Позже появились микроскопические организмы – мы называем их цианобактериями, – способные к фотосинтезу, использованию энергии солнечного света для формирования собственных тканей. Испускаемый ими в этом процессе газ – кислород – произвел революцию. Он стал стандартным топливом для гораздо более эффективного извлечения энергии из пищи и проложил путь к формированию всей современной сложной жизни. Цианобактерии до сих пор составляют значительную часть фитопланктона, который плавает сегодня в верхних слоях океана. Мы с вами и все животные, с которыми мы делим сушу, произошли от этих морских созданий. Мы всем обязаны океану.
В конце 1990-х годов режиссеры отдела естественной истории Би-би-си предложили создать сериал, полностью посвященный жизни в океане. Его назвали «Голубая планета» (The Blue Planet).
Океан – самая сложная и самая затратная среда для съемок и, пожалуй, самая трудная для фиксирования поведения животных. Плохая погода, плохая видимость в воде, да просто сложность в обнаружении животных в бескрайних трехмерных океанских просторах могут испортить любой съемочный день. Но океан предоставляет прекрасные возможности для нового, поразительного взгляда на мир природы. Первым на телевидении жизнь глубин показал биолог из Вены Ганс Хасс, который вместе со своей женой Лоттой занимался съемками в Красном море. Его дело продолжил капитан Кусто, который изобрел «подводное легкое» – клапан, до сих пор являющийся основным механизмом, позволяющим людям дышать под водой. Неустанно, год за годом, он упорно проводил подводные съемки по всему миру. Однако даже после этих первопроходцев невероятное разнообразие морской жизни, гораздо более богатой, чем на суше, мало кто видел.
Для съемок «Голубой планеты» потребовалось почти пять лет; они проходили почти в двух сотнях различных мест. Операторы, специалисты по подводным съемкам, запечатлели брачные ритуалы каракатиц на коралловых рифах, каланов, ныряющих за моллюсками в зарослях ламинарии, крабов-отшельников, сражающихся за свободные ракушки, акул-молотов, собирающихся сотнями для выведения потомства у подводной горы в Тихом океане, и, что, наверное, было самым сложным и увлекательным, парусников и голубых тунцов, охотящихся в открытом море. Для поиска новых видов на абиссальном дне (зона наибольших морских глубин) использовались глубоководные аппараты; и нам удалось запечатлеть, как миксины разрывают на части тушу серого кита. Моя задача заключалась в комментарии.
Одна команда, используя сверхлегкий самолет, работала три года, чтобы заснять голубых китов, курсирующих в открытом океане. Этот сюжет открывал сериал. Наконец-то удалось показать самое крупное животное из всех обитающих на планете, которое едва ли кто видел живым и о котором мы практически ничего не знаем. Но, вероятно, величайшим триумфом «Голубой планеты» стали кадры охоты хищников на сбивающиеся в плотные шары косяки мелкой рыбы – природные драмы, не менее впечатляющие, чем те, что происходят в Серенгети. Тунцы плавают вокруг рыбной мелочи, загоняя их ближе к поверхности и сбивая в тугой, испуганный клубок. Затем молниеносно атакуют, набрасываясь на этот клубок со всех сторон. Стаи акул и дельфинов несутся по вспененному морю, чтобы присоединиться к суматохе. Дельфины нападают снизу, окружая клубок завесой воздушных пузырьков, отчего стая, на которую идет охота, сбивается еще плотнее. Затем, когда может показаться, что неразбериха начинает стихать, в небе появляются олуши и на огромной скорости бросаются в воду, чтобы вынырнуть с полными клювами рыбы. И под конец может появиться кит, чтобы своей огромной пастью подобрать остатки добычи.
Подобное неистовство происходит на просторах океана тысячи раз за день, но ни одному человеку еще не удавалось увидеть такую охоту из-под воды, ведь это одно из наименее предсказуемых природных явлений, которое практически невозможно заснять на пленку. В определенном смысле съемочная группа вела себя как тунцы, дельфины, акулы и олуши: ждала внезапного возникновения «горячей точки» – огромного облака планктона, поднимающегося из глубины с восходящими течениями. Такое богатство привлекает огромные косяки мелкой рыбы за сотни километров. Как только косяк в этом месте достигает достаточной плотности, появляются хищники, и в океане начинается кипучая деятельность. Съемочная группа, желающая заснять это событие, всегда вынуждена играть в догонялки – сканировать горизонт в поисках стай ныряющих птиц или целенаправленно спешащих дельфинов. Группа «Голубой планеты» четыреста дней не могла заметить даже признака такого события. Но в те несколько дней, когда океан оживал, им нужно было как можно быстрее оказаться как можно ближе к этой подвижной точке съемки и поднырнуть под огромный шар, прежде чем он превратится в ничто. Это была очень рискованная работа. Но им сопутствовал успех, и получились непревзойденные кадры.
