[1403]. Авторы письма выражали живейшую радость в связи с прибытием его в их страну и горячее желание перейти под его покровительство, чтобы он освободил их от мятежников, поднявших бунт против их Сефи. День спустя московиты появились в садах Дербента[1404], или Дермикапи [Dermicapi]: эти имена указывают на важность этого города. Первое из них означает «Ключ от страны», второе — «Железные врата». Древние называли этот город «Каспийскими вратами», потому что он со всех сторон окружен неприступными горами и представляет собой единственное место, откуда можно проникнуть в Персию. Среди жителей этой страны бытовало прочно укоренившееся поверье, согласно которому эти города выстроил Александр Великий, — и в самом деле, повсюду на берегах Каспийского моря можно видеть следы деяний этого великого завоевателя. Наиб [Naip], т. е. губернатор города, вышел навстречу Его Царскому Величеству и принес ему ключи от города, сделанные из серебра. Войдя в город, московиты нашли там, помимо множества амуниции, сто семьдесят восемь старых железных пушек и шестьдесят медных. Народ сбежался навстречу московитам с таким ликованием, как будто те освободили их город от долгой осады. Император Петр оставался в городе ровно столько, сколько было нужно, чтобы сделать наиболее срочные распоряжения. Он хотел продолжить свой поход, однако, видя недостаток продовольствия и понимая, что найти его в этой стране, опустошенной постоянными набегами татар, будет невозможно, а кроме того, приняв в расчет близость зимы, решил на текущий год прекратить свои завоевания, чтобы продолжить их на следующий. Поэтому, оставив в Дербенте сильный гарнизон, он отправился в Астрахань[1405]. Во время своих путешествий Петр Великий имел обыкновение внимательно изучать все, что встречалось ему на пути. И вот, заприметив неподалеку от реки Сулак удобное место, он приказал построить там красивую крепость под названием «Святой Крест» [Santa Croce][1406]. 25 сентября[1407] он отправил отряд в тысячу казаков и четыре тысячи калмыков с приказом опустошить земли Султан-Махмуда и князя-уцмия [Usmci][1408] — они единственные осмелились напасть на русскую армию во время ее похода. Казаки и калмыки, соединившись с бойнаками [Bugniachi][1409], народом также весьма свирепым, вторглись на земли этих двух татарских князей и, предав все на своем пути огню и мечу, вернулись с четырьмястами пленными в лагерь русских в Аграхане [Agracan][1410], откуда царь со своей пехотой направился в Астрахань по морю, в то время как кавалерия отправилась туда же по суше.
Мир-Вайс сделал все возможное, чтобы помешать планам московитов: он во главе значительных сил выдвинулся к Гиляну [Ghilan][1411], однако прибыл слишком поздно, чтобы помериться силами с царем. Впрочем, он успел это сделать с генералами, которых царь оставил в Дербенте. Те, соединившись вместе, атаковали войска этого мятежника с такой силой, что очень быстро обратили его в бегство. Российские император и императрица между тем возвратились в Москву и триумфально вошли в город, с торжеством неся с собой серебряные ключи от Дербента, которые поднесли им его жители[1412]. Легкость, с которой московиты подчинили себе значительную территорию Персидского царства, и прежде всего город Дербент, имеющий ключевое значение для этой державы, привела Мир-Вайса в немалое замешательство. Он коварно отстранил от трона злополучного Хусейна, своего законного государя, и никто не мог дознаться, что же случилось с этим несчастным. Одни говорили, что тот мертв, другие — что попал в плен к туркам, в то время как на самом деле свирепый узурпатор держал его в заключении в своем собственном серале. Мир-Вайс, опасаясь не только московитов, но и самих персов, которые никак не могли одобрить столь чудовищной измены, решил отправить в Константинополь посланника, напоминая Великому Синьору о том, что «в интересах его доброго имени и его религии следует положить предел завоевательным походам россиян, которые, не довольствуясь покорением прекрасных земель Дагестана и Ширвана, в следующую кампанию запланировали направиться в Грузию, христианские князья которой, без сомнения, радостно встретят царя ради освобождения от господства мусульман». Кроме того, Мир-Вайс также утверждал, якобы согласно достоверным источникам, что «московиты вошли в Персию по приглашению Хусейна, потому что этот подлый Сефи пообещал уступить им земли на берегу Каспийского моря». Посланник Мир-Вайса подкрепил его слова великолепными подарками для министров Порты. Янычары и весь народ только и мечтали о войне, муфтий был открытым врагом московитов, а татарский хан искал лишь возможность дать выход снедавшей его ненависти. Один только великий визирь, Ибрагим-паша [Ibraim Bassa][1413], человек весьма достойный, уже давно занимавший первый пост в Оттоманской Порте, стоял на стороне мира. Будучи вынужден, во исполнение воли Дивана, начать приготовления к войне, он одновременно отправил посла к императору Петру, чтобы узнать о его планах. Царь дал ему понять, что «он взялся за оружие с одобрения Высокой Порты, чтобы отомстить за обиды и оскорбления, ему нанесенные подданными бунтовщика Мир-Вайса, и что он не причинил никакого вреда Порте; одним словом, что он искренне намерен соблюдать мирный договор»[1414].
