От этого предупреждения я скисла и даже позвонила мэру города Машпи.
– Скажите, пожалуйста, в ваших лесах безопасно работать?
– О чем вы говорите? – возмутился мэр. – Гораздо безопаснее, чем в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе. Эта чертова пресса раздувает всякие сплетни! Приезжайте и убедитесь! – Наступила долга пауза, потом мэр неуверенно сказал: – Правда, у нас есть Симпсоны, бедовые ребята. От них всего можно ожидать. Но я лично поговорю с ними. Не беспокойтесь.
И вот, почти не беспокоясь, я бреду вдоль лесного ручья и пытаюсь представить себе, как выглядит томагавк… Впрочем, возможно, я имею в виду бумеранг. В час дня в ресторане «Перст указующий» у меня встреча с местным санитарным врачом. Ресторан скрывается в дубовой роще. С дороги к нему ведет указатель в виде гигантского корявого пальца, укрепленного на щите, и надпись: «Drop in! You won’t be sorry» («Загляните к нам, не пожалеете».) Стены ресторана увиты диким виноградом, перед входом – пирамида ослепительных тыкв. На крыльце, загородив дверь, дремлет чудовищных размеров лохматая белая собака. Я с опаской перешагнула через сонную шкуру и толкнула дверь. Облокотившись на стойку бара, с бокалом в руке, стоял мужчина невероятной красоты. На нем был светло-серый фрак, шея повязана белым шелковым шарфом, на пальце сверкал сапфировый перстень. Серебряные кудри разметались по плечам, серебряные брови разлетелись до висков.
– Боже, какой вы красавец! – вырвалось у меня.
– Спасибо, я рад, что вам нравлюсь, – улыбнулся он.
– Не думайте, что он всегда так потрясающе хорош, – сказала кассирша, качнув полями черной шляпы. – Обычно он выглядит безобразно, я бы сказала, омерзительно… – Она вынула карманное зеркальце, напудрила нос и покрасила губы.
Я содрогнулась, увидя под шляпой ядовито-зеленое лицо, усыпанное золотыми мушками.
– Садитесь, пожалуйста, мэм. Лайла сейчас принесет меню.
Решив, что у меня галлюцинация, я протерла глаза. Ничто не изменилось. Я боком пробралась к столу и оглянулась. Ресторан был пуст, только в дальнем углу трое пожилых джентльменов посасывали пиво. До меня донеслись милые, привычные слова: ипотека, проценты, налоги… И вот появилась официантка, вероятно, Лайла, – в желтом в синий горошек купальнике, в заячьей маске и с длинным хвостом. Я зажмурилась.
– Our specialty today – печенка с кабачками и яблочный пирог. Хотите что-нибудь выпить вначале?
У кассы зазвонил телефон.
– Стивен, тебя! – крикнула кассирша кому-то внутрь.
Из кухни выплыл повар – толстяк с висящими усами, в балетной пачке.
– Привет, малышка, – промурлыкал он в трубку.
И вдруг за окном грянул выстрел… Это было уже слишком. Я взвизгнула и вскочила со стула.
– Абсолютно не о чем беспокоиться, – сказал серебряный красавец, – начался охотничий сезон. А вы, я вижу, в наших краях человек новый.
Я назвалась и объяснила причины своего появления в их краях.
– Похоже, вы собираетесь встретиться со мной. – Он протянул руку: – Ричард Смайли, санитарный врач.
– Очень приятно. А вы всегда такой нарядный, доктор Смайли?
– К сожалению, нет, только в Halloween.
О Господи! Как же я могла забыть? Сегодня 31 октября, День всех святых! День розыгрышей, диковинных нарядов, даровых сластей для детей и пирамид оранжевых тыкв.
– Я вижу, вы празднуете по всем правилам, доктор Смайли.
– О да! Мы вообще очень серьезно относимся к нашим праздникам и очень легкомысленно к нашим проблемам. Правда, Марджи?
– Говори за себя, Дик, – ответила кассирша и кокетливо ударила доктора веером по плечу.
Ричард Смайли взглянул на часы.
– Извините, что не могу поесть с вами. Я с утра набил брюхо сладкой дрянью и не в силах даже думать о ланче. Но вы не торопитесь, отведайте всего, кухня у нас превосходная. А я переоденусь и минут через сорок за вами заеду.
Когда доктор Смайли появился снова, он оказался коротко стриженным блондином в джинсах и клетчатой рубахе. Но… за спиной у него висел великолепный лук, на поясе болтался чехол со стрелами.
– А это зачем? – Я поежилась, вспомнив о Симпсонах.
– На случай, если встретим оленя. В нашем штате отстрел оленей разрешается только из лука.
– Не беспокойтесь за оленей, – вмешалась кассирша. – Он уже пятый год разгуливает с этим луком, но попал только раз, и угадайте во что? В пожарную машину… Она видна хорошо, потому что ярко-красная.
– Заткнись, Марджи, – огрызнулся доктор.
Когда мы садились в его джип, мистер Смайли на секунду задумался.
– Знаете что? Запаситесь-ка пивом на всякий случай.
Я послушно вернулась в «Перст указующий», купила дюжину банок «Будвайзера» и протянула их доктору Смайли.
– Спасибо, я-то не особенный любитель пива. Это для вас.
– Мне оно и вовсе не к чему, я пиво не пью.
– Видите ли, – осторожно сказал доктор. – Вам не вредно иметь с собой пиво… на случай, если вы встретите кого-нибудь в лесу… ну, скажем, Симпсонов.
