Ответ от Бегина пришел лишь на следующий день. Он объяснял, почему не ответил сразу: мое послание было получено поздно ночью, когда он спал после долгого и трудного дня, и жена решила не будить его. Дальше он писал, что всегда был со мной откровенен и потому хочет откровенно сказать мне, что глубоко оскорблен тоном моего письма:
"Я бы понял этот тон, если бы письмо было написано после нашего первого телефонного разговора, когда Вы были в гневе и когда Вы обидели меня лично, употребив слово "бойня"… Но наш второй разговор Вы закончили словами: "Менахем, шалом"[37]. Какой "шалом" может быть у меня на душе после Вашего послания?"
В ответ на мое требование, чтобы Израиль принял выработанный Хабибом пакет соглашений в том виде, в каком он есть, поскольку в результате наступления израильских войск в Северном Ливане внести в него какие-либо дальнейшие изменения, видимо, не удастся, Бегин заявил: "Мы не примем никакого пакета соглашений, если нас полностью не ознакомят с его содержанием до завершения работы над ним". Относительно израильского наступления на севере Ливана он писал следующее:
"Мы ввели войска в Ливан — о каком бы районе ни шла речь — для того, чтобы покончить с терроризмом, и это не имеет никакого отношения к нашему обещанию уйти из Ливана, согласно плану мистера Хабиба, одновременно с выводом сирийских сил.
Искренне Ваш, Менахем Бегин".
За две последующие недели Хабиб наконец добился согласия всех заинтересованных сторон, и был принят наш план, предусматривавший новое соглашение о прекращении огня, вывод из Ливана под международным надзором всех вооруженных формирований ООП и вслед за тем вывод из Ливана сирийских и израильских армий. По просьбе руководителей Ливана я согласился направить в Бейрут на три-четыре недели отряд морской пехоты в составе международных сил по поддержанию мира, которые будут осуществлять наблюдение за выводом отрядов ООП в Тунис и другие страны.
С прекращением военных действий в Ливане опять появилась надежда найти долгосрочное решение проблем этого региона, и мы с Шульцем решили выступить с новой мирной инициативой.
На наш взгляд, долгосрочное мирное урегулирование на Ближнем Востоке должно было опираться в первую очередь на признание арабским миром права Израиля на существование и надежные гарантии его безопасности и неприкосновенности границ. Оно также должно было предусматривать завершение процесса, начатого в Кемп-Дэвиде, предоставление полной автономии палестинцам, живущим на территориях, захваченных Израилем в ходе "шестидневной войны", свободные выборы и пятилетний переходный период к полному самоуправлению, который завершится мирной и организованной передачей Израилем власти палестинцам. На это время Израиль должен был заморозить все свои программы по созданию еврейских поселений на оккупированных территориях.
Мы не сомневались, что Израиль, который столько лет вел войну с ООП, будет возражать против создания независимого палестинского государства буквально у себя под боком — на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа. Мы предполагали, что перспектива создания сильного палестинского государства не понравится и некоторым арабским странам. Но в то же время мы считали, что до тех пор, пока оккупированные территории остаются под постоянным политическим контролем Израиля, мир на Ближнем Востоке невозможен. Палестинцам, живущим в этих районах, надо было предоставить свободу, право на самоопределение и самоуправление, но, на наш взгляд, это лучше было бы осуществить не путем создания палестинского государства, а через политический союз этих территорий с Иорданией, в пределах которого палестинцы будут осуществлять самоуправление и автономию, — примерно так, как это делают американские штаты.
Таким образом, наш план, получивший название "Мир за землю", предполагал, что Израиль, согласно резолюции242 Совета Безопасности, уйдет из сектора Газа и с большей части территорий на Западном берегу реки Иордан и вернет арабам единый и неделимый Иерусалим — в обмен на мир и признание арабами права Израиля на существование.
Я считал тогда — и считаю теперь, — что конфликт между Израилем и арабами не разрешится до тех пор, пока он не согласится вернуть хотя бы часть территорий, захваченных в 1967 году, в обмен на мир и спокойные границы, и что, если Израиль и дальше будет основывать свои поселения на оккупированных территориях, прочный мир на Ближнем Востоке останется недостижимой мечтой.
Я предполагал, что Израилю не обязательно возвращать всю полосу между средиземноморским побережьем и рекой Иордан: из законных соображений безопасности он мог бы сохранить за собой несколько пунктов на Западном берегу близ самой узкой части Израиля в границах до 1967 года — хотя бы для того, чтобы предотвратить обстрел его территории через границу. Но, пока Израиль не согласится на территориальные уступки, мира на Ближнем Востоке не будет.
