собственное электричество с излишком, и помогают сообществам в создании энергетических микросетей на возобновляемых ресурсах.
С нынешней позиции трудно разглядеть другие тенденции, которые могут оказаться очень существенными для процесса отказа от ископаемого топлива. Некоторые аналитики предсказывают, что появление автономных транспортных средств произведет революцию в транспортном секторе[44]. Они полагают, что в течение ближайших лет жители городов начнут отказываться от владения личным автотранспортом и станут заказывать машины только в случае необходимости. Автомобили должны быть электрическими, сами заряжаться чистой энергией и даже обслуживаться непосредственно автопроизводителями, что стимулирует всю отрасль к повышению эффективности и надежности.
Широко признано, что наиболее эффективным стимулом для всех нас положить конец привязанности к ископаемому топливу станет высокая глобальная цена углеродной эмиссии – углеродный налог, который придется платить всем и каждому, ответственному за выбросы углекислого газа в атмосферу. Шведское правительство ввело такой налог еще в 1990-е годы, и это привело к заметному отказу от использования ископаемого горючего во многих секторах экономики. Стокгольмский Центр жизнеспособности и устойчивости к изменениям, основанный в 2007 году[45], полагает, что повышение цены, начиная от 50 долларов за тонну выброшенного в атмосферу углекислого газа, будет достаточно, чтобы стимулировать быстрый переход от грязных к чистым технологиям, подтолкнет к поиску эффективности в тех областях, которые до сих пор зависят от ископаемого топлива, и активизирует самые светлые головы на поиск новых технологий и способов снижения углеродной эмиссии. Здесь надо проявлять осмотрительность и думать о защите беднейших слоев населения, но исследования показывают, что все это совершенно достижимо[46]. Короче говоря, углеродный налог должен кардинально ускорить наступление революции устойчивого развития, в которой мы все нуждаемся.
Как только новый, чистый, безуглеродный мир начнет становиться реальностью, люди по всему миру почувствуют выгоду от общества, использующего возобновляемые источники энергии. Жизнь станет намного тише. Вода и воздух – чище. Мы будем удивляться, почему мы так долго мирились с миллионами преждевременных смертей ежегодно от плохого качества воздуха. Бедные страны, в которых еще остаются леса и луговые пастбища, смогут продавать свои углеродные кредиты тем, кто еще сохранит зависимость от ископаемого горючего. Они смогут планировать собственное развитие с учетом жизни в мире возобновляемых источников энергии и низкого уровня эмиссии углерода. Возможно, когда-нибудь их умные, чистые города смогут стать лучшими из мест для жизни на Земле и будут привлекать к себе ярчайших звезд каждого поколения.
Это фантазия? Ничего подобного. По крайней мере три страны – Исландия, Албания и Парагвай – уже вырабатывают все необходимое электричество без использования ископаемого топлива. Еще восемь стран для получения электроэнергии используют менее десяти процентов угля, нефти и газа. Пять из этих восьми расположены в Африке и три – в Латинской Америке.
Энергетический переход и революция устойчивого развития предлагают быстро развивающимся странам уникальную возможность делать все совершенно иначе и одним прыжком обогнать многие страны западного мира. Пример государственного подхода к этой революции – Марокко. В начале века почти вся энергетика этой страны зависела от импорта нефти и газа. Сегодня она обеспечивает 40 процентов своих потребностей за счет сети энергетических установок, работающих на возобновляемых ресурсах, в том числе крупнейшей в мире солнечной фермы. Нам указан путь к многообещающему и относительно недорогому типу хранения солнечной энергии – технологии солевого раствора, при котором обычная соль сохраняет тепло на протяжении многих часов, что позволяет использовать энергию в ночные часы. Марокко, страна, расположенная на краю Сахары, при возможности прокладки силового электрического кабеля до Южной Европы, сможет когда-нибудь стать важнейшим экспортером солнечной энергии. Для страны, которая никогда не была одарена ископаемыми источниками топлива, это билет в процветающий мир.
История показывает, что при правильной мотивации глубокие изменения могут происходить за короткий промежуток времени. Есть признаки, что это уже происходит с ископаемым топливом. В глобальном масштабе мы прошли пик использования угля уже в 2013 году. Угледобывающая промышленность сейчас в кризисе. Инвесторы уходят из отрасли. Пик добычи нефти, по прогнозам, может быть достигнут через несколько лет, а падение цен, связываемое с пандемией коронавируса, может придвинуть его еще ближе. Тем не менее мы можем добиться чуда и к середине этого века войти в мир чистой энергии.
Надежду в этом смысле поддерживает еще один аспект – возможность того, что в качестве моста для спасения планеты на период перехода к чистой энергии мы будем активно захватывать часть углерода, который уже находится в атмосфере, и перемещать его в безопасные хранилища. Технология улавливания и хранения углерода (УХУ) чрезвычайно привлекательна для политиков и лидеров бизнеса, которым нужно время, чтобы постепенно сокращать потребление ископаемых источников топлива. Речь идет о фильтрах, улавливающих углекислый газ на электростанциях, работающих на природном топливе, башнях с вентиляторами, удаляющими СО2 непосредственно из воздуха, биоэнергетических электростанциях, извлекающих парниковые газы после переработки сельскохозяйственных культур, и устройствах, закачивающих углекислый газ в подземные хранилища. Геоинженеры предлагают и более радикальные способы, в том числе использование бактерий и водорослей, обогащение океана железом, закачивание CO2 на дно океана и блокирование солнечного света распылением искусственных облаков в верхних слоях атмосферы. Некоторые идеи имеют пока лишь теоретические значения, другие могут быть использованы, но в целом пока еще очень плохо понимаются, и существует риск от непредвиденных негативных последствий.