Великий Синьор остался удовлетворен ответами царя, однако здесь в дела вмешался Фладжи Дамит [Flagi Damit][1415], дагестанский князь. Тот попросил Великого Синьора о помощи, чтобы отвоевать свои земли, захваченные московитами, и обещал уступить их Порте, оставив за собой только право их феодального держания. Диван решил, что следует удовлетворить желание этого князя как правоверного мусульманина, прибегшего к покровительству Порты. Поэтому до сведения царя было доведено, что, если он хочет сохранить мир, он должен прежде всего отказаться от всех завоеванных им земель на Каспии, ибо они прежде принадлежали Высокой Порте, а потом были захвачены персами, пока турки были заняты другими войнами в Европе. Однако, прежде чем предпринять этот шаг, Великий Синьор с мудрой предусмотрительностью решил узнать о том, как смотрит на это император в Вене, который после побед в Венгрии сделался угрозой для турок. И в самом деле, император Карл VI во время встречи с ними ревностно отстаивал интересы императора Петра I, дав им понять, что «связан столь тесными союзническими отношениями с государем России, что, если тот подвергнется нападению, он будет вынужден прийти ему на помощь». Великий визирь ловко воспользовался этим заявлением кесаря, чтобы обуздать порыв тех, кто хотел разрыва с русскими. Одновременно с тем умиротворить султана помогли также действия, предпринятые маркизом Бонаком [Bonac][1416], послом Франции в Порте, который не уставал с жаром доказывать Дивану, что «император России полон желания прекратить свои завоевания и не продолжать их, хотя на границах Персии у него сосредоточены значительные силы». Порта настаивала на том, чтобы царь вернул этому мусульманскому князю по крайней мере Дербент, но г-н Бонак вместе с послом царя добились того, чтобы Порта отказалась от этих притязаний. Пока велись эти переговоры, в Константинополь пришло известие о том, что жители Гиляна, провинции, которая с южного берега Каспия граничит с территорией Ширвана, будучи не в силах выносить обиды, чинимые им мятежником Мир-Вайсом, стали просить царя о покровительстве и по своей воле перешли под его власть. Эта новость вызвала большое смятение в Порте. Когда туда прибыл посол, отправленный князем Тахмасибом [Tamas][1417], старшим сыном злополучного Сефи Хусейна, чтобы просить османов о защите от узурпатора Мир-Вайса, Диван решил воспользоваться возможностью, чтобы отвоевать земли, некогда принадлежавшие туркам по ту сторону Евфрата[1418].
Все эти щекотливые дела не помешали неутомимому императору Петру предпринять новые усилия для подчинения подданных цивильному правлению. Получив некие тайные донесения, он решил провести тщательное расследование действий его министров во время его отсутствия. Многие оказались виновны в злоупотреблениях и вымогательстве и были сурово наказаны: некоторые лишением должности, кто-то изгнанием, другие штрафами. Барон Шафиров, вице-канцлер, любимец царя и первый министр, также был арестован и подвергнут пытке, а всем, кто знал что-либо о его преступлениях, было строго приказано конфиденциально сообщить об этом суду. Процесс над Шафировым завершился быстро. Было установлено, что «он присвоил своему брату высокий титул и выделил ему значительные денежные суммы, не поставив об этом в известность ни императора, ни Сенат; что он подписал несколько указов, не зарегистрировав их; что в качестве директора Почт он самовольно повысил почтовый сбор, а деньги взял себе». Обвиняли его и в других, весьма многочисленных преступлениях. Судьи приговорили его к смерти и во исполнение этого приговора привели на эшафот в сопровождении двух священников, дававших последние напутствия. Шафирову зачитали приговор, который он выслушал с видом полного смирения. Он уже положил голову на плаху, но в тот момент, когда палач уже собирался нанести смертельный удар, явился вестовой, посланный императором, и сообщил ему о помиловании. Сенат тотчас собрался вновь, и Петр Великий, приняв во внимание немалые и значительные заслуги этого искусного министра перед империей, решил смягчить приговор и изменил его на вечную ссылку с конфискацией всего имущества и лишением всех чинов, оставив ему лишь содержание на пропитание