«Ириска» на своём горбу возила королеву Медею перед камерами и войском кентавров. Королева, восседая на драконихе, толкала зажигательную речь, направленную супротив подлых агрессоров. Мой старший напарник свалил за минералкой, а я разлёгся рядом с кладкой и пожёвывал травинки, не зная и не ведая о сбежавшем из-под надзора гиппогрифе. Как это часто случается, у семи нянек дитя оказалось без глаза. Никто не заметил побега. Беглец, которому надоела клетка, не придумал ничего лучше, чем полакомиться драконьим яйцом, но тут на его пути вырос двуногий охранник. Гиппогриф одним ударом сбил меня с ног, острые когти легко располосовали лёгкую нагрудную кирасу и кольчужку, которые я напялил, готовясь к съёмкам. Завалив охранника на кладку, ворог придавил его лапой. Поняв, что от свидания с Вечной Леди меня отделяет один удар клювом, я запаниковал и со страху лупанул по твари со всей магической дури. Магический выплеск ударил зверя в грудь…. Перья и потроха разнесло на сто метров вокруг. Со всех сторон ко мне бежали перепуганные люди, а я смотрел на белоснежного дракончика, вылупившего из яйца за время короткой схватки. Малыш с головы до ног был вымазан в моей крови, натекшей из ран на груди. С когтями гиппогрифа не шутят. Четыре оставшихся яйца мерно покачивались от толчков изнутри. Моя магия спровоцировала преждевременные «роды».
— Оставь её, не забирай, мы отдадим долг жизни, — скатившись с гнезда, я столкнулся взглядом с «Ириской». Громадная клиновидная драконья голова с жуткими зубами застыла в нескольких миллиметрах от моего лица. Как она сумела так незаметно подобраться?
— Мне ничего не нужно.
— Нужно, позже, когда придёт время, — прошипела и прорычала дракониха. — Спасибо тебе, маленький двуногий говорящий.
Мир померк, «маленький двуногий говорящий» потерял сознание. Когда он пришёл в себя, ни гнезда, ни крылатой мамаши уже не было. Дракониху забрали в Китеж. Съёмки в тот день были сорваны. К следующему вечеру пострадавшего выпустили из лазарета. Волшебника, который должен был сторожить кладку вместе со мной, уволили в тот же день. Судебный иск мы решили не подавать. Шрамы на груди я решил оставить, как напоминание о собственной глупости….
Общемировая премьера самого ожидаемого фильма в жанре фэнтази и фантастики состояласьпятнадцатого июня восемьдесят девятого года и завершилась грандиозным успехом. Кассовые сборы за первый уик-энд заставили инвесторов радостно потирать ручки, больше всех радовались гоблины, хотя умело скрывали свои чувства. «Волшебники» побили кучу рекордов, забегая вперёд, скажу, что фильм срубил одиннадцать «Оскаров», в нашем доме тоже поселилась одна из статуэток — «за лучшую женскую роль». К весне девяностого года счёт Лорда Эванс-Слизерина пополнился на два с половиной миллиона галеонов чистой прибыли. Наш замысел сработал на триста процентов. Известность в маггловском и магическом мирах Дурслям была обеспечена. Тётя получила приглашение сняться ещё в дюжине фильмов, дядя на волне успеха супруги отметился в нескольких печатных издательствах и на страницах газет. По горячим следам он выставил свою кандидатуру на выборы муниципального главы, победив с огромным отрывом от кандидата и ближайшего преследователя от партии лейбористов. От папарацци мы не скрывались и вскоре они сами отстали от нашей семьи. Какие могут быть пикантные подробности, если мы живём чуть ли не на показ?
На показах в маггловском мире гоблины не остановились, срубая бабки на постоянных аншлагах в кинотеатрах под землёй. Соплеменники и гномы платили чистым золотом за возможность лицезреть родственников, друзей и соклановцев на широком экране. Три кинопередвижки несколько лет рассекали по бескрайним степям Монголии, России и Казахстана. Кентавры тоже активно приобщались к культуре. Дети степей нередко платили драгоценными камнями, редчайшими магическими травами и костями доисторических чудовищ, стоимость которых на чёрном рынке зашкаливала за все разумные пределы. Неудивительно, что некоторые придуманные обычаи и праздники перекочевали с экрана в реальную жизнь: весенние танцы и ритуал выбора невест, ночные танцы вейл и хоровые песни русалок, скачкинаперегонки с орлами. Тётя Петуньястала народной героиней, пусть в магической Англии она была не столь знаменита, как на континенте, если не считать гоблинов, маглорождённых магов и полукровок, но вздумай сейчас Дамболдор вякнуть что-нибудь в её сторону, то ему бы здорово не поздоровилось.
За десять дней до окончания летних каникул, в целях отдыха от надоевших журналистов и толпы фанатов, наша семья в полном составе: дядя Вернон, тёти в количестве трёх штук(Вальпурга, Андромеда и Петунья), Нира, Лили, Дадли, я и старичок Кричер (бессменный повар и дворецкий), выехали во Францию. Август, Лазурный берег, солнце, море, девушки в купальниках — ЛЕПОТА! Как хорошо иметь собственное поместье, пусть не на самом берегу моря, ну уж пять минут до пляжа можно потерпеть и пройтись ножками.
