Где бы нам б… найти, что б дала всем?
Скоро дом наполнился гостями. Мы долго обнимались и целовались с Анютой, потом я познакомилась с остальными…
Сели за стол около трех часов дня, встали далеко за полночь. Угощенье было замечательным, включая жареного зайца, но исключая спагетти, которое мы с Фаусто, заболтавшись, переварили.
– Позвони мне утром, как только откроешь один глаз, – сказал Фаусто, сажая меня в минитакси. – Завтра я начну тебе показывать мою Искию.
На следующее утро Фаусто и Анна зашли за мной в «Джолли». Мы выпили кофе на террасе и отправились на прогулку по острову.
Еще в Бостоне, предвкушая поездку на Искию, я перебирала в уме всё, что может отменить или омрачить встречу с островом моей мечты. Например, самолет упадет в Атлантический океан. Или меня действительно хватит радикулит, как я вдохновенно врала Паоло ди Пальма. Или Фаусто окажется стареющим придурком, – с такими метаморфозами я сталкивалась, встретившись с друзьями после долгой разлуки.
К счастью, эти опасения оказались напрасными. Мы знали друг друга совсем молодыми, и каждый из нас своими сложными путями прошел через различные жизненные испытания. Мы потеряли двух очень близких нам общих друзей – Гену Шмакова и Джанни Бутофаву, переводчика Бродского на итальянский. Нам было что вспоминать, о ком поплакать и над чем посмеяться с высоты или, точнее, из глубины наших теперешних лет.
– Зайдем сюда, – сказал Фаусто, останавливаясь около картинной галереи «Galleria delle Stampe Antici». – Здесь бывает интересная живопись.
Небольшое двухэтажное здание. Внизу мы осмотрели выставку художника Раффаэле Иаконо. Это имя ничего мне не говорило, и его абстрактные полотна меня не взволновали. Мы поднялись наверх. К нам вышел средних лет господин с ярко-рыжими усами, владелец галереи синьор Массимо Иелази. Фаусто нас познакомил.
– У синьора Иелази лучшая на Искии коллекция живописи и старинных гравюр, – сказал Фаусто. – Посмотри их и выбери себе подарок на день рождения.
У меня разбежались глаза. Наконец я выбрала гравюру с видом, так запомнившимся мне в первый приезд: одинокий утес посреди моря и на нем величественный неприступный замок.
Принцип синьора Массимо Иелази – «продвигать» художников, родившихся или живших на Искии.
– Жаль, что вас не будет здесь в сентябре, – сказал он. – У нас откроется выставка Микеле Петрони из Форио. Он удивительно самобытный художник-примитивист.
– Нельзя ли зайти к нему в студию посмотреть работы?
– Боюсь, что нет, – засмеялся синьор Иелази. – У Петрони взбалмошный, непредсказуемый характер. Может просто выгнать взашей. Народ даже прозвище ему дал – Пеппер, Пепперони, что значит перец.
– Как же он продает свои работы?
– Никак не продает, даже слышать об этом не желает. Я бился с ним два года, пока он согласился на эту выставку. Впрочем, несколько картин в своей жизни он все-таки продал, не устоял. Одну – Джекки Онассис, другую – ее сестре, принцессе Радзивилл. Обе дамы прослышали где-то о нем, приехали на Искию и уломали его.
– На что же он живет?
– Работает официантом в ресторане у своей младшей сестры.
Конечно, я была заинтригована и записала Петрони-Пепперони в свою записную книжку… На всякий случай.
Поднимаясь по ступенькам кафедрального собора, мы столкнулись с высоким, патрицианской наружности человеком. Фаусто нас познакомил, мы пожали друг другу руки, но имени его я не расслышала. Они поговорили минуты три, но не с моим итальянским было понять, о чем. Затем синьор приложил два пальца к виску, как к воображаемой шляпе, слегка поклонился, и мы расстались.
– Фаусто, кто этот неотразимый джентльмен?
– У тебя хороший вкус, дорогая. Это Габриеле Маттера, замечательный художник и владелец Замка. Мы приглашены к нему завтра на чашку кофе. У него ты узнаешь всё о Виттории Колонне – она когда-то жила в этом замке.
Виттория Колонна родилась в 1490 году в Марино, недалеко от Рима, в знатной и богатой семье. Когда девочке исполнилось четыре года, ее обручили с Фер-динандо Франческо Ферранте д’Авалос, маркизом ди Пескара, которому в то время было тоже четыре года. Отцы Виттории и Франческо были ближайшими друзьями, и, когда отец Виттории поссорился с папой Александром и папа конфисковал владения семьи Колонна, маленькую Витторию отправили на Искию в Кастелло Арагонезе. Правила Искией в то время герцогиня Констанца д’Авалос, и Кастелло был ее резиденцией. Жених Виттории, Франческо д’Авалос, приходился племянником герцогини Констанцы. Таким образом, Виттория провела свое детство и юность в семье будущего мужа. Она была очень одаренным ребенком и получила блестящее образование. Ее наставниками были крупнейшие поэты, философы и художники того времени. Она хорошо знала литературу, владела несколькими языками и в возрасте двенадцати лет начала писать стихи. К тому же она была необыкновенно хороша собой.