Тем из нас, кто озабочен не только изменением климата, но и сокращением биоразнообразия, ясно, что существует гораздо более эффективный способ улавливания углекислого газа: восстановление природы, возрождение огромных пространств, свободных от человеческой деятельности, приведет к массивному поглощению углерода из атмосферы. Реализуемое параллельно с глобальным сокращением эмиссии, это экологическое решение, в основе которого использование самой природы, даст неоспоримую взаимную выгоду: и захват углерода, и увеличение биоразнообразия в одном флаконе. Исследования во многих средах обитания показывают, что чем выше биоразнообразие экосистемы, тем лучше она улавливает и хранит углерод[47]. Природный захват углерода – то, во что должны вкладываться правительства, бизнес и инвестиционные менеджеры. Все наши активы следует направлять на глобальное финансирование и международную поддержку движения за возрождение природы. Это самым решительным образом изменит все среды обитания на Земле, остановит и изменение климата, и шестое массовое вымирание видов. Ближайшая выгода может стать заметной уже через несколько лет, и наиболее впечатляюще это проявится в самых диких уголках природы.
Восстановление морей
Океан покрывает две трети поверхности планеты. Большие глубины означают, что на него приходится еще бо́льшая пропорция обитаемого пространства. Поэтому в нашей революции по восстановлению мира природы океану принадлежит особая роль. Помогая восстанавливаться морскому миру, мы можем одновременно решить три чрезвычайно насущные для нас проблемы: захватить углерод, повысить биоразнообразие и обеспечить себя большим количеством продовольствия. Начинать надо с отрасли, которая в настоящее время наносит наибольший ущерб океану, – с рыболовства.
Рыболовство дает крупнейший в мире объем добычи даров природы, а это означает, что если мы будем вести себя правильно, мы не лишимся этого источника. Взаимный интерес здесь очевиден – чем здоровее и разнообразнее морская среда обитания, тем больше будет рыбы в океане, а у нас – больше продовольствия. Почему так не получается в настоящее время? Мы слишком много ловим в определенных местах и вылавливаем слишком много рыб определенных пород. Мы производим слишком много отходов. Мы используем грубые техники лова, которые наносят вред экосистеме. И самое вредное во всем этом – мы занимаемся ловом везде. В океане уже негде укрыться. Морские биологи, как, например, профессор Каллум Робертс, объясняют, что все эти проблемы могут быть решены, если применить глобальный подход, основанный на информации, которую уже предоставляет морская наука.
Прежде всего, необходимо создать в прибрежных водах сеть зон, закрытых для рыболовства. В настоящее время по всему миру существует более семнадцати тысяч морских охраняемых районов (МОР). Но они охватывают менее семи процентов океана, и во многих таких районах квотированная ловля рыбы еще разрешается[48]. Для воспроизводства популяции рыб важно запретить рыболовство на гораздо большей части океана. Зоны, полностью закрытые для рыболовства, дают возможность рыбе расти дольше и становиться крупнее. А более крупные особи дают непропорционально больше потомства. И это потомство снова заселяет воды, в которых шла интенсивная добыча. Этот избыточный эффект уже наблюдается в строго охраняемых морских районах от тропиков до Арктики. Рыболовецкие сообщества поначалу сопротивлялись вводимым строгим правилам, но через несколько лет начали ощущать пользу от таких мер.
Морской охраняемый район Кабо Пульмо расположен на краю Калифорнийского залива в Мексике. В 1990-е годы в результате чрезмерно интенсивного вылова здесь практически исчезла рыба, и местное сообщество в отчаянных попытках решить проблему согласилось на предложение морских ученых выделить более 7000 гектаров побережья под зону, закрытую для рыболовства. В 1995 году эта территория была объявлена морским охраняемым районом, и местные жители первые годы после введения запретов называли самыми тяжелыми в своей жизни. Рыбацкие семейства добывали очень немного рыбы в прибрежных водах и вынуждены были выживать на продуктовых талонах, которые распределяло мексиканское правительство. Когда в МОР стали появляться растущие косяки рыб, многие испытывали большое искушение нарушить запрет, и только вера в справедливость решения ученых удерживала их от браконьерства. Примерно через десять лет в район Кабо Пульмо вернулись акулы. Люди постарше, жившие в этих местах, знали, что это верный признак восстановления. Спустя всего пятнадцать лет объем морской жизни в закрытой для рыболовства зоне вырос на 400 процентов – до уровня, сопоставимого с рифами, где вообще никогда не ловили, и рыбные косяки стали распространяться в соседние воды. В итоге рыбаки с