Я улыбнулся вновь и принялся щекотать щеку «кисточкой» волос.
— … всей вашей родне очень повезет…прямо вот очень!..если они в одних трусах сумеют удрать куда-нибудь в район Земли обетованной…
— Ты…! — произнес он, сделав шаг ко мне. — Да ты вообще, что ли⁈
Я же, отскочив на пару шагов, вновь засунул руку в карман и сжал баллон.
— Угрожаешь моим родным, мелкая ты сучка⁈
— Ну же, Яков Симеонович! Не нужно так гневаться, не то сейчас сосудик в вашем мозгу лопнет и…! Вы мне живым еще нужны! Да и, вообще, при чем здесь я? — произнес я, чувствуя то, как «играет» адреналин. — Не стройте из себя дурачка, пожалуйста, вы уже довольно взрослый для таких штук. Разве не понимаете сами, что начнется, когда…
Я сделал театральную паузу, нарочно не договорив фразу.
— И «закос» под бедных родственников…
Я указал рукой на его костюм.
— … ни черта не поможет ни вам, ни вашему брату! Вас всех, извините, вывернут мехом внутрь! И вас самих, и все те делишки, которыми вы промышляете последние десятилетия!
Комаровский раскурил третью сигарету.
— Тише! Совсем не нужно так кричать, Злат. — уже спокойным тоном сказал он, добавив. — Но ты же в любом случае всем и обо всем расскажешь…безвестная героиня.
— Даже не сомневайтесь! Об «адском экспериментике» всенепременно станет известно «широкой публике», ибо, как говорится: промолчи, и сатана восторжествует. Но мы же люди разумные, правда?..
Комаровский в ответ сделал жест согласия.
— … так что вполне можем здесь и сейчас договориться. — произнес я. — Если вы не станете меня «топить», то… Черт бы с ним, с вашим братом! Пусть…пусть он так и остается в «белом», и сам даст знать о произошедшем вопиющим инциденте. Когда сочтет это уместным, само собой. Таков же план, правда?
Комаровский сделал очередную затяжку и, отвернувшись, задумался.
Могу ли я, если вдруг захочу, и в самом деле представлять угрозу для Комаровских, учитывая то, что реальной фактуры «с подписями и печатями» у меня на руках нет?
Ну уж на фиг! Несмотря на то, что из-за происходящего все внутри кипит, мне категорически нельзя на самом деле пытаться как-то влезть в этот…гумус. Потом же, в случае чего, уже и не отмыться будет…
Но даже если Яша вдруг тоже думает, что я блефую, то он в любом случае ни за какие коврижки не станет, из-за чьей-то просьбы «утопить» некую странную девицу, рисковать благополучием своих детей и внуков. Чтобы они потом, и правда, в одном исподнем бежали бы без оглядки из страны. Не для того, они с братцем все эти годы «зашибали деньгу», при этом строя из себя на людях бедных родственников.
Все для детей и внуков, все для потомков!
В реальность меня вернул Комаровский, который взял банку и затушил в ней сигарету, а затем спросил:
— Очень интересно, и кто же обо всем этом тебе рассказал?
Я, пожав плечами, ответил:
— Примерно тот же человек, который попросил вас «утопить» меня.
Естественно, что он не станет мне этого говорить.
— Как я могу быть уверенным в том, что ты самолично не расскажешь, при помощи интернета или еще как-нибудь, «по секрету всему свету» об этом, как ты выразилась, «адском экспериментике»? Недавно, помнится, ты уже провернула нечто подобное… — замолчав, он раскурил очередную сигарету, а затем продолжил. — Тем более, где гарантии, что будет молчать тот человек?
— Ну если я и впрямь чья-то марионетка, то молчать, конечно же, не стану. Если… А если нет, то… — я пожал плечами. — Вы хотите получить от меня некую гарантию в формате «А четыре», со всеми подписями и печатями или что?
Комаровский сделал движение головой, как бы принимая тот факт, что это звучит глупо.
— Одно могу сказать наверняка, если для меня здешняя эпопея закончится благополучно, тот человек…о котором вы сейчас упомянули…не станет утруждать себя тем, чтобы кому-нибудь поведать о… — я замолк, а затем добавил. — Ему просто…просто нет до всего этого абсолютно никакого дела. Ну а мне, тем более.
— Серьезно? А как же наказать злодеев и получить за это очередную грамотку или даже медальку? Неужто не хочешь? Мне показалось, что ты за все хорошее, против всего плохого. — он скривился в ухмылке.
— Ага, несу возмездие во имя Луны… Вам, и правда, показалось. — согласился я. — Что изменится, если я вдруг «солью», к примеру, на «Ютюб» все то, что знаю? Глобально, я имею в виду.
Услышав мой ответ, он совершенно искренне захохотал.
— Ничего, Злата, глобально не изменится абсолютно ни-че-го. — отсмеявшись, произнес он, а затем сменил тему. — Ладно… Только учти, пожалуйста, я никак не сумею повлиять на заключение прочих членов комиссии. Мы договорились?
Значит, свой выбор он сделал. Впрочем, учитывая кризис, который я могу устроить (теоретически, конечно), это был единственный возможный для него вариант. Рисковать всем, дабы проверить, блефую я или нет, он ни за что не станет.
