— Отлично! — заявил я, растянув физиономию в довольной улыбке и ударив низом кулачка по ладошке. — У меня к тебе тоже есть дело! И даже не одно!
— Н-да? — папаша скосил на меня настороженный взгляд. — Ну, хорошо, давай тогда начнем с твоих.
Походу, он решил задобрить свою дочу, а значит, ему от нее, то есть от меня, что-то очень нужно. Впрочем, иначе и быть не может, ведь просто так со мной он общаться не станет, не говоря уже о том, чтобы где-либо пересечься.
— Мы едем в какое-то конкретное место? — спросил у него я.
— Ну… — начал было он.
— Значит, нет. Тогда поехали в торговый центр…это который в «Крюково». — заявил я, продолжив. — Мне завтра в ПНД нужно. На комиссию вызвали.
— Что за комиссия?
Папаша, услышав мои слова, тут же весь подобрался, однако спорить о месте назначения не стал, просто повернув в сторону эстакады, ведущей в «старый» Зеленоград. Решил, наверное, что доча вздумала прибарахлиться по случаю за его счет. Ну, так оно, в принципе и есть. А он, кажется, совсем не против этого.
— «Добрые люди», походу, собрались признать меня ненормальной.
— С чего это ты взяла? — спросил папаша, забарабанив пальцами по рулю, а на его физиономии явственно отразилась досада от предчувствия возможных проблем.
Я вкратце поведал ему историю вызова меня в ПНД.
— Н-да… — только и ответил он.
— И вот для того, чтобы не случилось потом этого твоего «н-да…», я очень хочу, чтобы ты…папа… — я прямо физически ощутил боль оттого, что пришлось назвать этот организм своим папой, — завтра посетил наш славный зеленоградский психоневрологический диспансер вместе со мной.
Папаша несколько секунд молчал, явно пребывая в себе, а затем…
— Тормози, бля! — во всю глотку заорал (заверещал, вернее) я.
…меня резко бросило вперед (хорошо, что пристегнулся!), а наш авто остановился в какой-то паре сантиметров от заднего бампера машины, едущей впереди нас, но остановившейся теперь перед запрещающим сигналом светофора.
— А еще вместе с твоей мамой или с бабушкой… — через некоторое время, когда уже зажегся «зеленый», произнес папаша, проведя ладонью по залитому потом лицу и, заметно повысив голос, добавил. — Злата! И чтобы больше я от тебя не слышал бранных слов! Вернее, чтобы вообще никто их от тебя не слышал, поняла⁈
— Да, уже работаю над этим! А ты не отвлекайся от дороги, ради бога! И это…с обеими. Идет и мама, и бабушка.
— Вот-вот…поработай, пожалуйста! О, Боже… — пробурчал папаша, а затем резко сменил тему. — Ты…ты же вчера с Надей встречалась? В «Парке птиц», я имею в виду.
Я некоторое время не отвечал.
— Злат! — в голосе родителя, заруливающего на стоянку перед торговым центром, вновь прозвучало раздражение.
— Если я отвечу нет, ты не поверишь мне. — отстегнув ремень и обернувшись на него, сказал я, после чего, не дожидаясь ответа, добавил. — Да, вчера я видела ее. Это сопровождающая их класс рассказала об этом, что ли?
— Да. — буркнул он.
Видимо, рассказала она не ему, а его женушке, которая, походу, весь мозг папаше из-за этого склевала.
— Я же просил тебя, Злат! Как человека просил! Не лезть…! — папаша не выдержал и все-таки вызверился на меня.
— Даже не собиралась! — я с немалым трудом сдержал себя, чтобы не заорать на него в ответ, а орать никак нельзя, иначе, боюсь, этот хрен попросту упрется рогом и откажется идти со мной на комиссию.
Я уже начал жалеть, что все-таки решился идти на завтрашнее мероприятие в его компании.
— Если ты помнишь, я пообещала, что не стану сама искать общения с…другими твоими детьми! И не стану, ибо обещания свои я всегда держу! Она…в смысле, мы…мы совершенно случайно столкнулись буквально нос к носу в «Парке птиц». Случайно, понимаешь⁈ Не нарочно! Без умысла! В общем, никто не виноват, чистая воля случая. Но она, Надя, явно знала меня в лицо, да и я тоже видела ее на фото. В общем, мы немножечко поговорили о том, как меня едва не раздавило…тобой. И на этом все!
Я не стал говорить, что, вообще-то, сестра специально подошла ко мне. В принципе, мне по фигу, если она получит на орехи от своей матери за то, что попросту не прошла мимо. В конце концов, добра от этой сестрички мне ждать не приходится, скорее, даже наоборот, но…
Мои мысли внезапно скакнули в другую сторону.
Наденька эта… Она же… — я закусил губу, вспоминая. — Несмотря на ее волнение (быть может, наигранное, если, конечно, это не обыкновенная паранойя по отношению к этой двенадцатилетней девчонке), мне тогда показалось, что эта встреча не стала для нее каким-то сюрпризом. И если это так, то может ли быть такое, что в моей школе учится кто-то из ее подружек, «сливая» ей информацию обо мне? Не исключено, так что нужно держать ушки на макушке, чисто так, на всякий случай.
— Злат! — вывел меня из задумчивости голос папаши. — Пойдем уже, а то у меня времени совсем нет!
