Мы на минуту позволим себе забежать в недалёкое будущее, всего на неделю или чуть больше от разыгравшей трагедии и приоткрыть завесу. На следующий день несколько райвенкловцев занялись изыскательством, флаг им в руки, и таки сумели разгадать ребус. Подсказку фанатам от науки дала сплетня, пришедшая с факультета змеек: Конрад Барроу, слывший сексуальным мачо, конкретно оконфузился во время выхода в Хогсмид и посещения специализированного заведения. Барроу показал полную несостоятельность как мужчина… «Девочки», с которых шокированный клиент забыл взять клятву молчания, поделились новостью с некоторыми подругами. Дня не прошло, как сплетня докатилась до слизеринцев, а вскоре стала достоянием всей школы и только небольшая группа людей оставалась в счастливом неведенье. Ничего, змейки отличаются завидным терпением и обожают цирковые представления в кулуарах, особенно с «ближними» своими. Так их воспитывали и с этим ничего поделать нельзя, как и с тем, что некоторые отправили домой сов с описанием пикантных подробностей беды, постигшей наследников чистокровных семейств. Слизеринцы Флинт, Барроу, Лайтмор и Портман были единственными сыновьями и, соответственно, всеми отсюда вытекающими последствиями. Публика предвкушала пляски глав родов выше упомянутых фамилий вокруг матриарха Блеков, тем паче, по слухам, слегшая от болезни Вальпурга передала главенство Нимфадоре. Перед снятием с себя звания главы, перебравшаяся во Францию Вальпурга провела ритуал изгнания из Рода старшего сына. Слышащие могли слышать жуткий вой из апартаментов профессора на второй день после ареста Гарольда Эванса. Видящие имели возможность своими глазами видеть изменения в ауре Сириуса. Изгнание всегда было болезненным, некоторые не переживали данного процесса и только высокая плотность магии в древнем замке не позволила бывшему Блеку окочуриться или сойти с ума. Школьники не знали, что Дафна прочитала по губам Гарольда, когда того тащили на выход авроры, фразу про кровную связь и сумела связать состояние Вальпурги Блек со словами Эванса. Мать не простила предательства родного сына… Декады не прошло, как ушлые деятели (как не странно, с барсучьего факультета), держащие школьный тотализатор, начали принимать ставки на размер виры, который Нимфадора Блек сдерёт с пострадавших семейств, когда до тех дойдёт информация и размер пятой точки, в которую влипли наследники и Рода в целом. Ставили студиозусы, ставили преподаватели. Профессор Кар поставил сто галеонов, МакГонагалл расшедрилась на две сотни, общий банк рос не по дням, а по часам, угрожая перевалить за фантастическую цифру в десять тысяч приятных глазу кругляшков. Но это всё дела недалёкого будущего, а в настоящем директор занялся работой с документами. Обязанности верховного судьи Визенгамота с него никто не снимал. Аврорат и судейская коллегия, словно с цепи сорвались и плевать им на разыгравшуюся мигрень и неприятную ломоту в суставах.
Раздраженно отложив недокуренную трубку на специальную подставку, Дамболдор окунулся в работу. Через час голова верховного судьи просто раскалывалась от боли и металлического стука в висках. Разум уже просто не воспринимал поток информации. Решив, что с него на сегодня довольно и пора заканчивать, директор обмакнул кончик изящного пера в чернильницу и, не читая, поставил визу на запрос аврората за подписью Джеймса Поттера на перевод подследственного из министерского изолятора в Азкабан. Вызвав сову, Дамболдор уменьшил отработанную кипу документов и вложил её в специальную коробочку, привязанную к лапке птицы. Важно ухнув, министерская сова вылетела в окно…
— Собирайся, щенок! — ввалившись в камеру предварительного заключения при аврорате, Джеймс Поттер скорчил надменно-презрительную рожу и сплюнул в угол с парашей.
— А мне и здесь неплохо, — лениво выплюнул узник, по-барски развалившийся на узкой деревянной шконке камеры-одиночки. — Ещё бы твою рожу не видеть, совсем курорт был бы. Тихо, спокойно, трёхразовое питание.
— Будет тебе, выродок, трёхразовое питание, — погано ухмыльнулся Поттер. — Остолбеней! — волшебная палочка выплюнула веер лучей вместо ожидаемого одного-единственного. При всём желании увернуться от них на ограниченной пространстве не было никакой возможности. — Упакуйте его!
Процедив приказ через плечо, Поттер посторонился, пропуская в камеру двух мордоворотов с лицами, не обезображенными печатями интеллекта. Узника споро упаковали в специальные антимагические кандалы, предварительно пшикнув ему в лицо какой-то дрянью, от которой взгляд, метавший молнии и грозивший лютыми карами, подёрнулся мутной плёнкой апатии.
— Готово, шеф, — прогудел один из мордоворотов.
— Выносим его на аппарационную площадку.
— Куда его? — проявил интерес второй держиморда.
— Не ваше дело! — вызверился заместитель начальника аврората. — Меньше знаете, крепче спите. Понятно?!
— А-то ж, — индифферентно пожали плечами громилы, волоча безвольного узника как пушинку. Шеф верно сказал, им душевные метания перед сном ни к чему, чай не экзальтированные дамочки, чтобы испытывать муки совести и души томленье. — Куды аппарировать будем?
