немного лучше!
В тугом узелке
В тугом узелке, который она крепко держала трясущимися руками, было сосредоточено всё то, ради чего прошла так бездарно её долгая жизнь. Всего лишь тугой узелок, который помещался в ладони. И это и есть те шестьдесят три года жизни, на протяжении которых она боролась за каждый вздох, за каждый глоток воды. Теперь она горестно вздыхала, сидя на облезлой лавке. А ведь, казалось, ещё вчера Ефросинья Жукова стояла в рядах своих одноклассников в короткой форме, едва прикрывающей колени, и мечтала, как со своим красным дипломом она покорит этот огромный мир. А потом день за днём прожитые мгновения стали отлетать, как листы отрывного календаря. Вот суббота и весёлый вечер в кругу друзей, а вот уже и снова пятница. Красивые мечты о счастливой жизни разлетелись, как стая испуганных голубей. Не стоит очередь из важных персон, которые бы хотели взглянуть на её не такой уж и красный аттестат. И дни в университете не были такими уж весёлыми, как казалось сначала. Долгие лекции, на которых было исписано множество толстых тетрадей корявым почерком, и не потому, что почерк корявый, а потому, что писались быстро, а времени переписать красиво и ровно цветной пастой не было совсем. Долгие ночи зубрёжки и первый провал. Неполученная стипендия. Казалось, что дни тянутся бесконечно долго и отъезда к родителям совсем не получится дождаться… А теперь на этой прогретой солнцем лавке кажется, что и не было этих долгих лет страданий, пролетели пять лет, как мгновение. Долгие сессии, ночи без сна, вздохи над учебниками. Где же всё это? Эх, как хотелось бы вернуть назад эти весёлые дни. Но в памяти уже предстают новые моменты… Родители всё ждут внуков, тебе же уже скоро двадцать пять стукнет, а им понянчиться охота. Что же до тебя, то звучит это как-то совсем задорно. Родители гладят по спине, вспоминая свою молодость, а тебе так хочется доказать свою взрослость. Тем более что первые крохи в твоём бюджете уже есть. А тут, как в сказке, прискакал прекрасный ушастый бывший одноклассник, в жизни которого тоже полно открытых дорог. И весь мир теперь-то уж точно будет перед вашими ногами. И как-то закрутилось, завертелось, как в сказке про Золушку. Вот тебе карета, вот платье, вот уж и кольцо на пальчик. А потом стук хрустальных каблучков, и ты стоишь перед размахивающим кулаками мужем с новорождённым малышом на руках в изодранном халате и с неподготовленными завтрашними планами на урок. И кажется, что этот долгий скандал не закончится никогда и что фиолетовые синяки никогда не сойдут с твоих запястий. От бессонных ночей чёрные круги под глазами, а крошечное существо на руках, оказывается, без батареек, и убрать его в комод нельзя. И всё шатается под ногами – работа, дом, сад. Или в обратном порядке. Накатывает страшное чувство тоски, и греет тёмными одинокими ночами только мысль об открытых для тебя дорогах. Бежишь, бежишь, бежишь… Всё торопишься, стремишься. Всюду надо успеть. Второй «комок счастья» уже ворчит в кроватке, пока первый сын рисует на обоях. Муж с сильными кулаками и пропахшей потом грязной рубашкой, которого мир не оценил, плавно исчезает с горизонта, потому что вдруг выяснилось, что он случайно попал в твою мечту, а его мечта – твоя коллега Люська – проживает на соседней улице… И мир катится в пропасть, но только твой. Сбиваешься со счёта времени, уже нет сил отрывать листки календаря, нет сил мазать руки кремом, нет сил слушать нечленораздельное бормотание родителей по выходным, нет сил засиживаться допоздна на работе, нет сил исправлять корявые буквы в тетради первоклассника-сына… Нет сил держать в голове мысль о том, что все дороги открыты перед тобой. Ищешь дешёвые ботинки для старшего, ищешь няньку для заболевшего младшего, ищешь коллегу, готового тебя подменить, чтобы уйти на собрание к ребёнку. Ищешь слова, чтобы ответить на бесконечные «почему» окружающих.