— Договорились. Без вашего экспертного заключения они… Ладно, я пошла, в общем!
Развернувшись, я было направился в сторону лифта, однако…
— Тот человек никому и ничего не расскажет по причине того, что его и не существует вовсе, ведь так?
Я дернулся всем телом, услышав его вопрос.
— С чего вы взяли, что его не существует? Откуда, по-вашему, я смогла бы обо всем узнать?
— Интересный вопрос на самом деле, да. Знаешь… — по выражению его лица было очевидно, что он мечется между двумя противоположными мыслями. — В этот раз… Нет…ничего. Возвращайся первой, а я скоро тоже приду.
Сказав это, он отвернулся.
…по причине того, что его и не существует вовсе?..
Зачем он мне это сказал, а главное, чего не сказал?
— И да, кстати, я уже позаботилась о том, чтобы несколько нужных людей получили все исчерпывающие доказательства, если на мою голову совершенно случайно упадет кирпич. — сказал я и ушел.
Не став вызывать лифт, вышел на лестницу.
Должен ли я все оставить как есть и пусть эта история идет своим чередом? — подумал я, поднимаясь по ступенькам. — Ну, с точки зрения здравого смысла, лезть во все это мне нельзя категорически, однако…
Если я оставлю все на самотек, то чем же буду лучше этих двух братьев? — спросил я у самого себя и самому себе же ответил. — А что, разве там Александру Геннадьевичу мало о чем приходилось умалчивать по долгу работы на Компанию? То-то же, Злата! Не лезь в этот гумус!
Я остановился на лестничной площадке, посторонясь и давая пройти здешней работнице, ведущей за собой нескольких детей.
И что же будет, если я сыграю роль премудрого пескаря? Меня что, оставят в покое? Разве им не захочется узнать об источнике моей осведомленности? Это как минимум…
Не-е-ет, Злата, ты уже в гумусе по самые уши, нравится тебе это или нет! И коли уж ты во все это влезла, то…
А как же достигнутая договоренность? — вновь спросил себя я, а затем рассмеялся так громко, что прошедшие мимо обернулись.
Все-таки девичий организм чрезмерно возбудимый, сложно мыслить здраво в подобной ситуации.
С кем договоренность-то? Со стариком Комаровским, что ли? Не нужно с ними играть в благородство, они этого не оценят! Не сходи с ума, братья, а также те, кто им платит, честными не будут ни с кем, ну а ты уже давненько не джентльмен! Да и вообще, как говорится: джентльмен с одного берега Нила не в ответе за поступки джентльмена с другого берега Нила. Может, не буква в букву, но как-то вот так.
Не ты ли, Злата, хотела влезть в тот же бизнес, которым занимался Александр Геннадьевич? Ты! А раз так, то начинать придется прямо вот сегодня…
И кто мне в этой ситуации сможет помочь? Ну, теоретически, папаша…
— Ты красивая! — из прострации меня вывел голос юноши.
Подняв взгляд, обнаружил и его самого. Юноша, судя по выражению его лица, явный «органик».
— Спасибо. — ответил ему и хотел было выйти в коридор второго этажа, однако…
— Я бог всех людей. — произнес юноша, шагнув в сторону и преграждая мне путь. — А ты?
— А я…меня уже снимают с учета, кажется. — ответил юноше и попытался обойти его.
— Коля! Не приставай к ней…! — рядом объявилась женщина, его мать, скорее всего. — Пойдем!
Она, взяв юношу за руку, повела его на этаж выше.
— Пока! — «буксируемый» своей родительницей, произнес этот Коля, обернувшись ко мне через плечо.
— Пока… — пробубнил я.
Встреча с юношей подтолкнула мои мысли к словам Комаровского.
Он не просто высказал вслух предположение, что того человека не существует… Судя по тону его голоса, он в этом абсолютно убежден. И почему он зацепился за мою оговорку про этот раз?
К кабинету № 211 я подошел с твердой уверенностью, что вскоре станет интересно вновь…
Глава 91
Около полутора часов спустя.
Ну вот, пожалуй, и все…
Ответив на последний из трехсот восьмидесяти вопросов теста, я, потянувшись и зевнув, развернул кресло (в отличие от прочих «сидячих мест» в этом помещении, места за компьютерами для тестирования укомплектованы самыми обычными крутящимися офисными креслами) и взглянул на Комаровского.
Тот, как оказалось, тоже глядит на меня. Вернее, даже не на меня, а будучи в каком-то осоловелом состоянии, он, «окуклившись», смотрит куда-то сквозь меня.
— Закончила! — громко произнес я, выводя его из оцепенения, а затем встал из кресла и застегнул пиджачок на все пуговицы. — Ну и как, прошла я этот ваш тест?
У всех членов комиссии имеются планшеты, при помощи которых они в режиме онлайн следили за прохождением мной теста.
— Да, все хорошо. Все очень даже хорошо! — ответил завотделением функциональной диагностики, после чего, почувствовав, видимо, на себе недовольный взгляд главврача, замолк и более уже ничего не сказал.
Я подошел к бабушке, которая все это время сидела тихо, словно мышка, и пребывала явно в подавленном настроении. Она, очевидно, не хуже меня поняла, по какой причине здесь собралась столь представительная комиссия.