В Сан-Паулу я заверил руководителей Бразилии, что Соединенные Штаты преодолеют наметившийся экономический спад и наведут порядок в своей экономике. "За последние десятилетия руководители Соединенных Штатов забыли, каким образом произошло американское экономическое чудо, — сказал я. — Постепенно правительство стало больше тратить, чем вкладывать в развитие производства: рост бюрократии заменил частную предприимчивость и создание новых рабочих мест; перемещение богатства заменило создание богатства, награду за риск и напряженный труд; правительственные субсидии и чрезмерное регулирование экономической жизни ослабили действие волшебного регулятора — рынка".
Я говорил, что остановить распространение марксистской революции в Латинской Америке можно, только приняв на вооружение принцип Джефферсона: "Человечество не желает, чтобы им правили немногие привилегированные лица". Кроме того, надо, чтобы каждый гражданин, будь то мужчина, женщина или ребенок, знал: из каких бы слоев он ни вышел, как бы низко на общественной лестнице он ни стоял, ему дается право дерзать, подниматься по этой лестнице так высоко, как позволяют его дарования. Надо доверять людям, верить, что каждый человек может стать великим, может сам распоряжаться своей судьбой… Только когда люди свободны верить, созидать и строить, только когда каждый лично заинтересован в судьбах своей страны и каждый волен идти на риск и пожинать плоды успеха — только тогда возникает динамичное, зажиточное, прогрессивное и свободное общество.
В своей речи на приеме в Боготе президент Колумбии дал понять, что колумбийцы не любят, чтобы их дела решали за них. Потом, в частной беседе, он сказал мне, что президент Джон Кеннеди во время своего визита в Колумбию породил надежды на быстрое экономическое развитие, но эти надежды не сбылись. На это я ответил, что приехал не давать обещания, а задавать вопросы: какие проблемы стоят перед ними и как их можно разрешить? Я поделился с ним своей мечтой: создать новый союз стран Западного полушария. Ведь у нас общее прошлое: мы все приехали сюда с разных концов света и все верим в единого Бога. Он рассказал мне о своем тяжелом детстве, а я рассказал ему о своем. И все же, сказал я, теперь мы оба — президенты, и такого рода возможность должна быть открыта для каждого жителя Америки, и Северной и Южной. К моменту моего отъезда из Боготы мы стали настоящими друзьями. И все же я на каждом шагу убеждался, что руководители латиноамериканских стран недооценивают коммунистическую угрозу. То же можно было сказать и о многих членах конгресса США.
С самого начала осуществления программы скрытых операций в Центральной Америке я настаивал, чтобы наши действия не преступали рамки законности. Поначалу мы через ЦРУ помогали никарагуанцам, которые совместно с сандинистами свергли диктатуру Сомосы, остановить приток русского оружия в их страну и в Сальвадор. На первом этапе противники сандинистов использовали самодельные мины против судов, привозивших оружие в их страну. Постепенно ЦРУ удалось создать из этих борцов за свободу военные формирования — так называемые "контрас", которые поставили себе задачей с нашей помощью и моральной поддержкой завоевать демократию для Никарагуа — так же как участники американской революции против британского владычества завоевали демократию для нашего народа.
Программу возглавлял Билл Кейси, и, возможно, именно она предотвратила захват коммунистами власти в Сальвадоре в первой половине 1980 года. Однако в кабинете по поводу этой программы возникли серьезные трения. Джордж Шульц, который, как и я, хотел остановить распространение коммунистической заразы в Центральной Америке и был всей душой на стороне "контрас", считал, что Кейси слишком склонен идти на риск и вообще берет на себя внешнеполитические решения, не советуясь с государственным департаментом. Дело доходило до того, что Шульц грозил уйти в отставку в знак протеста против деятельности Кейси (которую, кстати говоря, полностью поддерживали Билл Кларк, Эд Мис и остальные члены администрации). Мне приходилось выступать в роли посредника между Шульцем и Кейси, и они сумели мирно разрешить большинство своих разногласий. Шульц внял моим уговорам и не подал в отставку.
К концу 1982 года в конгрессе возникла довольно сильная группа оппозиции против нашей поддержки "контрас" и правительства Сальвадора. Во главе ее стояли Тип О’Нил и его приятель Эдвард П. Боуленд, так же как и он избранный в конгресс от штата Массачусетс. В то время Буленд занимал пост председателя комиссии конгресса по контрразведке. Они старались ограничить фактически все действия моей администрации в Центральной Америке.
