Казалось бы, все было согласовано. Однако на следующее утро Франсуа Миттеран и Пьер Трюдо заявили, что не поддерживают такое заявление, и фактически назвали тех из нас, кто выступал за размещение новых ракет, поджигателями войны. Очевидно, они сговорились накануне и решили отойти от достигнутого ранее соглашения.
Дискуссия была очень ожесточенной, мы отстаивали свою позицию, а те двое — свою. Их отступничество меня разозлило, и я произнес двадцатиминутную речь, защищая наше соглашение.
Из-за этого спора мы на час опоздали к завтраку. Когда мы направлялись к зданию, где должен был быть сервирован стол, наша группа и те двое держались особняком. За завтраком обе стороны воздерживались от разговоров. Во время последующего заседания было решено поручить министрам иностранных дел заняться составлением нового варианта соглашения, которое удовлетворило бы Миттерана и Трюдо, но не ослабило бы основного смысла коммюнике. Затем мы приступили к выработке заявления об экономической политике, утверждавшего либерализацию торговых отношений. И опять неожиданно Миттеран и Трюдо выступили с возражениями.
Вечером я записал в своем дневнике: "В какой-то момент мне показалось, что Маргарет Тэтчер собиралась поставить Пьера в угол. Трудно было поверить, что этот день начался молитвой в маленькой церкви. Но, может быть, именно поэтому нам удалось закончить его разрешением обоих спорных вопросов и восстановлением атмосферы сердечности, где не было ни победителей, ни побежденных".
Год спустя подобный спор разразился на экономическом совещании в Лондоне, где Миттеран и Трюдо вновь объединились против нас. Пьер взъелся на Маргарет, председательствующую на совещании, обвиняя ее в деспотичности и недемократичном отношении к их возражениям.
Меня ужаснула его грубость и оскорбительный тон, которым он говорил с ней. Но она пренебрегла всем этим, сохраняя полнейшее хладнокровие. Когда заседание окончилось, я подошел к ней и сказал: "Маргарет, он не имел никакого права говорить с Вами подобным образом, это ни на что не похоже". На что она спокойно заметила: "Женщины отлично знают, когда мужчины впадают в ребячество".
В тот вечер за ужином в Букингемском дворце Пьер вспомнил, что читал где-то, что я знаю на память "Смерть Дэна Макгру" канадского поэта Роберта Сервиса. По-моему, он не верил, что я действительно мог прочитать его наизусть; вероятно, он просто хотел испытать меня и посмотреть, как я выйду из положения. Между Пьером и мной сидела королева-мать, которой, как выяснилось, очень нравилось это стихотворение и одно из действующих лиц — "леди по имени Лу". Поэтому, услышав слова Пьера, она обратилась ко мне: "Так Вы знаете "Смерть Дэна Макгру" наизусть?"
Я ответил утвердительно, и она стала просить меня прочитать его. Она не отставала, и все за столом замолчали, ожидая, что я стану делать. Напротив нас сидели королева и принц Филип. Все ждали. Мне ничего не оставалось делать, и я принялся читать "Смерть Дэна Макгру", стихотворение, которое я выучил еще подростком в Диксоне, и каждый раз, когда я доходил до слов "леди по имени Лу", королева-мать повторяла их вместе со мной. Когда мы кончили, все зааплодировали.
В общем и целом, это был памятный вечер.
Хотя на экономических совещаниях на высшем уровне и возникали проблемы, в основном такие встречи были весьма продуктивными в плане откровенных дискуссий по экономическим вопросам, для которых в современном мире не существует границ.
Одним из неизменно обсуждаемых вопросов был протекционизм в торговле.
Принципы, на которых основывается моя поддержка свободной и честной торговли, довольно просты. Функционирование свободного рынка основано на концепции, что люди производят продукты и услуги в надежде, что другие люди станут их покупать. Затем миллионы потребителей решают, какие продукты и услуги они хотят купить и когда и сколько они намерены заплатить. Свободная конкуренция и закон спроса и предложения определяют цены и выявляют победителей и побежденных в процессе конкуренции. Если потребители перестают приобретать продукцию какого-то предприятия, поскольку она не соответствует определенным стандартам, это предприятие либо улучшает качество своей продукции, либо становится неконкурентоспособным.
Если потребители в одной какой-то стране намерены покупать продукцию, произведенную в какой-то другой стране, их страна должна иметь на это средства, создаваемые за счет продажи своих товаров и услуг за границей. Мы не можем им сказать: "Мы хотим продавать вам то, что мы производим, но вы нам своей продукции не посылайте".
Для того чтобы свободный рынок действовал, все должны соревноваться на равных. Тогда цены и спрос растут или падают в зависимости от свободного выбора людей. При системе свободной конкуренции есть победители и проигравшие, но способствуют ее успеху в конечном счете потребители. Свободная конкуренция ведет к производству продуктов лучшего качества и к более низким ценам. Однако, когда правительство устанавливает или контролирует цены, определяет квоты, субсидирует промышленность или фермеров или так или иначе вмешивается в свободный рынок с искусственными ограничениями, это уже не свободный рынок, и он не будет работать, как ему следует.
