Благодаря своим небольшим размерам несколько гиббонов могут прокормиться плодами одного дерева. Поэтому им удобно жить и передвигаться семьями — родительская чета и с ней до четырех отпрысков разного возраста. Каждое утро семья поет хором. Начинает самец, он издает, настраиваясь, несколько гулких выкриков, к нему присоединяются остальные, и вскоре вся группа принимается иступленно горланить, а потом заводит соло самка, забирая все выше, все быстрее, и заканчивает такой высокой и чистой трелью, что никакое человеческое сопрано не может с ней потягаться. Параллель с мадагаскарскими лемурами индри здесь очевидна. Происхождение этих двух групп различно, разница сказывается в том, что одни пользуются для передвижения главным образом передними конечностями, другие — задними. А в остальном тропический дождевой лес в разных частях света породил существа, удивительно между собой схожие, — семьи поющих гимнастов-вегетарианцев.
Две африканские человекообразные обезьяны в отличие от своих азиатских родичей ведут преимущественно наземный образ жизни. Гориллы живут в Центральной Африке: одна разновидность — в лесах бассейна реки Конго, другая, более крупная — в прохладных, влажных, заболоченных лесах, покрывающих склоны вулканов на границах Руанды и Заира. Молодые гориллы часто взбираются на деревья, но чувствуют себя там неуверенно, не то что гибкие акробаты орангутаны. Это не удивительно: ступня гориллы в отличие от ноги орангутана не способна к хватанию, так что лазят они с помощью одних только рук. А спускаются ногами вперед, иногда скользят вниз по стволу, тормозя подошвами по коре и обрушивая на землю дождь лишайников, обрывков лиан, кусочков коры.
Большие половозрелые самцы обычно такие тяжелые, до 275 кг весом, что не всякое дерево их выдержит. Они лазят на деревья редко, да им и незачем. Правда, форма зубов у них и устройство пищеварительной системы свидетельствуют о том, что некогда они, как и орангутаны, питались плодами, однако теперь их основная пища — растения, которые можно достать на земле: крапива, ползучие травы, гигантский сельдерей. Обычно гориллы и спят на земле, устраивая ложе среди растительности, которой питаются.
Гориллы живут семейными группами, примерно по 10–12 членов каждая. Во главе — седой патриарх, которому подчинены несколько половозрелых самок. Обычно они мирно пасутся в зеленых зарослях крапивы и сельдерея, могучей ручищей неспешно выдирая с корнями пучки трав, валяются, чистят друг друга. Большую часть времени они проводят в молчании, лишь изредка обмениваются звуками вроде покряхтывания или бульканья. Но стоит одной обезьяне отдалиться от основной группы, и она начинает время от времени подавать звуковой сигнал, похожий на икоту, чтобы остальные знали, где она.
Пока взрослые дремлют, молодые гориллы резвятся, борются, а иногда поднимаются на задние конечности и выбивают кулаками гулкую дробь у себя на груди, как будут делать взрослыми в брачную пору.
Седой патриарх руководит группой и охраняет ее. При появлении незваных гостей он может со зла и в гневе издать грозный рык и даже наброситься. Удар его кулака способен переломать человеку кости. А с молодым самцом, который донимает его и выводит из себя приставаниями к какой-нибудь самке из его гарема, он даже не погнушается вступить в драку. Но обычно он проводит дни в безмятежном спокойствии.
Несколько групп горилл, которых в течение многих лет терпеливо изучали ученые, стали подпускать к себе и незнакомых людей при условии, что те должным образом представляются и ведут себя в соответствии с определенными правилами. Познакомиться с семьей горилл, посидеть в их кругу — переживание ни с чем не сравнимое. Они во многом подобны нам. Их зрение, слух, обоняние схожи с нашими, поэтому мир они воспринимают совсем как мы. Как и мы, они живут большими устойчивыми семейными группами. Средняя продолжительность жизни у них такая же, и переход от детства к зрелости и от зрелости к дряхлости происходит примерно в том же возрасте. Мы даже пользуемся одним и тем же языком жестов, и это следует неукоснительно иметь в виду, когда находишься среди них. Пристально смотреть другому в глаза — грубо или в терминах менее антропоцентричных означает угрозу, вызов, на который можно получить отпор. Опущенная голова, потупленный взгляд выражают смирение и дружелюбие.
Флегматичность и миролюбие горилл предопределены характером их корма и способами его добывания. Они живут полностью на растительной пище, здесь ее непочатый край и она всегда под рукой. А поскольку гориллы — животные крупные и сильные, у них нет реальных соперников и врагов, им не так уж требуется ловкость движений и быстрота ума.
У другой африканской обезьяны, шимпанзе, совсем иной рацион и соответственно — темперамент. В то время как горилла довольствуется листьями и плодами всего двух десятков растений, шимпанзе употребляет в пищу их около двухсот видов, добавляя сюда еще термитов, муравьев, мед, птичьи яйца, птиц и даже мелких млекопитающих, например маленьких обезьянок. Чтобы питаться так, животное должно быть проворным и любознательным.
