Хоть помечтать-то, вздохнул Мухин, выходя на улицу. Помечтать о несбыточной завтрашней рыбалке, об успешном завершении дела, от которого устали все, и фигуранты в том числе.
Да и убийца, наверное, уже устал убивать, спасаясь от подозрений. Сколько же можно! Устал, устал, а то с чего бы ему так много ошибок начать лепить. Три года назад все прошло слишком гладко. Просто в учебник криминалистики рекомендуй то загадочное преступление — трехгодичной давности. А теперь — нет. Теперь — промах за промахом. С чего? Времени не стало совсем на раздумье? Это тогда — три года назад — его было предостаточно. Тогда все продумано было и просчитано до мелочей, а теперь некогда…
— День добрый, — вежливо поздоровался Мухин с женщинами, успевшими после дождя облепить дворовые скамейки.
Если честно, то он их немного побаивался, этих дворовых блюстителей порядка. И в своем дворе побаивался, и в чужих. И не очень любил их привлекать в ходе расследования на роль свидетелей. Могли ведь такого наговорить, такого напридумывать, что потом век не разгрести. С Пановым-то, чудится, так и получилось.
— День или уж вечер добрый, — поджала синюшные губы она из женщин. — А вы кто такой? Чего по нашему двору шляетесь? Слыхала, бабы, сейчас таких, наводчиков по квартирным кражам, пруд пруди!
Ну вот, у них уже и готовый приговор имеется. За то он дворовых сплетниц и не любит, за скоропалительные выводы их, рождающиеся в их ежедневной бесполезной болтовне. Сейчас еще ботинки его грязные заметят, а в городе такой грязи нет, и не бывало никогда. Пуговицу на рубашке, повисшую на одной нитке. Пятно на брюках не пропустят, которое за три стирки никак не желает отходить. И все! Зачислят его в разряд брачных аферистов.
Пришлось поскорее доставать удостоверение. Совать в их любопытные физиономии. Дожидаться уважительного кивка. И тогда уже приступать к делу.
— Полинкина соседка только что домой прошла, ее дверь прямо напротив ее, — сообщила одна из теток. — У ней сегодня давление, вы бы поспешили. Таблетку выпьет — ни за что не откроет. Долбишь, долбишь в дверь, что хочешь, то и думай. Ты поспеши, мил человек. А то ведь не добудишься.
Соседка Полины Ивановны открыла Мухину с перевязанной белым платочком головой и болезненной гримасой на морщинистом лице. Она так же как и ее подружки по двору, задала ему нелюбезный вопрос: «кто такой и чё вам надо». Потом сменила гнев на милость, прочтя удостоверение. И даже пригласила к себе в квартирку, предложив разуться у порога.
— Вы помните тот день, когда погибла ваша соседка? — перешел Мухин сразу к делу, устроившись в неудобном продавленном кресле пенсионерки.
— Как не помнить-то! Как не помнить-то, ужас какой! Полина всю жизнь прожила со мной бок о бок. Всяко бывало, порой и спорили, и серчали, но чтобы до серьезного скандала… нет, никогда дело не доходило. Не скажу, что все ее прямо любили, но никто, кроме зятя, ей зла не желал. Никто!
— А с чего вы сделали вывод, что он желал ей зла? — уточнил Мухин, хотя знал наизусть показания всех соседок.
— Орал, как ненормальный, однажды. Из-за Полинушки младшенькой скандалили. Он и орал на тетку ее, что убью, мол, и все такое…
Вот про все такое Мухину было очень интересно знать. Про все такое в протоколе допроса не было сказано ни слова.
— Так она уговаривала их развестись вроде, — нехотя вспомнила соседка погибшей.
— А что так? — удивился Мухин.
Сам-то он ничего, кроме жертвенной любви со стороны обоих супругов, не обнаружил за то время, пока шло следствие.
Жена, Полина то есть, рвалась изо всех сил к мужу, всячески оправдывала его, невзирая на то, что муж сидел по подозрению в убийстве ее тетки.
Муж, Антон, сильно озабочен был судьбой супруги, не хотел, чтобы она погружалась в ту грязь, которая сопутствует всяческим судебным разбирательствам. И даже от свидания с ней отказывался именно по этой причине, чтобы ноги ее не было в грязных тюремных застенках.
И вдруг развод! Непонятно…
— Какие-то проблемы у молодых были первое время, — тетка поджала губы, не желая прослыть дворовой сплетницей. — Кто же скажет-то! Так, что услышим, что домыслим… Полина, девочка утонченная росла. Тетка даже не раз про монастырь говаривала. Таким, мол, как Полинка, место только в монастыре. Слишком уж наш мир для них тяжел. А тут замужество. Да еще с таким мужиком, как Антон!
— А какой он?
— Ну… Грубый, наверное. По мне, так самый обычный. Работал, Полинку любил. Да и собой красивый малый. Зажрались просто обе, — вдруг вырвалось у соседки с ехидством. — Им бы такого, как мой зять, который чуть выжрет, так кулаками махать. Да из дома все столовое серебро потаскал. А то Антон им плох был. Соседке говорю, не лезла бы ты, Полина Ивановна, к молодым. Сами разберутся. Чем, говорю, Антон вам плох? Не пьет, не дерется, зарабатывает, красавец опять же.
— А она что?
— А она все вздыхала. Племянница, говорит, все о принце мечтала.
— А вы в ответ?