На всех восьми экономических совещаниях на высшем уровне, где я присутствовал, я старался проповедовать достоинства свободной торговли. В принципе остальные лидеры выражали подобную же точку зрения и порицали торговые ограничения, устанавливаемые другими странами. Но на самом деле все мы в той или иной степени оставались протекционистами.
Я уже говорил, что многие страны (включая и нашу) субсидировали фермеров, а это вело к переизбытку товаров на рынке зерна и других сельскохозяйственных продуктов и к падению экспортных цен по сравнению со стоимостью производства. Каждая страна (включая нашу) создает препятствия для свободной торговли в целях создания благоприятных условий для отдельных отраслей, обычно уступая политическому давлению со стороны определенных групп, материально заинтересованных в ограничении конкуренции. Барьеры также иногда устанавливаются как реакция на протекционизм, проявляемый другой страной.
Я пришел в Белый дом в 1981 году с надеждой сделать международную торговлю более свободной и справедливой. Нам удалось достичь существенного прогресса. Мы заключили двустороннее торговое соглашение с Канадой, нашим крупнейшим торговым партнером, приведшее к созданию самого большого открытого рынка в мире. Мы сократили число ограничений на торговлю с Израилем и Мексикой и, в меньшей степени, с некоторыми другими странами. В 1986 году мы и наши основные торговые партнеры начали исторический раунд широкомасштабных международных торговых переговоров в рамках Генерального соглашения о тарифах и торговле, направленных на фактическую ликвидацию сельскохозяйственных субсидий во всем мире в течение десятилетнего срока (осуществить это быстрее было невозможно, не подрывая благосостояния нашего сельского хозяйства и промышленности, чей прогресс был неразрывно связан с существующим протекционизмом).
На каждом экономическом совещании на высшем уровне я чувствовал изменения настроений в пользу свободной торговли, хотя все мы понимали, что в практическом плане нарушение статус-кво могло осуществляться только в определенных пределах. Даже с Японией, с которой у нас были самые сложные торговые отношения, нам удалось достичь некоторого успеха. Вслед за добровольным сокращением Японией экспорта автомобилей в 1981 году премьер-министр Накасонэ пошел на серьезный политический риск, отстаивая уменьшение ограничений на отдельные продукты нашего экспорта, и японские промышленники стали производить некоторые свои автомобили в США.
При моем президентстве были введены торговые ограничения в виде ответных мер, в том числе и против своих союзников. Но такая политика не служит решению проблем протекционизма, она лишь способствует его сохранению. Многие страны, включая Японию, продолжают создавать препятствия, дающие им несправедливые преимущества в международной торговле, и до тех пор, пока они не проявят готовности конкурировать на равных условиях, они не могут рассчитывать, что протекционизм с нашей стороны будет ослабевать.
Увеличение нашего внешнеторгового дефицита в 80-е годы было в значительной степени следствием бурного развития экономики. Когда наша экономика пошла на подъем в конце 1982 года, она развивалась гораздо энергичнее, чем у наших основных торговых партнеров. Доллар поднялся в цене, и некоторые американские товары и услуги были вытеснены с мирового рынка. Возникший в результате разрыв между импортом и экспортом принес осложнения для многих наших производителей, рассчитывающих на экспорт как основной источник своего дохода.
И опять мне кажется, что и в данном случае трудности привели к положительным результатам. Все эти осложнения ускорили модернизацию и реконструкцию нашей индустриальной базы и в конечном счете привели к росту производства и увеличению конкурентоспособности нашей страны. После нескольких лет спада наш экспорт начал расти с 1986 года, и к 1989 году торговый дефицит сократился до самого низкого уровня за пятилетний срок. В 1990 году экспорт продолжал увеличиваться и принес нашим экспортерам большие доходы.
Правда, что у нас теперь за границей более сильные партнеры, но и Америка стала сильнее. Мы доказали в очередной раз, что можем соревноваться. Конкуренция всегда была и будет основой нашего процветания как нации.
На протяжении восьми лет моего президентства самые тесные связи были у США с Великобританией. Дело было не только в моей личной дружбе с Маргарет Тэтчер и близости наших взглядов на задачи правительства. Наш союз был скреплен особыми отношениями, длительное время существовавшими между нашими странами, порожденными общностью демократических ценностей, англосаксонского происхождения, языка и дружбой, углубившейся и созревшей за годы сражений бок о бок в двух мировых войнах. Эти особые отношения не позволяли нам сохранять нейтралитет во время войны Британии с Аргентиной из-за Фолклендских островов в 1982 году. Но и участвовать в нем мы не могли. Поэтому приходилось все время придерживаться золотой середины.