- Так это был ты, Юхансон! - крикнул с той стороны Леак. Он ринулся было обратно, но был отброшен назад. Я уже забеспокоилась - не убился ли. А то скажут потом... Но нет. Парень поднялся и с трудом сел. Дрожжашими руками попытался пригладить торчащие в разные стороны волосы. Будто его хорошим электрическим зарядом шандарахнуло. Потом с трудом встал на ноги и побрёл пошатываясь прочь.
- Лит Фроуд, а скажите мне, так и должно было быть?
- Я не знаю точно, лина Хелен, но у лина Николо это было похоже на туманную завесу. Её можно было сколь угодно ощупывать, но ничего не происходило, помимо того что не могли пересечь её.
- Ясно... - вздохнула. Опять всё не как у местных! - Пойдёмте. Пришла пора объявить обитателям особняка скорбную весть. Я дам каждому возможность попрощаться. На рассвете мы его обратим в прах и поместим в фамильную усыпальницу.
- Будет исполнено, моя лина.
Ночь я провела смотря в потолок. Сынуля сопел у меня под боком, подложив ладошку под щёчку, отчего его губки стали казаться ещё пухлее и приоткрылись. Тёмные густые ресницы веерами лежали на щеках.
Красивый мальчишка. И отец у него тоже по началу казался красивым: темноволосый и голубоглазый. Он был нерешительным в наши первые встречи, и каким-то замкнутым что ли. Зато я, как привыкла, фантанировала искрами, шутками, жизнью.
Очень скоро его пленительное загадочное очарование пропало, будто и не было. Он тогда меня избил первый раз. Избил за то, что шла с распущенными волосами. Прямо в машине, намотав на кулак мои волосы, головой об стекло дверцы с моей стороны. Ни доказать, ни переубедить его в своих выводах было невозможно. Больше распущенных волос я никогда не носила.
Теперь я не видела той внешней красоты в этом человеке. Только чудовище, готовое напасть.
Я вздрагивала, даже когда рингтон звонил. Он даже в моём телефоне настоял, чтобы был обозначен не иначе как "любимый". Словно в насмешку: звонит "любимый", которого ненавижу всей душой.
Сколько я ещё смогла бы вытерпеть такую жизнь и не сломаться, не решиться на последний шаг?
Встала я ещё затемно. Голова болела страшно. Пришлось надеть вчерашнее платье, замотать в пучок волосы. Вот тоже, теперь они были длиннющие и густые - прочесала с трудом. Хельга пришла, когда я уже хотела идти искать её. Она мне была нужна, чтобы посидеть с Лёшкой. Вдруг проснётся, а рядом никого.
- Идите, моя лина. Вам пора проводить нашего хозяина.
Я ничего не стала отвечать ей. Обняла только девушку и молча вышла из комнаты. Долго перешаривала ящики в рабочем столе мага, искала нужную вещицу. И накак не находила. Разозлилась.
- А ну быстро вышел! Сколько можно! - я ударила ладонью по столешнице. Головная боль не проходила. Я потёрла виски. Хотела пойти и сесть на диванчик, но запнулась за деревянный кубик, выпавший из ящика. У моего Лёшки были такие: на них со всех шести сторон были нарисованы весёлые детские картинки и буквы. И только тут я заметила, что буквы - это вовсе и не буквы, а символы какие-то. Вот, кажется, этот я видела на каменном постаменте, на котором меня дожидается мёртвый маг...
Пришло осознание, что я всё же нашла что искала. Хотя и перекладывала его в ящике туда-сюда, ища что-то с камнем внутри. А это оказался простой детский кубик.
На полянке у семейной усыпальницы меня ждала небольшая группа людей. Тут были те, кого я уже знала: Фрай и Фроуд Юхансоны, стоявшие плечом к плечу, тот второй парнишка, что как-то прислуживал в столовой вместе с Леаком, несколько помощников главного повара, которых видела на кухне. Ещё тут были и те, которых я не видела ещё ни разу: пара девушек возраста Хельги, тоже стояли рядышком и теребили беленькие переднички на строгих серых платьях, чуть в стороне дама лет пятидесяти, около десятка мужчин в простой одежде (похоже, им форма не полагалась).
Я стояла и смотрела на них. Что я должна им сказать сейчас? Какие-то слова казались ненужными. А вот последнее слово для старого мага у меня было:
- Простите, что обижалась и не понимала вас. - я взяла его холодную ладонь в свои. Мне не было противно от этого, потому что я всё ещё воспринимала его не как разлагающийся кусок мяса, а как человека. - Простите, что называла вас старым психом, что не верила, что хотела обокрасть и сбежать... Я хотела бы, чтобы в новой своей жизни вы не испытывали той боли, что при этой. Пусть у вас всё сложится по другому - любимая женщина, детки. И никаких проблем с переизбытком магии. Никакого сумасшествия, давления или чего-то там ещё. Природа даст магию при рождении и туда же она уйдёт после смерти... Было бы неплохо, как считаете? - я слегка улыбнулась, потом стёрла дорожки слёз со щёк. - Я постараюсь не спалить всё вокруг, дедушка. - взяла кубик обеими руками, сжала, пожелав чтобы огонь был аккуратным. И он был.
Ало-белая дорожка, как кот, пригибаясь к земле и ласкаясь, на мягких лапках скользнул к телу на камне, охватил его, взметнулся столбом вверх разгораясь ярко-ярко, что почти слепило глаз. Немного погодя спало, стало вишнёвым, и точно так же прокралось и спряталось обратно в куб в моих ладонях. А деревянная игрушка даже и не нагрелась.
