Позавтракав и спровадив подопечных, весьма удивлённых подобным оборотом, я организовал засаду у дверей в Главный зал. Вскоре в расставленные виртуальные силки угодили мисс Грейнджер и мисс Гринграсс.
— Леди, — куртуазно облобызав воздух над запястьями слизеринок, я отвел их в сторонку. Хоть мы и виделись сегодня (с каждой дамы жестокий тренер выжал по ведру пота на тренировке), прилюдное выражение расположения и следование этикету не помешают. — Позвольте засвидетельствовать своё почтение.
— Позволяем! — надменно ответила Дафна, в глазах которой плясали хитринки.
— О, мисс Гринграсс, светоч очей моих, вы как луна, затмевающая звёзды…
— Гарольд, — еле сдерживая просящуюся наружу улыбку, сказала Гермиона, — а можно сократить вступительную часть. Вот настолько, — она свела большой и указательный пальцы вместе.
— Слушаюсь и повинуюсь, моя Госпожа. Дело есть.
— Судя по вашему виду, мистер Эванс, оно не терпит отлагательств.
— Верно подмечено! И, прошу прощения, мисс Гринграсс, вы позволите украсть вашу компаньонку? — обратился я к Дафне.
— Позволяю. С одним условием, чтобы вернули обратно в целостности и сохранности до последнего волоска. Лично пересчитаю.
— Волосы или ребра?
— И то, и другое. В зависимости от сохранности вверенного вам объекта.
— Обязуюсь беречь и лелеять пуще собственного ока, — подхватывая невесту под руку, сказал я.
— Вот этого я и опасаюсь, — буркнула Дафна, после чего махнула нам рукой и направилась в подземелья.
— Куда мы идём? — ошалев от моего напора, Гермиона обрела голос только на шестом этаже.
Поднимались мы по скрытому ходу, главным достоинством которого являлось отсутствие портретов. Была вероятность наткнуться на блуждающее приведение, но из-за одной особенности призраков я надеялся, что этого не произойдёт. Давно подмечено, что эти нематериальные сущности теряют активность по утрам, впадая в некую спячку. Не все, конечно. Самые сильные, типа Кровавого Барона и Серой Леди, плевать с высокой колокольни на сон хотели, но эти двое давно доказали, что они свои в доску и директор им не указ. Ещё стоит учитывать тот факт, что про ход мне рассказал именно Барон, и что он стоит на шухере у картины Варнавы Вздрюченного… Да-да, вы не ошиблись, пока надзорное око отвлечено на другие, более важные дела, а гриффиндорские шестёрки снедают нехитрый завтрак, самое время навестить выручай комнату. Я обещал Герми подарок ко Дню рождения: мужик сказал, мужик сделал! Есть у меня на примете одна старинная диадема…
— Ещё на этаж поднимемся и всё.
— И что там?
— Там объясню.
— Понятно.
Вот что значит школа Леди Блек! Ещё год назад с меня бы потребовали немедленного ответа и засыпали вопросами, как бабки на лавке у подъезда землю подсолнечной шелухой. Крёстная великолепно поработала над Гермионой, выбив из неё слепое почитание взрослых и веру в печатное слово, привив другие полезные качества и черты характера. Вальпурга прекрасно понимала, что девочке суждено, рано или поздно, влиться в общество магической аристократии, поэтому лепила из неё чистопородную слизеринку. Для чужих натуральную стерву, знающую себе цену. Милую и заботливую для своих. Змейка из моей наречённой получалась на загляденье: умная и хитрая, умеющая постоять за себя словом и делом, она могла: где надо сказать и нанести молниеносный укол, а где не надо отступала и никак себя не проявляла, изображая серую мышку под веником. Наставница научила Гермиону тщательно скрывать свои слабые места, при этом находить и давить на них у других. Да ещё я и старшая дочь сенсея Кояма над девочкой поработали…, приложили, так сказать, свои ручки.
— Пришли, — приотворив дверь, я просигналил Барону.
— Чисто, — звякнув окровавленными цепями, сказал призрак.
Достав из безразмерной сумки старое покрывало, я закрылся им от балетмейстера и танцующих троллей в пачках.
— Это безобразие! — заорал Варнава, когда плотная ткань накрыла холст. — Я буду жаловаться!
— Тс, — приложив палец к губам, я три раза прошёлся туда-сюда перед занавешенной картиной.
— О! — тихонько пискнула Гермиона, глядя на крепкую дубовую дверь, появившуюся на стене.
— Фу! — сморщила она носик, когда мы очутились в громадной пыльной кладовке, забитой всякой всячиной.
— Это выручай-комната, — объяснение заняло пять минут. Этого времени хватило на описание главных характеристик одного из чудес замка.
— Значит, — девочка мечтательно прикрыла глаза, воображая бескрайнюю библиотеку. Любовь к книгам у неё никуда не делась. Критическое восприятие не отшибает желание читать умную литературу.
— То и значит, дорогая. Захочешь библиотеку, будет тебе библиотека. Пожелаешь спортзал, распишись в получении.
— Я не спрашиваю, откуда тебе это известно, мне интересно другое: зачем нам кладовка?
— Есть тут одна вещь. Надо бы её найти и почистить, пока Дамбика нет в школе. Мне нужна твоя поддержка на случай непредвиденных обстоятельств.
— Может и такое случиться? — недоверчиво сузила глаза Гермиона.
