Эти бесчинства побудили императора Петра направить в Персию посла с повелением принести жалобу на враждебные действия шаха Хусейна, если тот еще был в то время у власти, а если нет, то на Мир-Вайса. Московский посол нашел Персию в состоянии плачевного смятения: он добрался до лагеря Мир-Вайса, который, похитив царский венец у законного государя, продолжал одерживать одну победу за другой. Послу быстро удалось добиться аудиенции у этого удачливого мятежника, который наряду с чрезмерным властолюбием был известен своим любезным обхождением, ибо он, противно обычаю магометанских владык, со всеми держался просто и открыто. Посол изложил Мир-Вайсу то, что было поручено, напомнив ему, что «его войска, объединившись с узбеками, без какой-либо разумной причины убили подданных императора, его государя, и похитили товары и деньги, привезенные ими из Китая. Так как между российским императором и народами Кандагара не было никакой вражды, эти недружественные действия противоречат праву народов, и посему он требует подобающей компенсации». Мир-Вайс, выслушав требования посла, с важным видом отвечал ему, что «он очень бы хотел добрых отношений с царем Петром, которого ему характеризовали как мудрого и доблестного государя. Поэтому если царь хочет посылать караваны в Китай, то он ему советует прежде заключить союз с узбеками и получить от них право на свободный проход через их земли или, по крайней мере, получить от них охрану для защиты от нападений, потому что он не властен давать законы узбекам — своим союзникам, но не подданным». Ответ этого варварского государя извинял его за действия узбеков, но не за действия лезгин. Это еще больше разгневало обычно великодушного Петра, и он решил сам добиться справедливости[1387]. Он тотчас разослал в восточные провинции своей империи срочный приказ собрать войска. Было также приказано вооружиться и приготовиться казакам и калмыкам; в Астрахани и на берегах Волги было построено большое количество кораблей и галер ради быстрого рейда в Каспийское море. По правде говоря, даже если исключить нанесенные ему обиды, у царя давно уже зрел замысел расширить границы своего государства в том направлении в интересах развития торговли, так как с юных лет он был убежден в том, что торговля и обмен товарами образуют основание величия и могущества любого государства. С этой целью он еще задолго до этих событий приказал опытным инженерам исследовать береговую линию, измерить глубину прибрежных вод Каспийского моря и составить точнейшую карту этой местности, которую представил Академии наук в Париже, когда пожелал стать ее почетным членом[1388]. Намерение его состояло в том, чтобы превратить Астрахань в центр торговли с Персией и Индией, чтобы дорогостоящие товары из этих стран доставлялись через территорию его государства в Петербург, а оттуда поступали в Польшу, Германию и северные королевства. В таком случае у московитов было бы два важных городских центра торговли на двух концах империи, Петербург и Астрахань, непрерывное сообщение между которыми можно осуществлять по Волге и Неве. Как бы то ни было, под предлогом обид, которые подданные и союзники Персии нанесли московитам, царь решил лично повести свои корабли, на борту которых было сто тысяч человек, среди которых было около тридцати тысяч солдат, получивших боевой опыт в многолетних кровопролитных кампаниях против Швеции. Однако, прежде чем отбыть из Москвы, царь решил создать Регентский совет и во главе его поставить князя Меншикова[1389]. Кроме того, он организовал регулярное почтовое сообщение между Астраханью и Москвой и, чтобы сделать морское дело еще привлекательнее для своих подданных, опубликовал указ на благо мореплавателей, в котором предписывалось, что «если владелец корабля, будь то российского или иностранного, обратится с каким-либо делом в Юстиц-коллегию или в суд, то их сотрудники должны оставить все другие дела и заняться вопросом, с которым к ним пришел судовладелец, дабы не задерживать отплытие[1390]. Нарушитель должен будет уплатить цену корабля и перевозимого на нем груза». Наконец 24 июня 1722 года император Петр в сопровождении императрицы Екатерины отправился в Астрахань[1391], послав вперед себя великого адмирала Апраксина, господаря [ospodaro] Дмитрия Кантемира и некоторых других своих придворных. На середине пути его догнал посыльный Генеральных штатов, спешно отправившийся вслед за царем, чтобы сообщить ему об их «державном признании за государем России титула императора»[1392].