Вышагивая между загорающими и прочей праздношатающейся публикой, я зацепился взглядом за группу из трёх шезлонгов. На двух из них, спрятавшись в тени грибков, прихлёбывая коктейли со льдом, которыми был уставлен маленький столик между шезлонгами, чалились мужчина и женщина. На третьей «кушетке», с толстенной книгой в руках возлегала юная леди. Яркая аура девочки не оставляла сомнения в том, что она волшебница. Так-так…, три раза хлопнув себя по щекам, я подошёл к отдыхающей троице поближе.
— Гарольд, ты чего? — начал проявлять беспокойство Дадлик, встревоженный нетипичным поведением кузена.
— Т-с! — отмахнулся я, прислушиваясь к английской речи родителей девочки. Никем иными они быть не могли, да и сходство дам говорило в пользу высказанной версии.
Что мы имеем: львиная грива каштановых волос, книга «для лёгкого чтения», аура волшебницы, английская речь и нервно-гневные отмашки родителям, что мешают читать и предлагают искупнуться. Тяжёлый случай, меня гложут смутные сомнения, кем может быть любительница книг.
— Дадли?
— Что тебе?
— Отгадай загадку: выглядит как утка, летает как утка, крякает как утка, плавает как утка, что это такое? — громко спросил я кузена по-английски, чем привлёк внимание родителей девочки. К тому времени языковой барьер между островитянами и «аборигенами» был успешно преодолён. Школа имени Вальпурги Блек не оставила нам иного выбора. Находясь во Франции, мы говорили по-французски, но сейчас был не тот случай.
— Суммируя выше перечисленные признаки, я делаю логически обоснованный вывод, что это утка и есть, — поддержал меня Дадли.
— В точку, мсье Умник, возьми с полки пирожок. Пшли!
— «Пшли», — передразнил Дадли. — Куда тебя на этот раз тянет?
— Мы должны спасти одну леди от поедания книжными червями.
— Думаешь, она согласится?
— А куда она с подводной лодки денется?!
«Держись, Гермиона, я иду…»
— Да-ад?!
— Да понял я, не сцы, всё будет тип-топ, — по-русски ответил брательник. Съёмки в СССР и дорогой кузен научили Дадликенса «плохому». Конечно, на великом и могучем балакал он с убойным акцентом, у него же не было двадцати лет практики, как у кое-кого шрамоголового, но ругался Дадли виртуозно. Э-э-э, я тут совершенно ни причём, оно как-то само….
Подойдя к шезлонгу девочки, я склонился над её плечом, одним глазом заглядывая в книгу, вторым кося на насторожившихся родителей юной волшебницы.
— Ц-ц-ц, — цыкнув сквозь зубы и осуждающе качнув головой, я повернулся к брату.
— Полностью с тобой согласен, — включился тот в игру.
— Это преступление…., — Гермиона осторожно отложила книгу в сторону, при этом между страничек легла цветастая закладка. Девочка чуть отодвинулась от незнакомца, нависшего над нею. Какая кавайка! Миленькое личико, длинные ресницы, громадные, в пол лица шоколадные глаза, распахнутые во всю ширь. Тёплая, обволакивающая домашним уютом аура. Э-э-э, рыжие обломятся, этого «котёнка» я им не отдам.
Грейнджеры старшие, молча, ожидали развития событий и дальнейших действий парочки джентльменов в плавках. А что, тут пляж, а не Бродвей. Загорели мы знатно и ничуть не смущались своих фигур. Два спортивных мускулистым мальчика, выглядящих на двенадцать лет не просто так прицепились к дочери. Раз прицепились, значит, им что-то надо.
— Точно! Как так можно издеваться над собою?! Не понимаю! — патетически заламывал руки Дадли. — Попахивает махровым мазохизмом (мистер Грейнджер поперхнулся коктейлем, его супруга уронила нижнюю челюсть на раскалённый песок).
— Пляж, солнце, отдых и отсутствие загара. Ужас! Надо срочно исправлять положение!
Шоколадные глаза Герми непонимающе перебегали с меня на Дадли, девочка нутром начала подозревать недоброе, попытавшись скатиться с шезлонга и спрятаться за спинами родителей, но….
— Сорри! — сказал я, вынимая книгу из рук Герми и передавая толстенный «кладезь мудрости» старшему поколению. Мама многомудрой читательницы забрала у меня книгу, быстренько запихав её на дно большой спортивной сумки. У меня сложилось впечатление, что стоит нам отвернуться, как бывшую берёзовую рощу (не удивлюсь, если на этого бумажного монстра угрохали рощицу деревьев) закапают глубоко в песок, чтобы любимая доча днём с огнём не сыскала. — Дад!
— Мама! — сдавленно пискнула Гермиона, когда её подхватили под белы рученьки-ноженьки и поволокли к морю.
— Не беспокойтесь, вернём в целостности и сохранности, — обернулся я к вскочившему отцу жертвы произвола.
Будь я папашей, я бы тоже вскочил, и не только встал с лежака, ещё бы пару раз «приголубил» утырков кулаком по кумполам, что б им неповадно было, но то — я. Остаётся только позавидовать выдержке отца Гермионы. На его глазах два вроде как соотечественника начинают нести какую-то околесицу, хватают дочь за верхние и нижние конечности и волокут топить, а он только обозначил намерения. Видимо Герми слишком заучилась, раз наше появление воспринято взрослыми, словно манна небесная и возможность всколыхнуть непроходимое книжное болото их только обрадовала. Раз так — Аминь!