Гена нагнал её у самых дверей:
— Капа, прости, ты же знаешь, в часы пик движение на дорогах непредсказуемо.
— Если я умру от воспаления среднего горла, — проворчала она, — тебе, как настоящему джентльмену, придётся взять на себя расходы по моим похоронам.
Капитолина семенила по коридору так быстро, что Геннадий, широко шагая, еле поспевал за ней.
— А разве есть среднее горло? Насколько я знаю, это ухо среднее, а горло одно, — усомнился Гена в диагностических способностях своей ассистентки.
— Это ты уточнишь у Азина, — продолжала ворчать Капа, обиженная, что её медицинские познания поставлены под сомнение.
— Так к кому ты меня в таком спешном порядке ведёшь? — молодой человек решил сменить тему, чтобы вернуть разговор в позитивное русло.
— Я договорилась о встрече с исключительно важным свидетелем, — Капа неожиданно остановилась, и Геннадий, следовавший за ней по пятам, отскочил в сторону, опасаясь в последний момент сбить её с ног. — Я должна предупредить тебя, — сказала Капитолина, — что обманула эту доверчивую женщину, назвав тебя своим племянником. Это психологический ход. Речь пойдет о событиях, связанных с её родственницей, любые воспоминания о которой для нее святы. Если бы я назвала тебя журналистом с улицы, никакой встречи не состоялось бы.
— Сделаю всё, чтобы оправдать твоё высокое доверие, — Гена выглядел совершенно серьёзным, но Капа распознала насмешку.
— Я нисколько не преувеличиваю, — старушка резво устремилась по коридору. — Если ты собираешься упражняться в сарказме, то можно отменить разговор с ней, даже не начиная.
Взявшись за ручку двери, на которой висела табличка «Лаборатория», Капа изучающе взглянула на Геннадия и, кивнув в подтверждение своей последней фразы, осторожно потянула ручку на себя.
В лаборатории было тихо. Рабочий день закончился, и только Тамара Рустамовна продолжала, сидя на своем «троне», заведовать временно опустевшим подразделением.
Увидев Капу, она не поднялась из-за стола, как обычно, а лишь помахала рукой, словно приглашая подойти ближе. Выглядела она печально и, по-видимому, прилагала определённые усилия, чтобы этого не показывать.
— Проходите, друзья мои, — Тамара собрала в кучу лежавшие перед ней бумаги и отодвинула их на край стола. — Простите, у меня нечем вас угостить, я не смогла себя заставить даже приготовить чай.
— Прошу вас, Томочка, я и так чувствую себя неловко, что беспокою вас в такое время, — Капа выглядела расстроенной и явно сопереживала женщине. — Но вы единственный человек, который может пролить хоть какой-то свет на это дело. История, мягко скажем, запутанная, и Геннадий, как мой близкий человек, согласился помочь нам поразмыслить над ней.
Тамара Рустамовна внимательно оглядела Гену и кивнула.
— Конечно, я помогу, чем могу. Наверное, я сейчас одно из самых заинтересованных лиц в раскрытии этого ужасного преступления. Как ни странно, я даже не сразу узнала, что последней жертвой оказалась Наташа. Мне сообщил следователь, когда начал собирать информацию о её родственниках и знакомых. А я ведь знала её практически со школы, она была очень близка с моей племянницей… — Тамара Рустамовна замолчала, глядя прямо перед собой.
— У нее не было семьи?
— Нет, — помолчав, ответила Тамара. — Семья не сложилась. Детей не было. Родителей похоронили давно. Хотя последние несколько лет Наташа была нездорова и стала редко общаться со мной. Наверное, не хотела жаловаться.
— Значит, Наташу вы знали давно, как подругу вашей племянницы? — уточнил Геннадий.
— Да, они вместе учились, — Тамара снова придвинула к себе кипу бумаг и начала автоматически её выравнивать в аккуратную стопку. — Они были близки ещё в школе, вместе поступили в институт. Наташа после Катюшиной свадьбы ненадолго пропала из компании, но потом они снова стали общаться. И уже не расставались до самого конца. Вместе закончили учебу, начали работать, ночи напролет спорили о чём-то. После института Наташа ушла в фармакологию, но осталась в госпитале как клинический фармаколог. Писала диссертацию по препаратам для лечения онкологических больных. А Катюша как раз работала в онкологии. Они вместе вели пациентов, многие из которых были безнадёжными. Мне всегда казалось, что это слишком тяжёлая специальность для таких молодых девочек.
— А когда Александр Ильич пришел в госпиталь? — дождавшись паузы, задала вопрос Капа.
— Он был участковым, — Тамара подперла рукой щеку, — знаете, из тех, кто не любит лишний раз поговорить с пациентом. Катюша просила меня устроить Сашу в ординатуру в диагностику, и неожиданно появилась вакансия в патологии. Я, честно говоря, не думала, что он согласится. Но он попробовал, и специальность его абсолютно устроила. А когда его пригласили преподавать, у Саши карьера пошла в гору семимильными шагами. Он защитился, написал несколько научных трудов. Катюша очень гордилась им. Они с Наташей собирали материал в поддержку эвтаназии, работали над книгой, хотели, чтобы Азин участвовал в их проекте, но он был категорически против, — Тамара отняла руку от щеки. — Ой, сколько они спорили по этому поводу! До ссор доходило!