В начале 1983 года я записал в дневнике: "Присутствовал на заседании группы планирования СНБ по Сальвадору. Надо увеличить помощь правительству, не то мы потеряем эту страну…" Несколько дней спустя я записал в дневнике следующее: "Завтра вносим в конгресс предложение увеличить ассигнования на помощь правительству Сальвадора. Надо во что бы то ни стало убедить конгресс в необходимости этой меры". После встречи с группой конгрессменов (как республиканцев, так и демократов), которые побывали в Сальвадоре и ознакомились с обстановкой в этой стране, я записал: "До поездки некоторые из них были против нашей программы — но теперь они полностью на нашей стороне. Их впечатления можно подытожить следующим образом: то, что происходит в Сальвадоре, — это только часть общего плана революционного свержения правительств всех стран Центральной Америки, да и Мексики тоже". В июне месяце, после обсуждения положения в Центральной Америке с Биллом Кейси и Биллом Кларком, я записал в дневнике: "Если мы срочно что-то не сделаем, то потеряем Сальвадор. Конгресс, который выдает нам жалкие крохи — одну четвертую того, что мы запрашиваем и что нам нужно, — по-видимому, ведет политическую игру. Конгрессмены не отказывают нам в ассигнованиях совсем, чтобы сохранить видимость нашего участия в судьбе Сальвадора, — но дают так мало, что Сальвадор буквально истекает кровью. А когда его правительство падет, они скажут, что мой план спасения Центральной Америки провалился. Надо вывести их на чистую воду, открыто сказать обо всем американскому народу. Если Советы победят в Центральной Америке, мы окажемся в положении проигравших на женевских переговорах и вообще везде".
Мои стычки с конгрессом в 1982 и 1983 годах не шли ни в какое сравнение с битвой, разыгравшейся позднее. Сражение Белого дома с Капитолием по вопросу о Центральной Америке так и не закончилось до конца моего пребывания на посту президента.
Мне до сих пор непонятны мотивы, которые побуждали некоторых конгрессменов оказывать столь яростное сопротивление планам помощи правительству Сальвадора. Даже если они руководствовались самыми благими намерениями, в конечном итоге играли на руку Москве. Соединенные Штаты начали поставки вооружения и боеприпасов в Сальвадор для борьбы против партизан-марксистов еще при Джимми Картере. Придя в Белый дом, я решил продолжать эти поставки. Нельзя отрицать, что в Сальвадоре, в том числе в правительственных службах безопасности, были крайне правые элементы, попиравшие закон и совершавшие жестокие преступления против человечности. Иногда их жертвами становились невинные люди. Но марксистские повстанцы в своих попытках захватить власть в стране не останавливались ни перед чем, убивая крестьян, сжигая и присваивая их урожай, взрывая плотины и разрушая линии электропередач. Не сумев завоевать симпатии народа, они лишали его продовольствия, воды, электричества и самой возможности зарабатывать на жизнь. Под нашим давлением сальвадорское правительство встало на путь демократических перемен. Оно провело реформу и назначило свободные выборы. Мы требовали, чтобы из вооруженных сил Сальвадора были изгнаны правые экстремисты. К середине 80-х годов было сформировано первое демократическое правительство во главе с президентом Хосе Наполеоном Дуарте.
По моему убеждению, положение в Центральной Америке оказалось столь серьезным, что у нас просто не было выбора. Даже из соображений простой справедливости мы были обязаны помочь народу этого региона бороться с кровожадными повстанцами, вознамерившимися отнять у него свободу.
Я редко выхожу из себя, но однажды все же не сдержался. Это было во время совещания в Овальном кабинете, когда Тип О’Нил в очередной раз разглагольствовал о недопустимости наших действий в Центральной Америке. В порыве гнева я сказал ему: "Сандинисты открыто заявили, что идут по пути коммунизма и намерены оказывать содействие марксистским революциям во всех странах Центральной Америки… они убивают и пытают людей! Какого черта вы от меня хотите — чтобы я сидел сложа руки и никак им не препятствовал?"
За восемь лет президентства я многократно высказывал свое разочарование — а порой и досаду — по поводу нежелания американского народа и конгресса принимать всерьез угрозу, исходящую из Центральной Америки. Белый дом регулярно получал результаты опросов общественного мнения, из которых мы узнавали, что американцы думают о политике правительства. Я часто говорил о проблемах Центральной Америки по телевидению, выступал перед совместными заседаниями обеих палат конгресса, а также на различных собраниях и встречах и каждый раз надеялся, что американцы меня поддержат и вынудят конгресс прислушаться к их мнению, как это было с пакетом экономических реформ.
Но результаты опросов показывали, что американцы в своей массе были совершенно равнодушны к событиям в Центральной Америке; более того, многие даже не знали, где находятся Никарагуа и Сальвадор. А таких, кто разделял мои опасения относительно проникновения коммунистов в Западное полушарие, было слишком мало, чтобы оказать серьезное давление на конгресс.
Это безразличие, по моему мнению, в значительной мере было следствием поствьетнамского синдрома. Страна прониклась настроениями изоляционизма. Такого я не наблюдал с времен "великой депрессии". Кроме того, сандинисты и сальвадорские повстанцы умело манипулировали прессой и общественным мнение