ины и усиленное питание.
Через полгода пациентка снова обратилась в поликлинику, жалуясь на прогрессирующую слабость. За несколько дней до приёма она пыталась заплести косу и упала в обморок. Повторно были назначены анализы, которые снова не показали никаких значительных отклонений от нормы. Доктор рекомендовал больше бывать на свежем воздухе и поменьше смотреть телевизор.
Через два месяца пациентка скончалась. У кого есть мысли, что я выявил на вскрытии?
Студенты молчали, но не прятали глаза оттого, что не знали ответа, а, не отрывая взгляда, следили за Азиным, словно подгоняя: «Ну же! Что дальше? Говори!»
Выдержав паузу, он продолжил:
— Синдром Такаясу — неспецифический аортоартериит. Мы позже будем с вами подробно разбирать эту патологию, а пока вкратце скажу, что в крупных артериях, несущих кровь к мозгу, развивается воспаление, прогрессивно ведущее к сужению их просвета и даже полной облитерации, то есть заращению сосуда. В данном случае, налицо наличие патогномоничного симптома — симптома, однозначно описывающего определенную болезнь. Я уверен: если когда-нибудь в вашей практике появится молодая женщина, падающая в обморок при попытке уложить волосы, вы вспомните болезнь Такаясу.
Аудитория загудела. Студенты обсуждали между собой только что услышанную историю. Выждав несколько минут, Азин снова заговорил:
— Хочу также порекомендовать вам, коллеги, с самого начала вашей профессиональной деятельности выработать привычку никогда не осуждать других врачей за ошибки. К сожалению, в нашей работе избежать их невозможно. Как говорится, «у каждого врача есть свое маленькое кладбище». Помните, что и вы когда-то в чём-то можете ошибиться, и ваша ошибка может быть спровоцирована обстоятельствами, не зависящими от вас. Уважайте и поддерживайте друг друга. Но ни в коем случае не миритесь с непрофессионализмом и невежеством, — Азин обвел взглядом аудиторию. — Ну, а теперь сделаем небольшую паузу, после которой вернёмся к изучению эволюции развития патогенеза.
Наутро в госпитале была назначена врачебная конференция: представительство фармакологической компании предлагало на выгодных условиях партию медикаментов. Обычно в таких случаях медицинское учреждение получало большое количество «пробников», которые позволяли сэкономить на закупке лекарств. Руководство госпиталя требовало обеспечить явку. Все врачи отделений собрались в конференц-зале.
Представитель компании не просто опаздывала, её отсутствие уже казалось неприличным. В зале стоял гул, как в пчелином улье. Там и здесь звучала фамилия «Азин» и вновь пересказывались недавние события, непременно с новой долей преувеличений. Самого Александра Ильича не было: обычно он посещал все госпитальные конференции, но, проведя половину ночи у следователя в прокуратуре, решил отступить от правил и не явился.
По истечении получаса публика начала возмущаться, и главный врач в который раз попытался дозвониться до фармпредставителя.
«Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети», — повторил механический голос. Главврач поднялся и приготовился объявить, что по непредвиденным обстоятельствам конференция переносится, но тут дверь в зал с грохотом распахнулась. На пороге стояла санитарка Андреевна — старожил госпиталя. Одной рукой она прикрывала рот, а другой опиралась о косяк.
— Что? — кивнув в её сторону, спросил главный.
Андреевна отняла руку от лица и, не проронив ни слова, начала махать куда-то в сторону.
— Что там? — повторил вопрос главный. — Ну, говори же! Продолжая махать рукой, Андреевна выдавила:
— Звонит, значит, это…
Главврач, раздражаясь от шума в зале, потерянного времени, невнятной Андреевны, кивнул ординатору:
— Разберись.
В зале наконец заметили, что руководитель собрался говорить, и постепенно затихли. Дождавшись полной тишины, постучав по микрофону пальцем и убедившись, что тот работает, он окинул зал взглядом.
— Итак, конференция откладывается. О времени проведения следующей…
Дверь с ещё большим грохотом распахнулась, и бледный, не похожий сам на себя ординатор вошёл в аудиторию. За ним, прикрывая рот рукой, шаркала ногами Андреевна.
— Там снова это… — молодой человек указывал пальцем куда-то в коридор.
— Да что стряслось? — уже не на шутку сердясь, прокричал главный.
— Там представитель… Она там…
Андреевна отняла руку от лица и громким плачущим бабьим голосом пропела:
— Убили врачиху вашу там! Убили!
Все замерли. Через мгновение гробовая тишина сменилась грохотом отодвигаемых стульев. Люди бросились к выходу.
— Всем сидеть! Всем оставаться на местах! — прокричал главврач и ринулся из зала.
В санитарской комнате за мешками с халатами, собранными в прачечную, словно прикорнув в уголке, сидела женщина в белом халате — представитель фармакологической компании. Андреевна пыталась объяснить главному, что нашла убитую по звуку пиликавшего в сумочке телефона. Но тот ничего не слышал, — не отрываясь, он смотрел на листок бумаги, выглядывающий из нагрудного кармана, на котором явственно читалось: «ДОКТОРУ АЗИНУ ДЛЯ ГЛАВЫ № 3»
Глава пятая
— Так что со статьёй? — Капа оторвалась от компьютера и поверх очков посмотрела на Гену, неподвижно стоящего у окна. — Ты говорил с Азиным?