Японские ученые уже много лет изучают поведение нескольких групп шимпанзе, живущих в лесах на восточном берегу озера Танганьика, и теперь эти животные настолько привыкли к присутствию человека, что вы можете спокойно сидеть среди них и наблюдать за ними часами.
Размер групп шимпанзе варьирует, но они значительно больше, чем у горилл, и достигают полусотни особей. Шимпанзе прекрасно лазают, спят и едят на деревьях, но передвигаются и отдыхают в основном на земле, даже в густом лесу. По земле они передвигаются на четырех конечностях, с высоко поднятыми плечами, опираясь на подогнутые пальцы рук. Но даже когда группа расположилась на отдых на земле, в ней все время идет кипучая деятельность. Самые молодые гоняются друг за другом по деревьям, играют в пятнашки и в «царя горы». Кто-то может заняться сооружением ложа на дереве, начинает переплетать ветки, оборудуя помост, но потом, наскучив, бросает, не доделав, соскакивает вниз и принимается за что-нибудь другое.
Половые связи между особями различны. Некоторые пары моногамны. В других случаях самцы спариваются с многими самками; в свою очередь самки, приходя в состояние готовности к спариванию, когда задние части у них припухают и розовеют, нередко ищут расположения разных самцов и спариваются со многими. Отношения детенышей с матерью очень близкие. Сразу после рождения детеныш вцепляется в шерсть матери крошечными ручками, хотя первое время у него не хватает сил долго держаться так без материнской поддержки. Он не расстается с матерью иногда до пяти лет, восседая у нее на спине во время переходов, как жокей. Такая тесная связь детеныша с матерью осуществляется благодаря цепким ручкам детеныша и оказывает значительное влияние на сообщество шимпанзе: детеныш многому обучается прямо от матери, и она постоянно бдительно следит за ним, уводит от опасностей и личным примером показывает, как надо себя вести.
Существует определенный церемониал в отношениях между взрослыми особями в отдыхающих группах. Вновь прибывшие приветствуют друг друга, предлагая тыльную сторону протянутой кисти для обнюхивания, прикосновения губами. Старшие самцы, примерно 40 лет, седые и плешивые, с блестящими глазами и сморщенными лицами, сидят обычно в стороне от центра активности — похоже, что с возрастом они становятся раздражительнее. Они пользуются всеобщим уважением, самки подбегают к ним, чмокая губами и возбужденно гукая. Вся группа, и старые и молодые, проводят часы за любимым занятием: чистят друг друга, заботливо перебирая жесткую черную шерсть, соскребая ногтями с кожи паразитов и коросту. Так старательно они оказывают друг другу эти услуги и с таким удовольствием предаются этому делу, что временами образуется цепочка из пяти-шести шимпанзе, при этом каждое животное всецело поглощено обиранием другого. Это и общественная деятельность, и выражение дружбы.
Шимпанзе тщательнейшим образом изучают окрестности. Бревно, издающее незнакомый запах, внимательно обнюхивается и ощупывается пальцем. Сорванный лист рассматривается с величайшим тщанием, затем опробуется нижней губой и передается другим для такого же изучения, а в конце концов выбрасывается. Иногда вся группа отправляется за термитами. По дороге кто-нибудь выламывает прут, укорачивает его до нужных размеров, очищает от листьев. Подойдя к термитнику, шимпанзе втыкает прут в одно из отверстий. Когда прут вытаскивается, он весь покрыт термитами-солдатами, которые вонзили в него челюсти, пытаясь защитить родное гнездо. Шимпанзе протаскивают прут сквозь сжатые губы, снимая таким образом с него насекомых, и с наслаждением их поедают. Как мы видим на этом примере, шимпанзе не только используют, но и создают орудия.
Совершенный когда-то древними приматами переход от наземного, часто ночного образа жизни с ориентацией по запахам к жизни на деревьях привел к развитию хватающих пальцев, длинных рук, стереоскопического цветового зрения и увеличенного головного мозга. С этими новоприобретенными талантами обезьяны оказались отлично приспособленными к жизни на деревьях, широко размножились и распространились. Но те из них, которые потом из-за увеличившихся размеров или еще по каким-то причинам вернулись на землю, обнаружили, что в новой ситуации перед ними благодаря их талантам открылись совершенно беспрецедентные возможности, ведущие к дальнейшим изменениям. Увеличение головного мозга повлекло за собой развитие способностей к обучению, стали возникать начатки групповой культуры; ловкие руки в координации с глазами дали возможность изготавливать орудия и манипулировать ими. Но приматы, которые в наше время проходят эту стадию, лишь повторяют в общих чертах путь, проделанный одной ветвью человекообразных обезьян около 20 млн. лет назад, вскоре после того как ранние человекообразные впервые появились на Африканском континенте. Именно эта ветвь в конце концов встала на задние конечности и настолько развила свои способности, что сумела прибрать к рукам весь мир, чего не удавалось еще ни одному животному.