Как только турки узнали о военных приготовлениях, происходящих в Астрахани и других восточных провинциях Российской империи, они сильно забеспокоились. Паши, отвечавшие за охрану грузинской границы, известили Порту о том, что «царь вынашивает план присоединить эти земли к России, в каковом случае более четырехсот тысяч мусульман попало бы в рабство к гяурам» (так они называют христиан). Великий визирь изложил свою озабоченность русскому послу в Константинополе, но тот с извинением сообщил, что ничего об этом не знает, и тогда визирь направил агу к самому царю, чтобы отговорить его от задуманного им предприятия или по крайней мере лучше понять его намерения. Царь сообщил Порте об обидах, нанесенных ему мятежником Мир-Вайсом, заносчивость и дерзость которого давно уже стоило сбить. Чтобы доказать как туркам, так и персам искренность своих намерений, царь приказал опубликовать на этих двух языках и распространить во всех прикаспийских городах манифест, в котором объявлял, что «намерение его состояло не в том, чтобы подчинить себе провинции Персии, а только в том, чтобы поддержать власть законного государя и защитить его верных подданных против тирании мятежного Мир-Вайса, и в то же время отомстить за обиды, нанесенные этим негодяем московитам. Поэтому он призывает всех, состоявших под командованием Мир-Вайса, узурпатора и вожака мятежных татар, немедленно оставить сторону мятежников и вернуться под власть законного государя, угрожая в противном случае не давать никакой пощады тем, кто продолжит упорствовать в неверности и бунте. Кроме того, он приказал своим войскам воздерживаться от любых проявлений насилия или непочтительности по отношению к самим жителям Персии или их имуществу»[1393].
И в самом деле: шах Хусейн, когда Мир-Вайс впервые предпринял по отношению к нему враждебные действия, отправил трех послов, одного за другим, попросить помощи у царя Петра на очень выгодных для московитов условиях. Подобно тому, как соседи должны помогать друг другу в случае, если в доме одного из них начнется пожар, так и государи должны поддерживать друг друга, чтобы гасить пламя мятежа или восстания, когда оно вспыхивает в соседнем государстве: им следует держаться вместе, чтобы сбить спесь с тех, кто осмелился бы узурпировать власть своего государя. Поэтому Петр Великий считал своим долгом не отказывать в помощи персидскому шаху, своему соседу и союзнику, в его борьбе против наглого мятежника. Предприняв путешествие по суше из Москвы в Коломну, царь вечером 24 июля отплыл оттуда вместе со своим флотом[1394], состоящим из двухсот семидесяти четырех кораблей, и на следующий день достиг первых островов, расположенных у западного берега Каспийского моря в устье реки Волги. Четвертого августа он достиг Терки [Terchi][1395], столицы Черкесии, города, с давних пор принадлежавшего Российской империи и защищаемого гарнизоном в две тысячи московитов. Там он получил известие о том, что бригадир Ветерани [Veterani][1396], отправленный по суше вперед основных сил с эскадроном кавалерии, находясь в окрестностях Андреева [Andreof][1397], крупного укрепленного города, гарнизоном которого командовал татарский князь, был коварно атакован его жителями, однако он дал им решительный отпор, гнал их до самого города и вооруженной рукой захватил его. Ветерани решил наказать этого татарского князя, который единственный из всех дагестанских князей имел дерзость поднять оружие против московитов: позволив своим солдатам разграбить этот злополучный город, он приказал сжечь его дотла. В этом городе насчитывалось три тысячи домов.
Отбыв из Терки, царь 13 августа достиг берегов реки Сулак [Sulachi][1398], куда съехалось большое число татарских князей, чтобы воздать ему почести и принести различные дары — персидских лошадей и породистых быков. 23‐го числа он прибыл в Таргу [Targu][1399], дагестанский город, расположенный между Терки и Дербентом. Этой страной правили четыре татарских князя. Рядом с Таргу можно видеть развалины огромного города, простирающегося от подножия гор до берега моря. 29‐го числа царь встал лагерем на берегах маленькой речушки Инчхе [Nitzi][1400] на землях, находившихся под властью татарского князя по имени Султан-Махмуд [Sultan Mamud][1401]. Царь отправил трех казаков в город, дав им ряд поручений, однако «их проводник вернулся на следующий день и сообщил, что их дурно встретили татары и казаки эти исчезли неведомо куда». Спустя несколько часов появился сам султан, готовый атаковать московитов, однако вскоре ему пришлось заплатить за свою дерзость[1402]. Московиты встретили его как должно: перебили значительную часть его людей, многих взяли в плен и принудили его с немногими оставшимися обратиться в бесславное бегство. Его резиденция была разграблена и сожжена, еще шесть деревень, принадлежавших этому султану, постигла та же участь: в одной из них нашли израненные тела трех казаков. От пленных удалось узнать, что это злодеяние было совершено по приказу султана, который, имея под своим командованием десять тысяч человек, счел, что сможет противостоять всей российской армии. Царь решил начать сентябрь с казни двадцати из этих пленников в отместку за то, что сделали с казаками: еще одному он приказал отрезать нос и уши и отправил его к врагам с письмом, в котором обличал их дерзость и жестокость. На следующий день царь получил письмо от жителей Баку, важнейшего торгового города в провинции Ширван