— Пытался. В госпитале работают оперативники, Азин беседовал со следователем больше четырех часов, к нему было не пробиться. — Геннадий отошёл от окна и сел в кресло напротив Капиного стола. — После третьего убийства статья требует пересмотра: число жертв увеличивается быстрее, чем я пишу.
— Интересно, в качестве кого выступает Азин в расследовании — жертва, подозреваемый или свидетель?
— Я думаю, всё настолько запутано, что следствие не знает, кто конкретно проходит по делу.
— В качестве инновации предлагаю ввести новое определение — мотиватор убийства, мне кажется, онo вполне подойдет Азину.
Капитолина посмотрела на Гену поверх очков.
— Это, несомненно, весомое дополнение к юридической терминологии, — усмехнулся Геннадий. — А сама ты что думаешь? В каком направлении пойдет полиция?
— Я не знаю, в каком направлении они пойдут, потому что с начала расследования никаких результативных шагов сделано не было. Они, на мой взгляд, вообще не могут определиться с направлениями.
— Что ты имеешь в виду под результативными шагами?
— Ну, если взять во внимание тот факт, что убийства продолжаются, напрашивается вывод, что убийца не найден. Я сомневаюсь даже, что следствие определилось с подозреваемыми. Казалось бы, нет ничего проще золотого правила — ищи там, где светло. Они же пытаются высосать из пальца несуществующие мотивы, игнорируя то, что у всех на виду.
— И что же ты называешь «у всех на виду»?
— Ну, прежде всего то, что все убийства произошли в одном месте и связаны с одним человеком.
— То есть, ты хочешь сказать, что Азин их непосредственный участник?
— Конечно. Это очевидный факт, от которого, как говорится в русской поговорке, нужно плясать, как от печки.
— Прости меня, но я не вижу, как Азин может быть связан со всеми этими жертвами.
— А вот здесь, дорогой мой босс, нам с тобой не хватает элементарных медицинских знаний. А когда я чего-то не понимаю, я набираю в компьютере адрес моего лучшего друга Гугла, что и тебе советую, тем более я собираюсь отсутствовать следующие две недели: беру отпуск за свой счет по семейным обстоятельствам.
— Что ты имеешь в виду? У тебя объявились родственники в России?
Капитолина загадочно улыбнулась и выключила компьютер.
— Послушай, Капа, а ведь ты никогда не рассказывала, почему решила вернуться сюда. Насколько я знаю, родных у тебя здесь нет, — Гена пристально посмотрел женщине в глаза. — Или я ошибаюсь?
Капа сняла очки, положила их перед собой, но продолжала молчать.
— Ты когда-то говорила, что в Канаде у тебя корней не осталось, — продолжал допытываться Гена, — а здесь? Мы знакомы столько лет, а по душам всё не хватает времени поговорить. Вот ты обо мне знаешь всё!
— «Должна быть в женщине какая-то загадка, должна быть тайна в ней какая-то», — пропела старушка.
— Откуда это? — поинтересовался Геннадий.
— Из старого, красивого фильма «Чародеи», — улыбнулась Капитолина.
— Так в чём твоя загадка? — ответил улыбкой на улыбку Гена.
— Разговор этот не на скорую руку, дорогой друг, — помедлив, проговорила Капа.
— Ты ведь знаешь, если тебе в чём-то нужна помощь или поддержка, я весь твой, — заметил молодой человек.
Капитолина помолчала.
— Тогда, много лет назад, я не просто так уехала из России. У меня родилась дочь. Ребёнок вне брака по тем временам был достаточной причиной для отчисления из института, а для меня, иностранной студентки, выдворения из страны.
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть ребёнок? Дочь? — переспросил Гена. — В России или в Канаде?
— Моя девочка умерла сразу после родов, я никогда её не видела, — почти шёпотом ответила Капа, словно произнести это в полный голос было выше её сил.
— Что значит, никогда не видела? Где она похоронена? — не понял Геннадий.
— Мне сказали, что не положено.
— Не положено что? Похоронить рождённого тобой ребёнка? Что за бред! — воскликнул Гена.
Капа покачала головой.
— Все эти годы я не могу отделаться от мысли, что она жива… что я предала свою девочку, поверив на слово людям, сообщившим о её смерти. Но разве можно что-то изменить?
— Ты меня удивляешь! Это совсем на тебя не похоже! — не согласился с ней Геннадий. — Вся эта история звучит, по крайней мере, странно, ты не находишь?
— Мне тогда было двадцать. Чужая страна, чужие законы. Меня просто выслали отсюда, что я могла сделать? — по щекам старушки покатились слёзы.
— Ну, подожди. Не расстраивайся. Ты прости меня, я так взволнован! Представляешь, вдруг мы выясним, что дочь твоя жива! — молодой человек взял Капу за руку.