[686]. Посольство в Дрездене, узнав о судьбе Паткуля, отправило людей, чтобы забрать все его бумаги. Князь Голицын[687], находившийся тогда при этом дворе в качестве комиссара вспомогательных войск Его Царского Величества, выразил официальный протест против этого покушения и одновременно со всей поспешностью отправил царю известия о случившемся. Царь, одобрив поведение Голицына, использовал все средства, чтобы вызволить своего посла, но безуспешно[688]. Несчастного Паткуля продолжали держать под арестом под разными предлогами, пока наконец его не выдали королю Швеции и не казнили там как изменника родины: его безжалостно колесовали и четвертовали.
Карл XII уже короновал с большой пышностью своего ставленника Станислава 4 октября[689] 1705 года: таким образом, сделавшись полновластным распорядителем польской короны, он принудил эту республику заключить с ним мирный и союзный договор, в одной из статей которого провозглашалось, что «Польская и Шведская короны взаимно обязуются считать царя своим неприятелем, прилагать все усилия для борьбы с ним и без обоюдного согласия не заключать с оным государем ни мира, ни перемирия, ни иного договора; кроме того, на территории Польши запрещались любые торговые отношения с россиянами». Договор был заключен 5 декабря и ратифицирован 25‐го того же месяца[690].
Царь, отправившись в свои пределы, обнаружил, что астраханский бунт оказался не столь уж грозным. Некоторые буйные головы хотели воспользоваться пребыванием царя вне России, однако они были разоблачены, арестованы губернатором того города и расплатились головами за свою дерзость или, скорее, безрассудство. На дворе стояла уже глубокая зима, Петр счел нецелесообразным возвращаться в Литву: решив перезимовать в Москве, он отправил Меншикову и Огильви значительные суммы денег и необходимое продовольствие. Однако монарх Швеции, не в силах сидеть без дела на зимних квартирах, решил начать кампанию нового, 1706 года в самый пик морозов и со всей своей армией выступил в поход в январе по обледенелым дорогам. Перейдя через реку Неман [Niemen], он расположил войска между Гродно и Вильно. Генералы московитов, обнаружив, что неприятель молниеносно оказался в непосредственной близости от них, собрались на военный совет, на который был приглашен и король Август. На нем было решено, что генерал Огильви останется в Гродно и будет вести, в зависимости от обстоятельств, оборонительные или наступательные действия против шведов. Король Август должен был направиться в Польшу, чтобы восстановить свою власть над областями, оставленными Карлом, и облегчить ввод в Польшу саксонских войск, находившихся по ту сторону Одера под командованием генерала Шуленбурга [Scoulemburgh][691]. Это знаменитый генерал, который ныне успешно командует войсками Светлейшей республики Венеции в звании маршала, состоял в то время на службе у саксонского курфюрста во главе сорока эскадронов и девяти тысяч саксонских солдат, не считая шести тысяч русских — тех самых, которыми командовал злосчастный Паткуль. Он ждал лишь благоприятного момента, чтобы обмануть бдительность шведского генерала Реншильда [Renscild][692], под началом которого находились тридцать семь эскадронов кавалерии и шесть тысяч пехотинцев. Эти два генерала внимательно следили за действиями друг друга: один из них, чтобы воспользоваться первой же возможностью и переправиться через Одер, другой — чтобы ему помешать. После ряда маршей и контрмаршей ловкому Шуленбургу удалось-таки под покровом ночи переправиться на другую сторону реки со всеми своими саксонцами, а также московитами, состоявшими под командованием генерал-лейтенанта Востромирского [Vostromirschi][693]. Генерал Реншильд, получив поутру известия от своих лазутчиков, тотчас же выступил в поход, чтобы догнать неприятеля, и разбил лагерь в Фрауштадте [Fravestad][694]. Там обе армии сошлись вплотную, и 14 февраля[695] произошла кровопролитная битва, в которой московиты не хуже саксонцев дрались со шведами[696], точно львы, однако шведы в конце концов одержали победу, захватив у Шуленбурга три тысячи пленных, тридцать пушек и почти весь обоз.
Это злосчастное событие лишило мужества сторонников короля Августа в Польше и побудило короля Карла предпринять решительную попытку изгнать московитов из Литвы, шляхта которой, устав кормить друзей не меньше, чем врагов, начала уже склоняться к тому, чтобы признать нового короля, поставленного Карлом. Шведы, воспользовавшись отсутствием царя, который отлучился в Москву, сумели создать такие трудности войскам, находившиеся под командованием Огильви, что этот благоразумный генерал счел более целесообразным отступить в направлении Волыни [Volinia], чем позволить своим людям сгинуть в невыгодной позиции под Гродно[697].
