в судейской трибуны, перед которой, из-за удобной складки местности, организовал убежище Гарольд, что-то выписывающий волшебной палочкой.
А самка на гнезде не думала останавливаться. Раскалив пламенем несколько крупных валунов у гнезда пока они не расплавились, она взмахнула крыльями. Дождь из расплавленной породы накрыл убежище и кипящими кляксами повис на замерцавшем щите, перешедшем в видимый диапазон из-за запредельного перенапряжения. Дамболдор и остальные судьи повскакивали с кресел, собственной магией поддерживая щит. Стадион ревел. Вот оно — ЗРЕЛИЩЕ! Битва на грани. В отличие от судий, мальчишка-четверокурсник небрежно убрал индивидуальный щит, сдержавший лавовый дождь, и простёр вперёд правую руку, с которой сорвался ледяной вихрь, встретившийся на середине пути с пламенной круговертью. Арену заволокло паром, в центре которого мелькали неясные тени и сполохи пламени. Хвосторога совсем вошла в раж, хватая лапами здоровенные комья земли и осыпая ими убежище ненавистного человека. Но что это?! Пар снесло порывом ветра, открыв взору зрителей второго дракона черно-серебристой масти. Откуда он взялся? Данная мысль посетила многих. Дракон и самка на гнезде гневно рычали друг на друга, время от времени посылая в противника длинные языки пламени, от которых треть арены превратилась в кипящее лавовое озеро. Черный пришелец сделал шаг вперед, громадная пасть разверздась, но из неё вырвалось не пламя, а арктическая стужа, остудившая кусок озера перед ногами. Гневно взревев, хвосторога рванула вперед, цепи, удерживающие дракону, натянулись и лопнули. Развернувшись задом к угрозе, обречённая самка, как собака, начала задними лапами швырять во врага кипящую породу, которая, не причиняя ему вреда, пролетала насквозь, ударяясь о сегмент магического щита напротив судейской трибуны. Щит трещал и переливался всеми цветами радуги. Судьи давно скатились с насиженных мест, предпочтя уйти под защиту соседних секторов, заодно подпитывая их щиты. У трибуны остался Дамблдор и Бэгмен, орущий что-то про тактильную иллюзию и высочайшее мастерство координатной привязки чар.
Тут щит в очередной раз замерцал, просел, а хвосторога, отчаявшись отогнать врага от гнезда, применила тактику скунса, выстрелив из-под хвоста пахучими экскрементами, поток жидкого драконьего навоза пролетел через просевший щит, не предназначенный сдерживать обычные биологические компоненты — огонь, магию, камни и прочее — это пожалуйста, а простые экскременты в данный перечень не входили. Комментатора и Дамблдора накрыло с головой. Тут отец коснулся плеча Габриэль, указывая на маленькую арку, через которую на арену выходили чемпионы. У арки, держа в руках золотое яйцо, стоял Гарольд. Взмахнув палочкой, он отменил потрясающе реалистичную тактильную иллюзию черно-серебристого дракона. Рыкнув для приличия, хвосторога вернулась на оставленное гнездо. Габриэль облегчённо выдохнула. Ей было не до ухмыляющегося отца, наблюдавшего, как остальные судьи из волшебных палочек отмывают уделанного в дерьме Дамблдора. Какой афронт!
Часть 8
Запах гари. Повисшее в воздухе предгрозовое напряжение, готовое вот-вот взорваться сонмом убийственных разрядов. Налитые кровью глаза, гневно раздутые ноздри и льющаяся потоком ненависть, направленная на мастерски зачарованную подшивку газет, присланную неизвестным «доброжелателем». Неизвестный не поленился вложить в бумагу побольше магии, защитив поганые бульварные литки от уничтожения.
Обведя бешеным взором уничтоженный кабинет, Дамблдор остановил взгляд на разлетевшимся по углам газетам, со страниц которых его поливали отборным дерьмом. Мордредовы писаки смешали его с этой самой субстанцией, активно потоптавшись по уровню образования, даваемого Хогвартсом. От школы не оставили камня на камне, а имя директора ныне не склонял только ленивый.
«Хогвартс в огне, директор в дерьме!» Стараниями Риты Скитер — это ныне самый популярный слоган не только в кулуарах английского политического бомонда, но и за Каналом, с той лишь разницей, что континенталы говорят об этом открыто. Подлые журнашлюхи всласть потоптались по репутации, со всех сторон обсмаковав «навозный душ» и выставив колдографии с «обделанными» магами на первые полосы газет по обе стороны Ла-Манша. Если о Бегмэне быстро забыли, ну, что взять с этого полосатого переростка с напрочь отбитой бладжером головой, то вторая жертва недержания дракона надолго заняла первые строки «хит-парадов». Потеребив всклоченную бороду грязной рукой, старик резко взмахнул палочкой:
— А-а-а-р-р! — утробный звериный рык, вырвавшийся из его горла, завершился выкриком:
— Адеско файр!
Против дьяволького пламени чары оказались бессильны, газеты занялись огнём, мгновенно осыпавшись пеплом, а плескавшееся в глазах старика безумие сменилось настоящей паникой. Голодное пламя набросилось на остатки обстановки, облизывая пол и шкафы, яростно пожирая страницы старинных фолиантов. В кабинете мгновенно нечем стало дышать, от дыма заслезились глаза, затрескались волосы.