— А я говорю, что принцы тоже в туалет ходят. А эльфы случаются только в сказках. Не лезь, говорю, к ним, пока беды не случилось. Вот она и стряслась…
— Хорошо, — оборвал ее Мухин, так толком и не понявший, чего не хватало в свое время Полине Пановой и каким образом потом все это вдруг ею было обретено. — Теперь давайте по порядку, час за часом, минуту за минутой, вспомним тот самый страшный день.
— А что вспоминать-то! Я только успела во двор спуститься, как Антон на машине подкатил, будто бешеный. Завизжало все в его машине даже! — сказала соседка Полины Ивановны, ухватившись за повязанную платком голову. — Бегом наверх. Так же бегом сверху. А потом вот и…
— Понятно. — Мухин задумался. — Стало быть, вы во двор спустились перед самым приездом Антона Панова?
— Ну да. Минут за пять, может, и меньше, — согласно кивнула женщина.
— Так, а теперь давайте-ка вспомним, когда вы спускались вниз, никто вам не встретился? Возможно, вы кого-то нагнали в подъезде? Может, навстречу вам кто-то шел?
— Нет, — качнула та отрицательно головой, подумав несколько томительных для Мухина мгновений. — Никто не шел навстречу. Никто не спускался вниз.
— А наверх? — спросил Мухин и тут же продолжил: — Вы вышли из своей квартиры, так?
— Так.
— Никто в этот момент из квартиры напротив не выходил, так?
— Да.
— А вверх по лестнице никто в этот момент не поднимался?
Почему ему так важен был ответ на этот вопрос? Да потому, что, судя по заключениям экспертом, показаниям многочисленных свидетелей, а также его сегодняшним умозаключениям, убийство Полины Ивановны произошло в тот краткий промежуток времени, когда соседка убитой выходила из квартиры и когда Антон Панов приехал на машине, вызванный телефонным звонком тетки своей жены.
В этот краткий промежуток времени, занявший минут пять, не больше, была убита ударом тяжелого тупого предмета по голове Полина Ивановна. И если убийцей не был Панов, то, значит, соседка убитой не могла не видеть убийцу. Она могла видеть убийцу в лицо, наблюдать со спины, или хотя бы слышать звук открываемой соседской двери.
— А вы знаете, был мужик, — вдруг ахнула она, прикрывая рот сухонькой ладошкой. — Как же я сразу-то!..
— Что за мужик? Вспоминайте, вспоминайте, это очень важно.
Мухин сделался очень суровым, в очередной раз вспомнив о промахах своего коллеги, которые он сегодня весь день исправляет. И о своем собственном промахе, заставившем его заключить под стражу Панова Антона. Неприятностей теперь не избежать и на вопросы многочисленные отвечать придется перед руководством.
— Когда я вышла из квартиры… — начала вспоминать женщина, обратив на Мухина прищуренный взгляд, — он как раз вверх по лестнице и пошел.
— Мужчина? — уточнил Мухин.
— Да. В темных брюках, широкой рубашке в клетку, не помню цвета уже. Но рукава точно длинные были.
— А волосы какого цвета были?
— У мужчины?
— Да, да, у мужчины! — начал уже злиться он.
Что за бестолковый народ эти дворовые сплетницы! Как наплести какую-нибудь небылицу, так они горазды. Сериал за полчаса запросто сложат из жизни незамужней молодухи с четвертого этажа и ее женатого соседа с третьего. А как правду услышать из их уст, так чуть не кнутом подгонять надо.
— Так не было у него волос! — обиженно воскликнула она.
— Как не было? Он лысый, что ли, был?
— Нет, не лысый. В фуражке он был. Такие сейчас носят, с большими козырьками. — Она далеко вперед над своим носом выдвинула ладонь.
— Бейсболка? — подсказал он, догадавшись.
— Она, она! Так вот, мужик был в бейсболке, — с третьей попытки выговорила соседка погибшей. — В темных штанах, клетчатой рубахе с длинными рукавами и кепке.
— В руках у него что-нибудь было, у мужчины этого? Палка там или что-то еще?
— Сумка была большая. У меня внук с такой на тренировку ходит. Я еще глянула и удивилась, что сумка большая, а пустая будто.
— Почему?
— Нес он ее легко. И она сдутая такая вся была, переламывалась. — Она снова поиграла ладошками, изображая, как именно складывалась большая сумка при подъеме незнакомца вверх по лестнице.
— Хорошо, — удовлетворенно произнес Мухин. — Еще вопрос… Мужчина к кому-то заходил?
— То есть?
— Он поднимался вверх по лестнице. Там еще два этажа, так?
— Так.
— Он там к кому-то заходил? Разве вы не спросили ни у кого из соседей потом, к кому приходил мужчина с пустой сумкой? Меня вот сегодня сразу за наводчика домушников ваши подруги во дворе приняли. А этот мужчина не вызвал ни у кого подозрений?
— Вы знаете, после Полинкиной смерти как-то не до него было, — покаялась она с виноватой улыбкой. — Не пропало ни у кого ничего, да и ладно. Даже из-за чердачной двери дворничиха не особо брехала.
— Она оказалась открытой в тот день? — едва не пропел Мухин.
— Да. Туда часто наркоманы залезают. Вот замки и вешают. Только ненадолго они там. Их то и дело срезают, либо отмычками открывают. Молодежь нынче такая пошла!.. И в тот день замка опять не оказалось. Только не до него всем было, тут такое…