Нельзя не удивиться поведению короля Августа. Он нанес царю Петру личное оскорбление, приказав бросить в тюрьму его посла: теперь же он собирался нанести ему второе, заключив мирный договор, о котором его послы втайне вели переговоры с королем Швеции. Вместе с тем он не счел предосудительным отправить епископа Куявского[698] своим послом в Смоленск [Smolensco], куда уже прибыл царь во главе двадцати тысяч солдат, лучшей части своих войск, к которым присоединился и генерал Мазепа со своими казаками. Епископ Куявский, человек придворный, получил наказ разузнать о намерениях царя. В действительности разузнать о них было нетрудно. Царь, человек прямодушный, не скрывая своего раздражения из‐за оскорбления, нанесенного ему в виде несправедливого ареста его посла, не пожелал предоставить аудиенцию этому прелату. Вскоре после этого князь Меншиков написал королю Августу, что царь, его государь, не станет уводить войска из Литвы и Волыни для того, чтобы дать им оправиться и с новыми силами принять участие в следующей кампании. В действительности вскоре Меншиков получил от своего государя приказ вернуться в Литву и доставить королю Августу подкрепление численностью в двадцать тысяч человек. Однако обнаружилось, что это подкрепление скорее доставило королю Августу беспокойство, чем принесло помощь, хотя положение этого монарха было отчаянным. Карл XII, подчинив своей власти Польшу, торжественным маршем передислоцировался в Саксонию и, повсюду наводя страх, потребовал от этого курфюршества больших контрибуций. Август не мог надеяться получить от царя достаточное войско для изгнания из своего государства шведской армии, насчитывавшей около тридцати тысяч хорошо вооруженных людей; он никак не мог положиться и на тех немногих поляков, которые оставались ему верны, и не видел никакой возможности вернуть себе польскую корону, возложенную поляками на голову Станислава. Ему показалось благоразумным пожертвовать тем, чего у него не было, чтобы сохранить то, что ему оставалось. Это соображение побудило его испросить мира у короля Швеции, не уведомив об этом царя Петра, который, без сомнения, предпринял все усилия, чтобы помешать этому шагу. Август же тайно отправил двух эмиссаров, чтобы заключить с Карлом мир на любых условиях, даже при условии окончательной уступки короны Станиславу. Инструкции были даны этим послам 16 августа, а 25‐го числа следующего месяца был заключен договор в Альтранштедте [Alt Ranstad][699], небольшом местечке под Лейпцигом.
Пока секретные переговоры продолжались в Саксонии, князь Меншиков, поняв, сколь малочисленны шведские войска, которые Карл, покидая Польшу, оставил в Калишском пфальцграфстве под командованием генерала Мардефельта [Mardefeld][700], неустанно побуждал короля Августа к совместной атаке. Однако тот, рассчитывая на секретные переговоры, отказывался от этого предложения под всё новыми предлогами, стремясь выиграть время и надеясь, что со дня на день прибудет курьер с известиями, которые избавят его от всех затруднений. И в самом деле — вернулся один из его посланцев с вестью о заключении договора. Условия показались ему чрезмерно тяжелыми, однако он вынужден был принять их и подписать договор. Тому же самому посланцу было дано поручение собственноручно передать генералу Мардефельту другое письмо, написанное королем Карлом, чтобы сообщить ему о заключении мира. Этот человек собрался уже исполнить поручение и отправиться к Мардефельту, чтобы передать ему это письмо Карла, однако, решив, что до возвращения в Саксонию ему остается слишком мало времени, по собственному произволу отправил вместо себя другого курьера. Курьер этот умудрился заблудиться. Между тем князь Меншиков продолжал беспрерывно давить на короля Августа, чтобы он вступил в бой со шведами. Август, убежденный в том, что Мардефельт уже получил соответствующие приказы от своего государя, тайно предупредил его, что если он вовремя отступит, то избежит грозящей ему опасности. Шведский генерал, не получивший, однако, никаких приказов от своего короля, принял предупреждение короля Августа за военную хитрость. Не помышляя об отступлении, он наступал как раз на том направлении, с которого должны были появиться русские, и занял очень выгодные позиции вокруг Калиша. Король Август предложил созвать военный совет, надеясь благодаря этому выиграть время. Хотя на этом совете было решено, что следует без промедления отправиться в погоню за неприятелем, Август не переставал под новыми предлогами откладывать выступление. Тогда князь Меншиков, начав уже подозревать неладное из‐за этих уловок короля, решительно заявил, что нет больше возможности ждать, и, проведя ночь за составлением плана сражения, на следующее утро со всеми своими войсками, насчитывавшими около тридцати тысяч человек, появился перед шведско-польским корпусом численностью приблизительно в двенадцать тысяч солдат. Поначалу определенное преимущество было на стороне шведов, но потом те, со всех сторон окруженные, оказались в таком тяжелом положении, что вынуждены были бросить оружие и капитулировать. В этом бою погибло более трех тысяч человек и более четырех тысяч попало в плен, не считая спасшихся бегством. Среди пленников оказался и сам генерал Мардефельт: вся артиллерия вместе с обозом также попали в руки победителей