— А-а-а! — неимоверным усилием загнав пламя в присподнюю, откуда оно выбралось, подпаленный старик без сил рухнул на сажу, в которую успел превратиться пол.
— Фоукс! — с трудом проскрипел Дамблдор надорванным горлом.
Появившийся во вспышке феникс равнодушно осмотрелся в поисках насеста, после чего презрительно курлыкнул и нехотя опустился на пол, перебирая когтистыми лапами, чтобы не запачкаться.
— Фоукс! — протянул директор просительно.
Феникс брезгливо, бочком-бочком, придвинулся к волшебнику, склонив увенчанную гребешком головку над раззявленным ртом. Две слезинки скатились вниз, кадык судорожно дёрнулся под обкорнанной бородой.
— А-а-х, — блаженный выдох взлетел под своды руин.
Гадливо дёрнув хвостом, феникс исчез в очередной вспышке, взметнув крыльями целое облако пепла. Старик, кряхтя и кашляя, встал на колени, тяжело опираясь на левую руку, с трудом разогнулся и водворился на обе ноги.
— Хорошо, что я догадался приказать убрать портреты. Чёртовы основатели, из-за их прихоти так просто этих нарисованных тварей в дорогих рамах не уничтожить, — Дамблдор сплюнул тягучую слюну на пол. — И кого винить? Только себя. Будем думать, партия ещё не отыграна. Слышите меня?! Я ещё найду на вас управу, рано вы меня списали со счетов. Рано!
Придя в себя и убрав разруху, старик вызвал эльфов, приказав им навести окончательный лоск, установить новую мебель с насестом для феникса и повесить на место портреты прежних директоров, пусть посплетничают над причинами ремонта.
Директор появился на обеде. Весь в белом, вымыт, причёсан, вальяжный и спокойный, как глыба льда, всем видом показывая окружающим и злопыхателям, что состав фекалий ему нипочём. Купание в драконьем дерьме обсуждается с весёлыми шуточками, мол он теперь ещё в рост пойдёт, как дремоносные бобы. Ха-ха.
— А он умеет держать удар, — сказал кто-то за слизеринским столом.
Приходится признать — да, умеет. И это делает его ещё опасней. Такие зла не помнят, они его записывают. Вроде я нигде не засветился, но надолго ли это? Старик сделал заявку на убийство, пусть сейчас у него не выгорело, в другой раз он подойдёт к данному делу тщательней. А что у нас на второе испытание? Чёрное озеро с русалками и закуской к пиву. Кальмар копчёный, солёный и вяленый. Дай русским парням с дурмстранговского корабля свободу, они мигом воплотят мечты о цистерне пива под подходящую закусь. Хм-м, я сглотнул скопившуюся слюну.
— О чём задумался? — чуть наклонившись вперёд, спросил меня Виктор Крам.
Друзьями не разлей вода стать мы не успели, но после поединка с драконами приятельствовали на публику. Крепили, так сказать, содружества разных школ. Всеми по достоинству был оценён мой выход к хвостороге. Пусть Дамблдор и Бегмэн дали мне минимальные оценки, зато приз зрительских симпатий нашёл своего героя, а четвёртое место в общем зачёте ни о чём не говорит. Пресса ядом и желчью прошлась по второму чемпиону от Хогвартса. Рита, которой я послал букет невянущих лилий и бутылку коллекционного шампанского, не поскупилась на эпитеты и не поленилась вложить в головы обывателей кучу вопросов о магии, которую ждали от чемпионов. Болгария — боевая магия, или вы думали, что Виктор только одним коньюктевитусом с драконой зажигал? Франция — магия вейл. Русский чемпион Хогвартса — тактильные иллюзии и, вообще, нечто непонятное, но эффектное и фееричное, так как до сих пор непонятно, как он добыл яйцо. Зато второй чемпион старого доброго Хога разочаровал, если не сказать хуже. Метла, да вы в своём уме, в самом деле? Где магия, фантазия, превозмогание? Самому последнему магглу понятно, что не будь на драконе цепей, дурачка на метле сразу бы съели без соли и перца.
— О яйце, — после небольшого раздумья и воспоминания газетных передовиц, ответил я.
— О яйце? А что с ним не так?
— Верещит.
— Ну, да, есть маленько, — аккуратно отрезая кусочек отбивной, согласился Виктор. — Ты бы ещё сказал, чешется.
— Ну, почеши, только не на публике, а моё о рыбалке верещит. Тебе девчонки с рыбьей чешуёй и хвостами нравятся?
— Селёдки, что ли? — весело осклабился Крам, при этом глаза болгарина оставались серьёзными. Намёк понят и оценён по достоинству.
— И селёдки тоже, — совсем неаристократично откинулся на спинку стула я. Мой неизменный референт — первокурсница Алисия Скайстоун, картинно поморщилась. Под неодобрительный взгляд девочки и смешки парней пришлось отрывать спину от такой удобной высокой спинки стула. Ох уж этот мне застольный этикет, манеры и чопорные англичане. Вот так всегда, взял, понимаешь, девицу под крылышко, теперь маюсь. Как показывает жизнь, процесс это обоюдный. Алисия тоже взяла шефство надо мной. Прямо ничего не говорит, но смотрит так, что лучше бы ругалась матом. Эх…
— Спасибо, буду должен.
— Сочтёмся, Виктор. Алисия, золотко, не убивай меня взглядом, — перешёл я на английский, — я тебе ещё пригожусь. Хочешь, покажу чары ночного светильника в виде мерцающих бабочек?