– Да где ж ее взять?
– На помойке.
В Париже все еще есть незапертые дворы, а в них магазинная тара, сваленные ящики, контейнеры, открытые помойки. Разбередив такую помойку в соседнем дворе, мы нашли две проволочные вешалки. Витя их поразги-бал, сделал два крюка и с терпением рыболова начал «подлавливать» замки. Всё это время работал мотор, был включен магнитофон, и мы прослушали полтора Бранденбургских концерта.
– Бах особенно хорош спозаранку, – продемонстрировала я музыкальную образованность.
В этот момент раздался щелчок, замок выскочил и дверь открылась. Не прошло и получаса.
– Просто не знаю, как вас благодарить, – сказал человек. – Простите, я до сих пор не представился. Меня зовут Юджин Крамер.
– Очень приятно, мистер Крамер.
– Могу ли я узнать ваше имя?
Мы назвались и обменялись рукопожатиями.
– Вы живете в Париже?
– Мы живем в Бостоне, в Париж приехали на уикенд из Брюсселя.
– Мне бы очень хотелось отплатить вам за вашу любезность. Как я могу с вами связаться?
Вероятно, спасенный незнакомец Вите понравился, потому что Витя протянул ему свою визитную карточку, и мистер Крамер ее изучил.
– Что вы делаете завтра вечером?
– Скорее всего, будем заняты. У нас в Париже много друзей.
– Очень жаль. Я хотел бы пригласить вас на музыкальный вечер. Мне показалось, что вы любите музыку. Будет превосходное трио: виолончелист, сопрано, пианистка. Если вы дадите свой парижский адрес, я сегодня пришлю с курьером официальное приглашение.
– В Греческом зале, в Греческом зале, – пробормотала я по-русски.
– Простите, что вы сказали?
– Вы случайно не представляете в Париже Джорджио Армани?
– Нет, нет… А почему вы спрашиваете?
– Перестань грубить, – сказал по-русски Витя, взял из его рук свою карточку и написал на обороте адрес Анны. – Спасибо, если будем свободны, придем. И не надо никакого официального приглашения, просто скажите, куда и когда.
– Боюсь, что приглашение необходимо, – улыбнулся Юджин Крамер. – Вы очень меня выручили. Еще раз спасибо, и, надеюсь, до скорой встречи… – И он отчалил в своем «ягуаре».
– Зачем ты дал незнакомому человеку Анин адрес? – пилила я. – А что, если обворуют ее квартиру?
– Как можно было отказаться?
Мы явились домой к вечеру, и Анна с торжественным видом вручила нам муаровый конверт с гербовой печатью. Час назад его доставил курьер. Внутри, на гербовом бланке, было приглашение.
Его Превосходительство посол Канады во Франции
Люсьен Бушар
Просит оказать ему честь и прийти на музыкальный вечер и ужин в восемь часов вечера, в понедельник, 29 июня, в его резиденцию, 135, rue du Faubourg St-Honore.
Рекомендуется смокинг и вечернее платье.
Юджин Крамер,
культурный атташе Канады во Франции
Когда мы, наконец, обрели дар речи, Витя сказал:
– Неосуществимо. У меня нет смокинга.
– У тебя даже костюма нет. Я говорила, что нельзя ехать в Париж в джинсах, без приличной одежды.
– Мне достаточно тяжело таскать твою приличную одежду!
– Ребята, не ссорьтесь, – сказала Анна, – завтра утром поедем в «Printemps» и купим вечернее платье, а смокинг возьмем напрокат.
– Предвижу утечку еще как минимум трехсот долларов.
И наутро мы обзавелись парадными туалетами.
Rue du Faubourg St-Honore – одна из самых фешенебельных улиц Парижа. На ней находится Елисейский дворец – резиденция французского правительства, элегантные магазины и несколько посольств, в том числе и канадское.
Мы подъехали на такси к ярко освещенному особняку и оробели от его великолепия. Нас приветствовал сотрудник посольства, двухметровый молодой человек. Он взглянул на приглашение и выразил профессиональный восторг по поводу нашего прихода. На последней ступеньке мраморной лестницы гостей встречал сам Люсьен Бушар. Меня поразило его сходство с бывшим губернатором нашего штата Массачусетс Майклом Дукакисом. Как родной брат, только на две головы выше.
Белая с золотом гостиная, мраморный камин, персидские ковры, старинные хрустальные люстры и канделябры, часы XVIII века, на стенах превосходная живопись и слишком много зеркал.
Гостей было человек сорок. Они стояли небольшими группами, бесконечно отражаясь в зеркалах, и поэтому казалось, что их ужасно много. Длинные платья, бриллианты в ушах и на шеях, смокинги, черные бабочки. Вокруг сновали официанты с шампанским на серебряных подносах. Мы, не зная ни одной живой души, забились в угол и почувствовали облегчение, когда в поле зрения появился Юджин Крамер и начал представлять гостей друг другу. Внезапно они с Витей куда-то исчезли. Я осталась одна и для храбрости выпила подряд два бокала шампанского. В голове возникла приятная легкость, я почувствовала, как у меня запылали щеки. Какой-то гость обратился ко мне по-французски, не помню, что я проблеяла в ответ. Наконец я увидела Юджина и Витю. Облокотившись о рояль, они громко беседовали и слишком оживленно жестикулировали. Осушив один бокал шампанского, они ставили его на поднос и тут же брались за другой. Я поспешила к ним.