К концу августа 1982 года мы закончили разработку нашей новой мирной инициативы по Ближнему Востоку. Соглашение о прекращении огня в Ливане все еще оставалось в силе. Я собирался огласить наш план в своем выступлении по телевидению 1 сентября. За несколько дней до этой даты сотрудники администрации познакомили с ним руководителей Саудовской Аравии и Иордании. Мы давно уже пытались склонить короля Иордании Хусейна к переговорам с Израилем, но нам ни разу не удалось добиться от него твердого обещания. Предполагая, что Бегин отрицательно отнесется к любому предложению, предусматривающему отказ Израиля от какой бы то ни было части Западного берега и от прав на весь Иерусалим, я отправил ему личное письмо, которое должно было подкрепить аргументы нашего посла в Израиле Сэмюэла Льюиса. В письме, в частности, говорилось:
"Уважаемый Менахем!
Со времени нашей встречи в Вашингтоне в июне месяце утекло много воды. Оба мы явились свидетелями исторических событий, завершившихся выводом отрядов ООП из Бейрута и ее отказом от главенствующей роли в делах Ливана…
Населению северного Израиля больше не угрожают нападения, и надеюсь, что эта опасность устранена навсегда. Мне кажется, что сейчас, когда ООП ослаблена в военном отношении и мы все еще раз убедились, что Советский Союз может оказывать лишь самое незначительное влияние на развитие действительно важных событий на Ближнем Востоке, перед нами открылись новые возможности.
Я много думал о том, как использовать наше преимущество на пользу и Соединенным Штатам и Израилю. Мне кажется, что наступило время нам обоим приложить все усилия для завершения кемп-дэвидского процесса… История не простит нам, если мы упустим эту возможность сделать важный шаг к достижению всестороннего мирного урегулирования, которое обеспечило бы безопасность Израиля и одновременно признало бы законные права палестинского народа…
Я попросил нашего посла Льюиса обсудить с Вами мои соображения по ключевым проблемам, решение которых мы должны найти, если хотим добиться прочного мира, к которому так искренне стремятся и Израиль и Соединенные Штаты.
Осознаю, что Ваши взгляды на этот вопрос существенно отличаются от моих. Однако убежден, что наши взгляды можно совместить и на их основе построить прочное и всеобъемлющее урегулирование в рамках соглашений в Кемп-Дэвиде… И обещаю, что в ходе переговоров моей главной заботой будет безопасность Израиля…
Друг мой, я убежден, что мы с Вами рука об руку вступаем на исторически важный путь. Знаю, что он будет нелегким, но я полон решимости идти вперед и убежден, что мировое сообщество признает необходимость наших усилий для обеспечения прочной безопасности Израиля. Меня обнадеживает мысль, что Вы успешно преодолели все трудности на пути к урегулированию отношений с Египтом. Надеюсь на Ваш совет и поддержку в нашей совместной работе во имя мира.
Poн".
Узнав, что мы собираемся обнародовать наши предложения, Бегин через посла Льюиса попросил меня предупредить правительство Израиля хотя бы за сутки до моего выступления по телевидению. В ответ я дал ему следующую телеграмму:
"Поскольку израильское правительство уже передало средствам массовой информации Израиля изложение некоторых мест из моего письма премьер-министру, считаю, что у меня не осталось иного выбора, кроме как немедленно и открыто изложить свои взгляды. Поэтому я назначил свое выступление по телевидению на сегодняшний вечер, 1 сентября".
Кабинет министров Израиля незамедлительно отверг мои предложения, а на мое письмо, в котором я убеждал Бегина всерьез обдумать нашу мирную инициативу, дал следующий резкий ответ:
"Посылаю Вам резолюцию, единогласно принятую кабинетом министров Израиля. Я мог бы развить ее положения, но ограничусь заявлением, что правительство Израиля ни на йоту не отступит от своих решений.
Я согласен, что со времени нашей последней встречи в июне произошли исторические события, но мне они представляются несколько в ином свете, чем Вам.
Шестого июня 1982 года оборонительные силы Израиля вошли в Ливан не затем, чтобы завоевать новые территории, но затем, чтобы дать бой вооруженным бандам, которые совершали отсюда вылазки против нашей страны и ее граждан, и положить этому конец раз и навсегда.
Эта задача была ими выполнена. Вы помните, конечно, что мы не нашли возможным принять Ваше предложение о прекращении огня в четверг, 10 июня, потому что в тот день враг все еще находился в 18 километрах от города Метулла на нашей северной границе. Однако сутки спустя мы оттеснили противника к северу и в пятницу, 11 июня, объявили об одностороннем прекращении огня, которое было отвергнуто террористами. Таким образом, бои продолжались. А 27 июня мы выступили с предложением, чтобы все террористы покинули Бейрут и вообще Ливан, что в конечном итоге и произошло через несколько недель — в немалой мере благодаря усилиям Вашего посредника Хабиба.
За эти несколько недель Израиль понес значительные потери: 340 убитых и 2200 раненых, из них 100 человек тяжело. Кроме того, в боях, которые велись после того, как наш призыв к сирийской армии не вмешиваться в конфликт был отвергнут, израильские оборонительные силы уничтожили 405 сирийских танков советского производства, включая девять "Т-72", которые эксперты НАТО считали неуязвимыми; мы сбили 102 советско-сирийских "МИГа", включая один "МИГ-25", и уничтожили 21 установку "САМ-6", "САМ-8", "САМ-9", обладающих огромной разрушительной силой…