Иосифу нравился «Самовар». Он любил Романа и Ларису и почти всегда бывал на всех каплановских торжествах. Вот как он поздравил Романа с пятидесятилетием:
Я вынимаю из кармана
стихотворенье для Романа,
и в нем написано: «Старик!
Переменивши материк,
легко переменить диету,
приятелей, подруг. На эту
возвышенную тему (несть
ей делая) романы есть».
Но нет романа про Романа —
старорежимного гурмана.
Роман на перемены лют:
он чтит лишь перемену блюд!
Но так как в этой перемене
всегда присутствуют пельмени,
я, перебравшись на Луну,
отравлюсь тотчас к Каплану.
Одним из подарков Каплану в этот день был сборник «Новые стансы к Августе»:
Взгляни сочувственно, Роман,
на здесь напущенный туман.
На след Пегасов а копыта,
на то, как двадцать лет убито.
А вот на Романово пятидесятипятилетие Бродский не пришел. Он появился наутро небритый, с головной болью, проглотил две таблетки аспирина и протянул Роману объяснительную записку:
Прости, Роман, меня, мерзавца,
дай по лицу!
Но приключилось нализаться
вчера певцу.
И потому в твоей гостиной
был только Юз.
Роман! Я был всегда скотиной
и остаюсь.
Прощенья нет подобной твари!
(Плюс иудей!)
И нет мне места в «Самоваре»
среди людей.
В приличный дом теперь ублюдка
не станут звать.
Там, где блистают Лорка, Людка,
мне не бывать.
Теперь мне пищей, вне сомнений,
одна маца.
Ни шашлыка, и ни пельменей,
ни холодца.
Ни рюмки даровой отныне!
Душою стар,
войду, как Моисей в пустыне,
в ближайший бар.
И прошепчу, припав к стакану,
сухой губой:
«Ура! Пятьдесят пять Роману.
Oh, boy, Oh, boy».
Роман Каплан стал владельцем «Самовара» в 1986 году. Когда-то это был итальянский ресторан «Джили», который Фрэнк Синатра купил для своего приятеля.
В квартире на втором этаже этого дома Синатра останавливался, когда бывал в Нью-Йорке, и «Джили» процветал: сама возможность увидеть легендарного Синатру привлекала посетителей.
В конце семидесятых Синатра уехал, владельцы сменились, а «Джили» превратился в «Джонни», скромный актерский ресторанчик. Просуществовал он лет семь и тоже закрылся. В 1986 году там был пустой зал с остатками архаического ресторанного оборудования.
Роман нашел нескольких партнеров и основал «Русский самовар».
Всё в этом доме было старым и запущенным – крыша, полы, отопление, электропроводка. Всё требовало замены или ремонта, но где достать на это деньги? У партнеров, включая Романа, денег было очень мало. К тому же никто из них не был профессионалом и не знал тонкостей ресторанного дела.
Преуспеть новому заведению в театральном сердце Манхэттена практически невозможно, если в него не вложены миллионы. Конкуренция невероятная: на 52-й улице кафе и рестораны в каждом доме. Два года «Самовар» еле теплился – то наводнение, то пожар, то лопнувшие трубы, то приказавшая долго жить вентиляция. Ситуация достигла критической точки, когда партнеры начали требовать обратно свои вложения…
Бродский приятельствовал с Романом и Ларисой, но понятия не имел, какие над «Самоваром» сгустились тучи. И хотя он только что получил Нобелевскую премию, застенчивым Капланам в голову не пришло попросить его о помощи. Да и вообще, просить за себя труднее, чем за других. Чего не осмелились сделать деликатные Роман и Лариса, сделала грубая натура, Люда Штерн.
У меня была надежда, что лауреат еще не успел истратить всех денег. Я осветила поэту «самоварную» ситуацию и воззвала о помощи.
«А башли не пропадут?» – это был единственный вопрос, который задал Бродский. Он не только сам вложил деньги, но и убедил Барышникова, обладающего большей финансовой мощью, вступить в дело. Доли недовольных партнеров были выкуплены, тлеющие угли в «Самоваре» начали разгораться.
Бродский часто бывал в «Самоваре». Если не считать светских приглашений в суперсферы, его ресторанная жизнь ограничивалась китайскими заведениями, кафе «Реджио» и «Самоваром».
Любимое меню включало селедку с картошкой, студень, сациви и пельмени. Кстати о водке. Роман является автором экзотических рецептов. Он настаивает водку на киви, аругуле, рябине, морошке, можжевельнике, вишне, новозеландском тамарильо, гранате, звездном фрукте карамболе. А также на хрене и кориандре. Любимицами Бродского были «хреновая» и «кориандровая».