– Угадай, почему он пригласил нас на этот вечер? – спросил Витя.
– А правда, Юджин, почему? Неужели за то, что мы открыли вешалкой вашу машину?
– Причин было несколько. Как только вы со мной заговорили, я услышал русский акцент. Ухо у меня наметанное, потому что моих родителей привезли в Канаду из Одессы. А когда Виктор дал мне свою визитную карточку, я совсем расчувствовался. Бостонский университет – моя альма-матер. К тому же вы угадали Бранденбургский концерт, и я понял, что вы любите музыку… Слушайте! – Глаза его вдруг заблестели. – Я хочу сказать тост. Господа! – рявкнул он, и гости с бокалами в руках замолчали и повернулись к нам. – Господин посол! Леди и джентльмены! Я хочу произнести тост и выпить за моих новых друзей Виктора и Людмилу, которые пришли мне на помощь в трудную минуту. Я хочу поднять бокал за дружбу канадского, американского и русского народов!
– И еврейского, – пробормотал Витя, уважающий точность формулировок.
– За наши великие страны! – не унимался Юджин. Он набрал в легкие воздух, и я испугалась, что они с Витей грянут «Подмосковные вечера». Но тут раздались звуки арфы, и нас пригласили в столовую.
Вернулись мы домой около полуночи. Дверь Аниной квартиры была распахнута настежь, на лестничной площадке толпились соседи. Анна разговаривала с полицейским.
– Что случилось?
– К нам забрались воры. Я пришла час назад, стала искать в сумке ключи и услышала в квартире шаги. Я решила, что вы уже дома, и позвонила. Никто не открыл, шаги стихли, и ключей нет. Наверно, оставила в другой сумке. Я дернула дверь, а она открыта. Над головой – слоновий топот. Воры выбежали через черный ход на чердак и оттуда по крышам. Наверно, соседские мальчишки, они тут все выходы и лазейки знают.
– Господи! А что украли?
– Почти ничего. Не успели. Только портативный телевизор. Да, и ваши знаменитые плащи. Они висели на самом виду в таких потрясающих золотых мешках.
В кафе «Мольер»
О наступлении весны в Париже извещают кафе. Как только над их дверьми и окнами натягиваются солнечные козырьки, как только официанты выносят на тротуары столики и устанавливают стулья в один ряд, чтобы создать подобие зрительного зала, вы знаете, что в Париже весна.
Этот апрельский день был солнечным и мягким. Всё, чему полагалось растаять, – растаяло, всё, что должно расцвести – каштаны, платаны, акация, – расцвело.
Я полдня слонялась по городу и, не чуя от усталости ног, забрела в кафе «Мольер», что рядом с Гранд-опера. Уселась за уличный столик и вместо кофе и круассана почему-то заказала абсент. Поставив локти на стол, я попыталась придать себе позу пикассовской любительницы
абсента из эрмитажной коллекции. Наверно, Париж требует некоторой экстравагантности.
Вдруг пожилой господин за соседним столиком обратился ко мне по-французски:
– Простите, мадам, нет ли у вас спичек?
«Довольно примитивное начало для человека его возраста», – подумала я, но для приличия порылась в сумке.
– К сожалению, нет, сэр (по-английски).
– Вы англичанка, мадам?
– С таким-то акцентом? Вы мне льстите, сэр.
– Испанка, гречанка?
Я покачала головой.
– Ну, значит, американка, – засмеялся он, – угадал?
– Более или менее.
– Что это значит?
– Это значит, что я живу в Америке. Но я русская.
– Господи! – господин даже всплеснул руками. – Русская! У меня никогда не было романа с русской дамой… По крайней мере в реальной жизни.
Выражение «в реальной жизни» показалось мне странным, но я не позволила себе удивиться вслух.
– Очень сожалею, сэр, но не уверена, что я должна знать этнические особенности ваших партнерш.
– Извините, мадам, я думал… – Он помолчал: – Вы меня не узнаете?
– Я вижу вас первый раз в жизни, сэр.
Его лицо, обрамленное седыми, почти до плеч, волосами и перерезанное седыми же усами, опечалилось. Мне стало неловко за свою грубость, и я протянула ему руку.
– Если хотите, давайте познакомимся. Меня зовут Людмила Штерн, Люда.
– Омар Шариф. – И он, привстав со стула, пожал мою руку.
– Простите? – От неожиданности я подалась вперед и опрокинула бокал. Абсент разлился, и в его лужице заиграло весеннее солнце.
– Омар Шариф, киноактер, – повторил он. Если он и наслаждался моим ошалелым видом, то даже глазом не моргнул.
Конечно же! Теперь я узнала это смуглое лицо, удлиненные оливковые глаза, расщелинку между передними верхними зубами.
– Боже милостивый! Я думала, вы гораздо моложе. – Я чуть не выпалила – «и гораздо выше ростом», но вовремя прикусила язык.
– Вы очень любезны, Люда.
Омар Шариф иронически поклонился.
– Так вот что означали ваши слова «не было романа в реальной жизни». Вы имели в виду Лару из «Доктора Живаго»!
– Конечно, – улыбнулся Омар Шариф и похлопал себя по карманам. – Опять потерял зажигалку. Погодите, я раздобуду огонь.