— Может, не исключаю такую вероятность. Держи, — я передал ей сквозное зеркало. — Если, не дай Бог, что-нибудь пойдёт не так, сразу вызывай Андромеду, она знает, что делать. В твою задачу входит наблюдение, сама руками ничего не трогай, понятно?
— Понятно, — Гермиона прониклась серьёзностью момента. Можно быть уверенным в точном исполнении полученных инструкций.
— Для полноты понимания, — оглядывая завалы, пояснял я, — мы здесь для поиска диадемы Райвенкло.
— Это же легенда!
— Ага, не забывай, как любая легенда она зиждется на реальных фактах. Не буду скрывать, солнышко моё, за тысячу лет факты переврали до основания, и лишь единицы в курсе, где скрывается зерно истины. Гордись, теперь ты в их числе. Указуй! — пошептав над волшебной палочкой, я положил её на раскрытую ладонь, задав ориентиры в виде старого комода и статуи девушки возле него.
— Есть! — поиски заняли меньше трёх минут. — Ничему не удивляйся.
Накинув на Гермиону согревающие чары, я сорвал с головы статуи ткань.
— Это согревающие чары? — удивилась девочка.
— Они самые. Здесь сейчас несколько похолодает. Видишь диадему? ТЦ, руки не тянуть! Это крестраж Волдеморта.
— Что?! Вот урод, такую вещь испоганил! Это же, это…, — Гермионе не хватало слов, чтобы выразить своё возмущение. Казалось, что она сейчас закипит от гнева, предпосылками чего служило громкое шипение и метаемые глазами молнии.
— Отойди на пару шагов. Ничего, сейчас мы её почистим, — коснувшись диадемы и ныряя в мир могильной стужи, сказал я. Воздух в комнате стремительно вымерзал, мои волосы, брови и ресницы покрылись инеем. Изморозь, пробежав по руке, перекинулась на статую и крестраж…
— Миледи!
В этот раз я очутился гостиной, выдержанной в светлых пастельных тонах. Вечная Леди вольготно расположилась в мягком кресле напротив зажженного камина. Жаль вместо тепла от пламени разит космической стужей, но от взгляда на мою посмертную избранницу, чувствую, как кровь, с каждым ударом сердца начинает всё быстрее и быстрее разгоняться по жилам. Хороша, чертовка! Улыбнувшись, Смерть грациозно встала. Длинное, струящееся платье, сотканное из серебристого шёлка, заиграло тысячами красных искорок отражённого пламени камина. Приглядевшись, я различил множество мелких стразов, вплетённых в ткань. Или не стразов…, вряд ли богиня увлекается дешёвой бижутерией. Бриллианты, в это верится куда охотней. Платье выгодно подчёркивало достоинства идеальной фигуры, а глубокое декольте манило в бездну тёмной ложбинки между грудей. Еле взгляд оторвал. Нельзя так со смертными.
— Гарольд, — улыбнулась хозяйка чертогов. — Что привело тебя ко мне? Я уже начала думать, что ты охладел ко мне.
— Как можно, Миледи. Мои глаза…
— Что с твоими глазами?
— Я ослеплён Вами! Ваша чарующая красота навеки запала в мою душу! Скажу Вам по секрету, страх перехода через грань меркнет перед желанием увидеть Вашу улыбку.
— Ты всё такой же дамский угодник, Гарольд. Совсем засмущал старушку.
— Вы на себя наговариваете, Миледи. Когда я имею честь лицезреть старушек, мне не лезут в голову всякие похотливые мысли. Вы же в моей голове, как дома, я не ради пустого словца распинаюсь.
— Ай-ай-ай, шалун, — шутливо погрозила пальчиком Смерть.
— Что вы, Миледи. Какой из меня шалун, до настоящих грандов мне, как до Луны пешком.
— Гарольд, неужели ты обиделся на невинный розыгрыш?
— Не то, чтобы обиделся, Миледи, шутка у Вас получилась выше всяких похвал.
— Обиделся, я вижу. Я думала, тебе нравятся добрые шутки, — искоса глянула на меня Смерть.
— Вы как всегда правы, Миледи, — улыбнулся я. — Мне нравятся добрые шутки. Вы были так добры, что мне аж зла не хватает.
— Ха-ха-ха! — чарующе рассмеялась богиня. — Умеешь ты поднять настроение, Гарольд. Вы, мужчины, обожаете пафосно преодолевать трудности, считай это очередным испытанием и моей маленькой местью за твою неповторимую и очаровательную наглость.
— Благодарствую, Миледи, за оказанное доверие, — пикироваться, так по полной программе. — Находясь один на один с Беллой, я каждый раз едва удерживаю себя от решения проблемы с помощью «щелчка».
— Ты меня заинтересовал, Гарольд, просвети, пожалуйста, как это?
— Нежно, но резко поворачиваешь голову жертвы в сторону до характерного щелчка в шее.
— И что тебя останавливает от подобного радикализма?
— Опасение, Миледи. С Вас станется придержать душу Беллатрикс у себя. Нисколько не сомневаюсь, что две прекрасные девушки быстро найдут общий язык и способ сообща заклевать одного не в меру прыткого молодого человека.
— Ха-ха-ха, я обдумаю эту мысль. Есть у меня на примете один молодящийся старичок…, твоё рацпредложение будет очень кстати, главное, чтобы душа его сестры ещё не ушла в круг перерождений…
— Миледи, покорно прошу извинить меня за то, что сбиваю Вас с мысли, но позвольте преподнести Вам маленький презент!