В 1950-е годы в международные воды впервые стали выходить крупные рыболовецкие флотилии. Юридически они работали в нейтральных водах, где можно было ловить рыбу сколько угодно, без ограничений. В практически неэксплуатируемых водах поначалу уловы были очень большими. Но буквально через несколько лет вылова в любом районе забрасываемые сети стали возвращаться почти пустыми. Флотилии перемещались. В конце концов, разве океан не огромен, не безграничен? Если посмотреть сведения об уловах за эти годы, можно проследить, как отдельные участки океана один за другим буквально очищались от рыбных запасов. К середине 1970-х годов осталось лишь несколько продуктивных районов – у восточного побережья Австралии, южного побережья Африки, на востоке Северной Америки и в Южном океане у берегов Антарктики[14]. К началу 1980-х годов рыболовство по всему миру стало настолько неприбыльным, что страны с большим флотом вынуждены были оказывать рыбакам финансовую поддержку, по сути, платить им за перелов[15]. К концу ХХ века человечество выловило 90 процентов крупной рыбы из Мирового океана.
Ориентация на самую крупную, самую ценную рыбу наносит особый ущерб. Этим не только уничтожается рыба из верхней части продуктовой цепочки, такая как тунец или рыба-меч, но и удаляются крупнейшие представители внутри популяции – самая крупная треска, самый крупный окунь. В рыбной популяции размер имеет значение. Большинство рыб открытого моря растут всю жизнь. Репродуктивный потенциал самки обусловлен ее массой. Крупные матери производят непропорционально больше икринок. Таким образом, ликвидируя всю рыбу больше определенного размера, мы ликвидируем наиболее эффективных производителей, и вскоре популяция гибнет. В районах, где велось наиболее интенсивное рыболовство, крупной рыбы уже не осталось.
Эта охота за рыбой – игра в кошки-мышки, которая совершенствовалась многими поколениями рыбацких сообществ на всех морских берегах. Как всегда, при нашей несравненной способности решать проблемы, мы придумали множество разнообразных способов ловли рыбы. Стали строить суда, приспособленные к конкретным морям и погодным условиям, изобрели навигационное оборудование – от простых карт до морских хронометров, сохраняющих точность хода при самых жестоких штормах. Предположения о том, где и когда активизируется морская жизнь, можно получить у старых рыбаков или использовать высокотехнологичные эхолоты. В погоне за рыбой мы разработали сети, которые можно буксировать по воде, сети, дрейфующие по течению, сети, которыми окружают косяк рыбы, после чего стягивают внутрь, сети, которые забрасывают в море с воздуха, и сети, которые тонут и соскребают морское дно. Мы измерили глубину всего океана, нанесли на карты скрытые подводные горы и континентальные шельфы и теперь знаем, где ждать. Мы ловим с динги, каноэ и кораблей, которые могут месяцами находиться в море, выставляем в море стены из сетей протяженностью в мили и вылавливаем сотни тонн рыбы за один заброс.
Мы стали слишком умелыми рыболовами. Причем это произошло не постепенно, а – как с китами и уничтожением влажных тропиков – внезапно. Экспоненциальный рост – особенность культурной эволюции. Изобретения накапливаются. Если взять дизельный двигатель, GPS и эхолот, возможности, которые они предоставляют, не складываются, а умножаются. Но способность рыбы к воспроизводству ограничена. В результате мы выловили практически всю рыбу в прибрежных водах.
Изъятие целых популяций рыб из Мирового океана – занятие безрассудное. Пищевые цепочки в океане сильно отличаются от тех, что на суше. На земле может быть лишь три звена: трава – антилопа – лев, в океане обычно цепочки из четырех, пяти или более звеньев. Микроскопическим планктоном питается едва видимый зоопланктон, его, в свою очередь, поедает рыбная мелочь, которая затем становится пищей для ряда рыб все больших размеров со все более большими ртами. Такую расширенную цепочку можно наблюдать при охоте на рыбные шары, и она является самоподдерживаемой и саморегулируемой. Если один вид рыб среднего размера исчезает, потому что они очень нравятся нам на тарелках, то тех, кто находится ниже в пищевой цепочке, оказывается чрезмерно много, а те, кто выше, могут начать голодать, потому что сами не в состоянии питаться планктоном. Такие проявления краткосрочных, тонко сбалансированных всплесков жизни в «горячих точках» начинают встречаться все реже и реже. Питательные вещества опускаются из верхних слоев океана в мрачные глубины и остаются там – это чистый убыток, который терпят обитатели верхних слоев на протяжении тысячелетий. Когда «горячих точек» становится меньше, океан начинает умирать.
Честно говоря, со временем мы были вынуждены – из-за роста нашей численности – становиться все более искусными рыбаками. С каждым годом не только увеличивалось количество ртов, которые надо кормить, но и сокращалось количество рыбы, которую можно выловить. Сообщения и документы не очень далеких времен – XIX и начала ХХ столетий – описывают океан, который мы сейчас не узнали бы. На старых фотографиях изображены люди по колено в лососе. По сообщениям из Новой Англии, к берегу подходили такие большие косяки рыбы, что местные жители могли бродить по воде и вылавливать ее столовыми вилками. В Шотландии рыбаки протягивали леску с четырьмя сотнями крючков и почти на каждом находили по камбале