Народ опустил головы и начал расходится. Управляющий собрал прах с камня в урну и передал мне.
- Вы должны сами унести её. Как член семьи. Так положено. Старшие приводят в этот мир молодых, а молодые провожают из него старших.
Усыпальница встретила меня тихим вздохом. Или мне так просто показалось. Небольшое помещение с полками со всех четырёх сторон было уставлено разномастными урнами. Некоторые таблички были просто с именами, другие с небольшими цитатами. Справа от входа, на уровне моих глаз я и нашла пустую нишу с табличкой, на которой красовалось имя лина Николо Де Вальдарра.
Здесь тоже было несколько строк под именем: "Учёный, изобретатель. Замечательный отец. Привёл в мир двоих из другого мира."
- Не так. - голос мой сорвался отчего-то. Я провела пальцами по золочёным вензелям. - Не просто привёл. Спас двоих. Вырвал из круга боли и душевного страдания. Самый лучший дед!
И надпись под пальцами изменилась, золочёные витиеватые буквы зазмеились, складываясь в новые слова: "Учёный, изобретатель. Замечательный отец. Вырвал из круга боли и страданий двоих иного мира. Самый лучший дед".
Урну я поставила за эту табличку. Утёрла слёзы. Пора было покидать это место.
До дома я шла, еле переставляя ноги. Чувствовала себя совершенно разбитой обстоятельствами, переживаниями, одиночеством. Опиралась на чей-то локоть. Кажется это был один из братьев Юхансен, но какой именно я не знаю. Мне всё равно было. Дико хотелось душевного тепла. Не слов, а именно тепла. Объятий что ли. Я устала быть всегда сильной...
Ничего. Нужно просто отдохнуть, поспать, и я приду в норму. Завтра начнётся новый день. Отпущенный мне месяц не бесконечен.
ГЛАВА 17.
Оказалось, что уже вечер. Я пробыла в усыпальнице более полудня. Меня никто не беспокоил. Прощание с уходящим родным всегда очень тяжелое дело.
Сынуля встретил меня воплями и слезами. Повис на шее, обхватил ногами, как обезьянка.
- Мама, я тебя так потерял! Я плакал, а ты всё не приходила!
- Ну что ты, зайка. - поцеловала его в щёку. - Куда же я денусь? Я просто провожала дедушку. Он уехал от нас сегодня.
- Это того, - всхлипнул ребёнок, - который злой был?
- Да, сына. Только он совсем не злой оказался. Он очень даже добрый. Просто ему пришлось ругаться со злыми людьми, и поэтому он такой был.
- Мммм... А я сегодня торт ел!
- Вкусный?
- Да! А ещё мне щенка показали. Мама, можно мне взять щенка?
- А ты будешь за ним ухаживать сам? - я нахмурилась. Сын был непоседливым и все его внезапные увлечения были ненадолго. Не хотелось бы, чтобы животное страдало потом.
- Да! Я же большой уже. Я смогу.
- Хорошо. Но помни: ты обещал! Будешь гулять с ним и водить кормить.
- Да-да! Он такой милый, пушистый, с пятнышками! И-и-и... И розовый, и глаза такие светлые. А дядя Фрай сказал что он спят на деревьях!
- Тааак! - я ссадила сына на пол - Похоже мне придётся посмотреть сначала самой. А потом я решу, можно тебе его или нет.
- Хорошо! - он скинул башмаки, разделся, забрался под одеяло. - Мам, почитай книжку про животных!
Да, про животных читать пришлось недолго. На второй странице у моего ребёнка будто кто тумблер питания переключил. Теперь он сладко посапывал, чему-то улыбаясь во сне и причмокивая. Наверное вспоминал того щенка.
Сползать с кровати не хотелось совсем, но вечерние дела никто не отменял. Нужно смыть с себя этот тяжелый день.
Тут же нашлась сорочка из тонкого батиста в пол и миленький пеньюарчик. Комплект заставил улыбнуться: небольшие рюшки на груди делали из меня совсем девочку. Этакую прелестницу. Я только покачала головой улыбаясь.
Мне опять снился этот сон...
Я стояла перед дверью в этой тонкой батистовой сорочке. Шнуровка на груди распущена, волосы за спиной. Я тянусь к дверной ручке, мимоходом отмечая что ручка другая, впрочем как и дверь. Но мне всё равно. Нужно попасть в эту комнату.
Нажимаю на ручку и раскрываю дверь. Комната очень изменилась: теперь кровать стояла у правой стены, а окон было три. Появился ковёр на полу, но разглядеть расцветку я не смогла, из-за призрачного лунного света.
Там на кровати спал мужчина, повернувшись на бок. Одеяло прикрывало талию и ноги. Я подошла тихо-тихо, скинула сорочку на пол и залезла к нему, прижалась со спины к горячему телу.
Можно ли уснуть во сне? Оказывается можно. Я прижалась к нему, согреваясь и заснула. Проснулась от того, что меня целуют. Мужчина лежал вытянувшись рядом и покусывал мои губы, которые я тут же приоткрыла.
Рука его гладила моё тело, медленно медленно, будя томление и боль внизу живота. Я задышала чаще, грудь вздымалась.
Языком я нащупала у мужчины острые клыки.
- Я так хочу укусить тебя..! - простонал он отстраняясь. Мольба плавала в глазах, полностью состоящих из радужки. Ладонь обхватила грудь, сжимая сосок между пальцами. Я охнула от прострелившего меня удовольствия напополам с желанием. Перекатилась на живот, приподнимая попу игриво вверх, откинула волосы с плеча.