— Насчёт эвтаназии? — удивился Геннадий.
— Девочки считали, что таким безнадёжным больным, которыми они занимались, это могла быть реальная помощь. Через них проходили и молодые, и старые люди, которым оставались трудные недели, иногда месяцы. Некоторые из них хотели уйти раньше, не в силах переносить всю тяжесть болезни.
Тамара Рустамовна обеими руками закрыла лицо и, казалось, задержала дыхание.
— Катюша… Она тоже просила не мучить её, — не отрывая рук от лица, женщина говорила медленно, словно боялась не закончить начатую фразу. — Последние дни буквально умоляла Наташу.
— Она просила Наташу помочь ей умереть? — Гена выглядел потрясённым.
— Да, — тихо ответила Тамара, — говорила, это будет началом их книги.
— Так, значит, книга существует? — оживился журналист.
— Насколько мне известно, они ничего не написали. В начале болезни Катюша пыталась диктовать Саше, но, как выяснилось после её смерти, он за ней не записывал, только притворялся. Наташа говорит, Азин просто сидел с ручкой и бумагой у Катиной кровати, слушал её и не мог пошевелиться.
В лаборатории повисла тишина.
Тяжело вздохнув, Тамара снова взялась за документы, на этот раз раскладывая их в несколько стопок.
— Томочка, а вы не знаете, существуют ли у следствия подозрения по поводу Азина?
Тамара Рустамовна покачала головой.
— На момент всех трех убийств у него есть алиби. В последнем случае — за три часа до и три часа после смерти Наташи Саша находился в прокуратуре. Беседовал со следователем.
— Неопровержимое алиби, — задумчиво протянула Капа.
Впервые в жизни Гена попал в медицинское «закулисье». После разговора с заведующей лабораторией Капа привела его в свои пенаты — в регистратуру. Геннадий ожидал оказаться в помещении, похожем на архив: с полками, забитыми пыльными папками, коробками с бумагами. Но очутился в абсолютно современном офисе с компьютером и принтером на рабочем столе, с книжным шкафом, в котором стояли издания по медицинской терминологии и статистике. В углу красовался шикарный фикус в горшке, напоминавшем греческую вазу.
Капа вошла, держа в руках чайник.
— Доставай чашки, ложки и блюдца, они в тумбочке за твоей спиной.
Гена нагнулся и открыл маленькую дверцу:
— Здесь ещё и коробка с печеньем! Доставать?
— Обязательно!
— Какой чай мы сегодня пробуем?
— Оригинальный японский рисовый.
— Он что, реально из риса? — удивился Геннадий.
— Из неочищенного риса и обжаренных до коричневого цвета чайных листьев, — со знанием дела сообщила Капа. — Этот чай, в отличие от других, обладает питательными свойствами.
— Так чья чайная культура самая древняя? — принимая чашку от Капы, поинтересовался Гена.
— Известно, что чайные семена в Японию были привезены из Китая. Тем не менее в обеих культурах чай упоминается начиная с девятого века.
— Значит, Китай — родина чая?
Капа улыбнулась.
— В Китае с чаем экспериментировали столетиями, — с увлечением принялась рассказывать она. — Сначала его просто варили и называли «ароматной кашей», затем стали обжаривать и перемалывать, после чего заваривали кипятком. Только в четырнадцатом веке чайный лист начали употреблять в его современном виде. «Кисть скользит по листу бумаги, оставляя иероглифы. У светлого окна сижу, развлекаюсь наблюдением чайной пены», — нараспев прочла Капа. И уточнила: — классик китайской поэзии Лу Ю.
— Что за пена? — спросил Геннадий, делая глоток из чашки.
— А это, друг, преинтереснейшая история! В Китае было своеобразное состязание — «сравнение чаев». Чай разминали в пыль, заливали кипятком и взбивали так, чтобы образовалась белая пена. Выигрывал тот, у кого пена держится дольше.
— Это в Китае? — уточнил Гена.
— Да. В Японии распространено было другое состязание. Развлечением знати считалась особая дегустация чая. Требовалось не просто его выпить, но также определить сорт и сказать, из какой местности каждый чай.
Капа сделала перерыв, взяла пиалу и, поднеся к губам, замерла, наслаждаясь ароматом.
— А как правильно пить — горячий или холодный? — продолжал интересоваться Гена.
— Китайцы учат пить не очень горячий, но и не холодный чай, никогда вчерашний, не употреблять его натощак и сразу после еды. В Японии чай заваривают водой при температуре шестьдесят градусов и настаивают четыре минуты.
— А что насчёт чайных домиков?
— Это отдельная история! — обрадовалась Капа новой теме. — И в Китае, и в Японии чайная церемония существует не только для того, чтобы насладиться напитком. Человек должен отрешиться от земной суеты, всего лишнего, раздражающего. В Японии специальные чайные домики строили в так называемых чайных садах, чтобы полностью создать ощущение спокойной отрешённости, единения со Вселенной. Настоящая чайная церемония — процесс очень замысловатый и длительный.