Выпив две-три рюмки, Бродский брал микрофон, облокачивался на белый «барышниковский» рояль и пел. Вокруг немедленно собирался народ. Еще со времен юности Иосиф «сроднился с вокалом». В двадцатилетием возрасте он пел, облокотившись на наш черный «Беккер». Ося в те годы обожал американские песни и мастерски изображал Луи Армстронга. А в Штатах репертуар нобелевского лауреата состоял, кроме «Лили Марлен» и «Червоны маки», из «Что стоишь, качаясь», «Очи черные», «Мой костер», «На рейде ночном» и т. п. Наверно, этот репертуар был выражением целого клубка противоречивых чувств: ностальгии, высокомерной иронии, любви, презрения и тоски.
В «Самоваре» он расслаблялся и не раз говорил, как ему тепло, уютно и вкусно. Эти слова подтверждены документально. В ресторанной книге имеется такая его запись:
Зима. Что делать нам в Нью-Йорке,
он холоднее, нем луна.
Возьмем себе чуть-чуть икорки
и водочки на ароматной корке…
Погреемся у Каплана.
А теперь – маленькое отступление от «Русского самовара».
…В 1991 году Бродскому предложили должность американского поэта-лауреата в Библиотеке Конгресса – первый случай, когда такую должность занял иностранец по происхождению. Это почетная, но довольно обременительная и малооплачиваемая работа. Она рассчитана на два года, но Иосиф подал в отставку уже через год, возненавидев административные аспекты этой деятельности, например, сбор средств в пользу библиотеки.
Принял же он эту должность с мечтой о духовном и интеллектуальном преобразовании американцев путем внедрения в их прагматические головы шедевров мировой поэзии. У него была тайная надежда способствовать массовому изданию поэтических сборников, сделав их доступными для любого человека. Бродский хотел, чтобы в каждом супермаркете рядом с бульварными журнальчиками, обещающими каждую неделю то конец света, то прилет инопланетян, лежали томики Одена, Фроста, а то и Данте. «Русский романтик, – как назвал Бродского один циничный американский поэт, – надеялся, что человеческую низость, пошлость, хамство, трусость и жадность можно вылечить "бессмертными стихами"».
К сожалению, стихи все еще не стали неотъемлемой частью американской поп-культуры. Но мечты о популяризации русской классики начали осуществляться.
Однажды я ехала из Бостона в Нью-Йорк не в автобусе, как обычно, а на поезде. Вошла в вагон и увидела, что на каждом сиденье лежит книжечка карманного формата: Nikolai Gogol. «The Overcoat and the Nose» («Шинель» и «Нос»). Я взяла несколько экземпляров и один подарила Бродскому с надписью: «Ура! Настало времячко, когда мужик не Блюхера и не милорда глупого, – Белинского и Гоголя домой к себе несет…»
Возвращаясь в «Русский самовар». В 1997 году Капланы решили «расшириться» и превратить второй, пустующий этаж в «сигарную» комнату. Предполагалось, что гости после или вместо обеда рассядутся там, вытянув длинные ноги, наподобие лордов в английских клубах, и будут наслаждаться сигарами и коньяками.
Над планировкой и дизайном работали замечательные художники Юрий Купер и Лев Збарский. Планировка, полы, мебель, лампы, бар, цветовая гамма – всё было сделано по их эскизам с безупречным вкусом. Получился элегантный и благородный зал.
Но сама затея оказалась проигрышной. Русский человек – хоть эмигрант, хоть олигарх – лучшим в мире коньякам и сигарам предпочитает рюмку водки и селедочный хвост. А городские власти, считая, что они не могут ждать, пока все граждане откажутся от вредных привычек, запретили к этому времени курение в общественных местах, к которым, конечно, относились и рестораны.
Сигарная комната, в которую были вбуханы огромные деньги, полтора года жизни и нервные системы шести человек, к сожалению, пустовала. Народ поднимался в нее, как в музей, – полюбоваться интерьером.
И тогда Роман, помня, как Бродский мечтал популяризировать поэзию, решил превратить Сигарную комнату в клуб литераторов и интеллектуалов.
Иосиф был бы доволен, узнав, что уже много лет, по четвергам, на втором этаже его любимого «Самовара» происходят литературные вечера. И выступали там и русские, и американские поэты и писатели, в частности Марк Стрэнд, Пол Малдун, Владимир Гандельсман, Алексей Цветков, Бахыт Кенжеев, Игорь Иртеньев и многие другие. Там отмечался день памяти Лосева, и уже много лет празднуются дни рождения Бродского. В его 75-летие, 24 мая 2015 года, оба зала были переполнены, и об этом событии сняли фильм. Так что литература продолжается.
Предсказание
Как-то в сентябре 1989 года, приехав из Бостона в Нью-Йорк, я прогуливалась по Мэдисон-авеню, разглядывая витрины роскошных магазинов. На углу Мэдисон и 84-й улицы на глаза попалась скромная вывеска «Астрология». В окне, на разноцветном гравии, были разложены книги «Гадание по руке», «Карты Таро», «Психология предсказаний».