Зеленоград, ТЦ «Палладиум». Несколько минут спустя.
— Злат, мы здесь за шмотками для тебя? — поинтересовался папаша, когда мы зашли в ТЦ.
— Ага. — ответил я, ища глазами вывески нужных магазинов. — Костюмчик, вот, хочу приобрести.
— Что еще за костюмчик? — не понял папаша.
— Женский, конечно же…
Вообще-то, я планировал купить обновку в магазинчике у Марины. Однако, во-первых, ничего хорошего на эту тему там не обнаружилось. По крайней мере, из того, что мне перепадет со скидкой. А во-вторых, обновка мне потребовалась внезапно и срочно.
— … ведь завтра я должна быть исключительно опрятной, ибо неряшливость, как говорят, первейший признак душевного расстройства…
Не то, чтобы здесь я хотя бы раз выглядел неопрятным (по крайней мере, после того, как вернул волосам человеческий цвет), но…
— … да и одетой желаю быть, что называется, «с иголочки», ведь я же исключительно благополучная барышня, верно?
Остановившись на полушаге, я обернулся на папашу. Тот лишь кивнул, соглашаясь.
— Да и вообще, а не только завтра. — добавил я.
«FEBA. Женские костюмы и обувь». — надпись на вывеске.
— Нам сюда! — заявил я и зашел в магазин, а папаша за мной.
Возле нас тут же материализовалась консультант, высокая и фигуристая женщина лет тридцати, очень-очень миленькая.
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросила она.
— Дочка костюм себе хочет. — чуть помедлив, ответил папаша, «заценив» консультантшу.
Некоторое время спустя.
— Так что там у тебя за дело ко мне, уважаемый отец? — поинтересовался я, сняв вешалку с очередным уже костюмом.
В магазинчике оказался довольно-таки приличный выбор вполне себе достойных деловых женских костюмов. Одна беда — найти нужный размер трудно, ибо Злата моя та еще коротышка.
— Да, дело… — папаша, который встал чуть в сторонке «руки в брюки» и наблюдал за консультантшей, прямо сейчас «обрабатывающей» вновь зашедшую потенциальную покупательницу, очнулся. — Ну, во-первых, Злат…
Он замолк, а затем, набрав в легкие побольше воздуха, продолжил.
— … я рад, что ты у меня девица с активной гражданской позицией, и не стала тогда тупить и тормозить. И главное, что при этом ты сама осталась цела…
— Вот этот, пожалуй… — решил я, найдя, наконец, приятный глазу костюмчик нужного размера, а также ценника, ибо на моей карте хотя и лежит довольно приличная сумма, но… — Да, я тоже очень рада, что меня не прихлопнуло.
Папаша подошел ко мне и взял из моих рук вешалку, оглядев шмотки, а также ценник…
— Нет, Злат, не очень. Выбери что-нибудь получше и подороже. И…более женственный, что ли. — вынес свой вердикт он.
…значит, и правда, собрался оплатить мои обновки. Но…взять подороже? С чего бы этот скряга (в отношении меня, понятное дело, не себя или членов своей семьи) вдруг так расщедрился?
Выбранный костюм синего цвета действительно неплох, но…
Тут папаша прав, пожалуй. В таком строгом костюмчике, имеющим крой более мужской, нежели женский (видимо, по старой памяти выбрал) моя Златка будет выглядеть не солидно, а скорее, забавно. Не то, чтобы это было очень плохо…
Ну, раз уж мой «родитель №2» сам предложил особенно не экономить, то и не стану! Скромность для меня — грех!
— Ты будешь представлена к медали «За спасение погибавших». — продолжил папаша. — Вернее, уже представлена, сейчас оформляются нужные бумаги.
Название медали послужило триггером для памяти, из глубин которой всплыли воспоминания о происшествии, случившемся там давным-давно, в деревне, на зимних каникулах…
— Есть! — радостно воскликнул Мишка, вытащивший из лунки очередного, уже четвертого по счету, довольно приличного окушка, грамм, наверное, на 400.
Тем ранним ненастным (ибо снегопад и сильный ветер) утром мы рыбачили на водохранилище втроем: я; Мишка — мой приятель, как и я приезжавший в деревню на каникулы и праздники (он с родителями жил в Брянске), а также прадедушка Мишки, дед Коля, ветеран Великой Отечественной, который на той войне лишился ноги.
Внезапно радостный настрой у Мишани, насаживающего теперь нового червя на мормышку, внезапно исчез.
— Катя!!! Стой!!! Не ходи дальше!!! — во всю глотку заорал он, добавив затем еще и цветастое матерное выражение (научившись этому у своего отца, и от отца же регулярно огребавший за эти самые «цветастые выражения»). — Санек, бежим!!!
Быстро надев на валенки снегоступы…
— Веревку возьми! — крикнул мне Мишка, и я схватил с санок задубевший моток, взятый на тот случай, если кто-нибудь из нас вдруг провалится под лед.
…мы помчались в сторону бредущей по заснеженному водохранилищу женщины, держащей за руку маленького ребенка.
И правда, Катька с сыном. — подумал я, когда мы уже преодолели почти треть расстояния, разделявшего нас и женщину. — С утреннего «скорого» «Гомель — Москва» чешут…