Резервы моего оптимизма истощились. Единственная мечта – оказаться в Бостоне, в своей квартире, опустить шторы, надеть на дверь цепочку и выключить телефон.
До вечера мы размечали участки. Потом доктор Смайли довез меня до гостиницы.
– Звоните, если что, – сказал он на прощанье. – Всегда к вашим услугам.
На следующее утро я поднялась рано, еще не было и шести. Начало светать, из окон отеля «Адмирал» далеко, на горизонте, синели покрытые лесом холмы. Меня знобило при мысли, что я должна там сейчас оказаться. Я поставила в багажник своего «шевроле» банки пива, аппаратуру, стерильные бутылки, растворы, весь привычный гидрогеологический скарб. А на сиденье рядом с собой – большой гаечный ключ… На всякий случай.
Пока я доехала до ручья Таосукуетс, встало солнце. Я оставила машину на обочине и углубилась в лес. День выдался солнечный, прохладный и тихий. На кедровой ветке чирикала птаха с малиновой грудкой, под кедами хрустели сухие листья, через тропинку метнулся заяц.
А вот и ручей – граница индейской резервации… совсем такой же, как у нас на границе с Финляндией… Как давно это было! И было ли вообще? А если было, то в прошлой, совсем другой жизни.
Я набрала в бутылки воду, расположилась на траве и приготовилась измерять электропроводимость.
– Какого черта ты здесь делаешь?
Надо мной стояли, словно ожившие деревья, три индейца. Как они подошли? Я не слышала ни шагов, ни шорохов, ни хруста веток. На меня смотрели шесть узких пристальных глаз… Господи! Как мне хотелось закрыть лицо руками и, зажмурившись, подождать, когда кончится страшный голливудский вестерн, зажжется свет в кинотеатре и будет можно идти домой.
– Привет, ребята, – отважилась пискнуть я.
Они стояли надо мной неподвижно. Лбы перетянуты кожаными обручами с медными нашлепками, на руках – такие же браслеты. У двоих черные патлы свисают до плеч, у третьего заплетена коса. Одеты в джинсы, надписи на майках призывают: «Лучше быть активным сегодня, чем радиоактивным завтра», «Расщепляйте деревья, а не атомы» и просто, без затей, – «Проваливайте отсюда».
– Что это за штука? – краснокожие братья принялись разглядывать прибор.
На смеси двух великих языков, путаясь и заикаясь, я стала вещать о проблемах региональной гидрогеологии.
– Сама-то откуда? – перебил меня индеец с косой.
– Из Бостона.
– А до Бостона где жила?
С моим акцентом разве скроешься? Услышав про Советский Союз, парни переглянулись.
– Этого чемпиона, Васили Аликсиив, знаешь?
– Господи! Конечно! Василий Алексеев – мой близкий друг! Учились вместе!
На непроницаемых лицах-масках мелькнуло любопытство. Ледяное поле между нами дало трещину. И тут я вспомнила о совете доктора Смайли.
– Слушайте, ребята, в багажнике у меня есть пиво. Боюсь, что оно теплое, но…
– Прекрасная мысль, – обрадовались индейцы. – Симпсоны от пива не отказываются.
Мы расселись на лужайке, открыли пиво, и я дала потомкам ирокезов и алгонкинов первую в жизни пресс-конференцию. Я рассказала им про всеобщую воинскую повинность, про паспортную систему, прописку и – из педагогических соображений – про судьбу выгнанных со своих земель крымских татар. Судьба крымских татар их поразила:
– Ну, это уж слишком, – удрученно качали они головами.
От пива меня разморило.
– Как красиво у вас! Как спокойно!
– Да, местечко пока что тихое, – подтвердил один из Симпсонов. – Кстати, мы живем неподалеку, за холмом, мили полторы отсюда. Так что, если чего надо или случится чего, можешь на нас рассчитывать.
– Что может случиться?
– Всякое бывает… Есть тут у нас ребята одни, братья Дженнингсы. От них всего можно ожидать… Ну, нам уже пора…
Они пожали мне руку и исчезли так же внезапно, как появились… Я смотрела им вслед. Потом подняла машинально с земли сухой кленовый лист. Его прожилки напоминали индейскую ладонь.
Синдром Клаустенберга
Вскоре я осознала, что работаю в проектной конторе, как две капли воды похожей на советскую шарагу, с названием, непроизносимым ни при каких обстоятельствах, и жизнь снова обходит меня стороной. Наметились явные признаки депрессии: бессонница, плаксивость и непреодолимое желание затеять склоку с мужем и мамой по любому поводу. Что сделала бы я дома в Ленинграде? Пошла бы к врачу? Ни в коем случае. Я позвонила бы подруге, скажем, Наташе (Гале, Соне), я помчалась бы к ней на такси в половине второго ночи – именно на этом времени суток настаивают русские эмигранты, хвастаясь перед американцами глубиной и нерушимостью своих дружб, – и излила бы подруге душу. К пяти утра стало бы ясно, что мои беды – ничто по сравнению с ее. Я утешила бы Наташу (Галю, Соню), и мы расстались бы до нового душевного кризиса.
Не то в Америке. Здесь принято лечиться у докторов.
Впрочем, теперь и на родине не брезгают психиатрами. Вот что писала мне в Бостон наша Нуля: «Коля, племянник мой, совсем спился. Направили его в психдиспансер. Доктор попался душевный, долго беседовал и выписал таблетки. Коля таблетки съел и снова пришел. А врача того уже нет. Помер, царство ему небесное, повесился по пьянке. А к другому Коля идти стесняется и пьет злее прежнего».