Вместо ответа Поттер вынул из кармана форменной мантии двухметровый обрезок репшнура. Оплетка старой, потёртой зачарованной альпинисткой веревки без всяких артефактов светилась от вкачанной в неё магии. Громилы уважительно крякнули — чар на двусторонний портключ, наводящийся на определённые, вбитые в структуру заклинаний координаты, наложено огромное количество. Сразу видна работа мастеров с большой буквы «М». Такие портключи, способные пробивать или обходить крепостные барьеры, наперечёт. На всю Англию их по пальцам одной руки пересчитать можно.
— Хватайтесь и этого, смотрите мне, не выпустите. Портус.
Троица стражей закона и их узник исчезли с негромким хлопком воздуха, заполнившего освободившееся пространство. Микроскопический отрезок времени спустя на специальной, защищённой от несанкционированного проникновения аппарационной площадке Азкабана появились посетители. Тюрьма и есть тюрьма, даже аппарационный узел в ней размещён в глухом каменном мешке, выбраться из которого просто так не дадут боевые ловушки и барьеры. Одно неверное движение и дно мешка украсит кровавый фарш. Да, в Азкабан можно было попасть и другим путем, стоившим немало денег (контрабанда в тюрьме и незаконные сдания с заключёнными цветут махровым цветом), но тайные пути тоже охраняются со всем тщанием и имеют многоступенчатую систему защиты. В ДМП и аврорате знали о подпольном бизнесе начальника пенитенциарного заведения, предпочитая закрывать глаза на грешки стражи, считая подработку некой компенсацией за соседство с дементорами.
— Вильям! — гаркнул в пустоту Поттер. Прибывшие дружно вздрогнули под чужим потусторонним взглядом, прошедшим по ним подобно наждачной бумаге, которой провели по полированной поверхности. Сканирующие заклинания никогда не отличались приятным флером, а сегодня посетителей будто туда-сюда несколько раз провели через металлические ерши.
По стенкам колодца пробежала рябь, деактивирующая стоящие на взводе маголовушки, на сплошной кладке, выполненной из прямоугольных гранитных блоков, образовалась тонкая щель, пробежавшая по контуру массивной двери. Толстенный прямоугольник бесшумно отъехал в сторону.
— Люмос! — от детского заклинания, произнесённого грубым прокуренным голосом, в центре каменного колодца загорелось маленькое солнышко, на пол и стены легли черные изломанные тени. Из темного зева проёма под лучи люмоса шагнула стандартная троица стражи с палочками наизготовку.
— Принимайте «товар», — криво ощерился второй аврор страны.
— Вы там в арорате не охренели часом? — сдвинув к переносице густые подёрнутые сединой кустистые брови, прокаркал Вильям Лоусон, он же начальник негостеприимного заведения, досиживающий последние дни на промороженном дементорами жестком кресле. Долгожданная пенсия нагрянула незаметно, а министерские крысы до сих не озаботились сменщиком. Да и бездна с ними, Вильяму плевать на чернильных клуш с высоты сторожевой башни четвёртого форта. На Азкабан тоже плевать. Ни одного лишнего дня он в этом проклятом Мерлином морозильнике не задержится, милый сердцу домик на пляжах Доминиканы давно дожидается владельца, мечтающего на старости лет погреть косточки на горячих тропических песках. Самые приближённые к начальнику стражи обзавелись недвижимостью недалеко от сурового шефа. — Какого сраного Мордреда в Азкабан начали пихать мелких щенков? Аврорат совсем мышей не ловит или жульё в Лютном в край измельчало?
— Не твоё дело, старик, — высокомерно ответил Поттер. — Тебе платят не за вопросы, а чтобы рот держал на замке.
— Не учи меня жить, мальчик! За что мне платят не твоё собачье дело. Давай бумаги и пошёл отсель на хрен, — протянув за документами протез-клешню вместо руки и окатив троицу конвоиров брезгливым взглядом, сказал Лоусон. Стражники за его спиной, такие же ветераны предпенсионного возраста, «сосланные» в тюрьму за мнимые или реальные грехи перед руководством аврората или ДМП, нахмурившись придвинулись Лоусону. Бывшие авроры недолюбливали молодую поросль — лизоблюдов директора Хогвартса, которая с его подачи заправляла делами в аврорате. Старики успели хлебнуть лиха во Франции в сорок четвёртом и сорок пятом годах и не забыли слухов, гулявших в тот период, о нежной дружбе Дамболдора и Гриндевальда. Руку Лоусон потерял там же, поэтому память у него оказалась долгая, что неудивительно при постоянном ежедневном деревянном напоминании.
— Гляньте, парни, — начальник тюрьмы развернул подписанный верховным магом Визенгамота ордер и показал его коллегам. — Старый склизкий хрен совсем обезумел и окончательно впал в маразм, поцелуй его дементор в зад. Мордред, додуматься сажать мелкого щегла в «строгую» зону. Это же кем надо быть?! Видимо феникс паука ему все мозги выклевал, раз старый пердун подмахнул бумаги авроратского долбоклюя. Забирайте мальчишку, парни.
Взмахом палочки, тюремная стража подвесила арестанта в воздухе и скрылась в вязкой темноте прохода.