Когда молодым людям исполнилось по девятнадцать лет, они поженились. 27 декабря 1509 года в кафедральном соборе Кастелло Арагонезе их обвенчали и сыграли свадьбу столь блистательную, что рассказы о ней передавались из поколения в поколение. Но прожили они вместе всего два года, и брак оказался бездетным. Маркиз ди Пескара ушел воевать, оставив молодую жену одну. Виттория чувствовала себя покинутой и, чтобы скрасить свое одиночество, усыновила мальчика, дальнего своего родственника Альфонсо дель Васто.
Виттория Колонна ждала своего мужа пятнадцать лет. Ее жертвенная любовь, преданность и верность воспеты многими поэтами, как современниками Виттории Колонны, так и жившими несколько столетий спустя. Но ждала она напрасно. В 1525 году Франческо был смертельно ранен и несколько дней спустя скончался, не приходя в сознание. В день его смерти Виттории Колонне исполнилось тридцать пять лет.
Ее горе было столь глубоко, что близкие и друзья опасались за ее жизнь. Она не хотела жить в мире, в котором больше не было ее любимого мужа – «Солнца, которое я боготворю и на которое молюсь». Виттория Колонна решила порвать все связи с окружающим миром и готовилась заточить себя в монастыре. Но ее близкий друг, папа Климент VII, отговорил ее от этого шага. Виттория Колонна поселилась в Кастелло Арагонезе. К этому периоду относятся ее лучшие сонеты и поэмы, почти все посвященные мужу, Франческо ди Пескара.
Они пять раз переиздавались при ее жизни, что само по себе представляло невероятный литературный успех и снискало ей заслуженную славу самой замечательной женщины-поэта периода итальянского Ренессанса.
…Когда Микеланджело прочел сонеты Виттории Колонны, он был взволнован и тронут. Его покорили ее целомудрие и страстность чувств, ее интеллектуальность и чистота. Он влюбился в стихи и жил мечтою увидеть их автора. Когда они, наконец, встретились, ему было шестьдесят лет, а Виттории Колонне – сорок. Это произошло весной 1530 года. Они много говорили о литературе и живописи, что удивило самого Микеланджело. Он был известен как человек необщительный, даже высокомерный. И он терпеть не мог разговоров об искусстве. В тот первый день он сказал Виттории Колонне: «Я сам себя не узнаю. Я отказываюсь от приглашения к самому папе, который хочет беседовать со мной о живописи и скульптуре. Но мне так интересно разговаривать с вами». Когда Виттория Колонна вернулась на Искию, Микеланджело последовал за ней и поселился в Белой башне на Иския-Понте напротив Замка, чтобы быть ближе к женщине, которую, по его словам, он боготворил.
Их отношения не превратились в банальный роман. Известно, что Микеланджело не интересовался женщинами. Их отношения были платоническими, но интенсивными и очень сложными. Великий художник и поэтесса обменивались философскими письмами и посвящали друг другу сонеты и поэмы, оставившие глубокий след в искусстве итальянского Ренессанса.
Последние годы Виттории Колонны были очень тягостными. Она была больна и в глубокой депрессии. Микеланджело остался единственным человеком, связывающим ее с жизнью, которая оказалась столь жестокой и несправедливой к этой талантливой и красивой женщине. Великий художник делал всё возможное, чтобы поддержать ее и поднять ее дух. Он посвятил Виттории Колонне рисунки «Распятие» и «Пьета» (не путать с его скульптурами с теми же названиями).
В январе 1547 года, чувствуя приближение конца, Виттория Колонна оставила монастырь и попросила, чтобы ее перевезли во дворец двоюродной сестры Джулии Колонны. Микеланджело не оставлял ее ни на один день.
Вот как описывает один из друзей великого скульптора день смерти Виттории Колонны:
«Она умерла 15 февраля 1547 года. Микеланджело стоял на коленях у ее постели, гладя и грея ее руки. И вдруг искаженное страданиями лицо Виттории разгладилось, и она улыбнулась. Казалось, она больше не ощущала боли. Она снова чувствовала себя молодой и красивой. В белом воздушном платье, с лилиями в золотых волосах, она бежала по изумрудному полю любимой Искии. На руки ей упали теплые капли дождя – это были слезы Микеланджело. Он стал целовать ее руки, и она увидела яркий свет. Странно, он совсем не слепил глаза. Виттория засмеялась, протянула к нему руки и побежала навстречу. К вечному дню, где никогда не заходит солнце».
…В глубокой скорби стояли вокруг ее друзья. Перед дворцом собрались сотни почитателей и поклонников ее таланта. Закрыв лицо руками, безутешно плакал Микеланджело. Позже он написал на смерть Виттории Колонны замечательные строки:
Та, для кого мой век земной был прожит,
Ушла к небесным от земных границ.
Столь сладостных не создававший лиц,
Мир пристыжен и слез сдержать не может…
…Мы сидели с Фаусто и Габриеле Маттера на каменной террасе Кастелло Арагонезе, высоко над залитым солнцем безбрежным морем. Словно нехотя, набегали на стены замка и рассыпались волны. В их шепоте и плеске я слышала тихий голос Виттории Колонны:
Здесь, на утесе диком, я живу,