олее правильней.
- Объясните. Я не поняла как это сделать. Было бы очень хорошо, если бы вы показали мне как это делать. Может откроете меня и покажете?
- Да как вы не понимаете?! - взвыл старик - Не могу я открыть вас сейчас! Не могу! Что если вы рассеенны как все женщины, и не представили как у вас бьётся сердце? А если вы не подумали о пальцах на ногах, волосах, женских органах? Или наоборот, навоображали огромные глаза во весь череп?! Или хвост... или ветвистые рога?! Я открою дверь, фундаментные частицы лишатся заряда и будут непригодны для окончательного завершения! И вы с ребенком можете погибнуть, едва перешагнёте дверной проём!
- Вы чудовище! - не удержалась и крикнула я в темноту. Лёшка заплакал, выдернутый из сна моим криком.
- Мам?! - всхлипнул он.
- Всё в порядке. Мама просто немного сердится на дядю.
- Почему? Дядя плохой?
- Я... - вот что ответить ребёнку, чтобы не напугать ещё сильнее? - Пока не знаю. Я дядю не видела ещё, потому что темно. Вот настанет утро и мы поймём.
- Ага. - а потом внезапно крикнул - Дядя, нехорошо обижать маму! Нельзя мам обижать!
- Да, ты прав. - голос старика дрогнул. Только от чего? Волнение или предвкушение? - Я не хочу обижать твою маму. Я хочу ей только добра. Вот настанет утро и мы познакомимся с тобой. Уверен, даже подружимся. У меня есть много интересного.
Я прикрыла глаза от досады. Этот извращенец настраивает ребёнка положительно к себе! Ну вот только выпусти нас...! - А пока можешь пересчитать руки, ноги, пальцы, глаза, уши у себя и у мамы. Ты ведь умеешь считать?
- Да! - гордо ответил сын. До десяти он считал хорошо.
- Ну вот! Я очень надеюсь на твою помощь! Потом мне расскажешь всё ли в на месте было.
-Хорошо.
Старик где-то затих, а мой любопытный сын принялся ошупывать себя, пересчитывая и проверяя всё, о чём просили. Потом принялся за меня. Кто бы сомневался, что всё было на месте? Никаких хвостов, крыльев, тараканьих усов и прочего.
Вот если бы это было правдой, то наверное, я бы пожелала себе фигуру постройнее, потоньше талию и ноги, повыше грудь, погуще волосы, (а кое-где и пообще бы их убрать навсегда!), Изменить немного овал лица, ярко выраженный квадрат сделать помягче и погруглее. И ногти! Это обязательно! Наперекор мужу! Чтоб росли крепкими и красивой формы! Я даже представила как впиваюсь ими ему в лицо и оставляю кровавые полосы. Жестоко? Кровожадно и ненормально такое желать? Но я была уже согласна считать себя ненормальной.
За этими мыслями я расслабилась, улеглась на твердый, но теплый пол и заснула. Сын устроился головой на моей руке. В этой позе нас и застал старик, открывший таки нашу камеру.
ГЛАВА 2.
Я хотела выскочить за дверь, вырываясь на свободу? Хотела рвать ненормального похитителя зубами, а потом хватать сына и уносить ноги?
Забудьте! Я с трудом собрала ноющие кости с пола и часто-часто заморгала, привыкая к яркому свету. Глаза заслезились, размывая светлое пятно.
- Выходите, как только привыкнете к свету. - в проёме замаячила тень и пропала. - Я жду вас тут. Только распоряжусь на счёт завтрака.
Я молчала. Закусила губу, преодолевая боль в затёкших мышцах, подняла на руки сонного сына и упрямо пошла покидать узилище.
Вышагнула в светлое помещение и зажмурилась снова. Голову сдавила лёгкая боль, но вскоре прошла.
- Прошу сюда. - раздался всё тот же голос сбоку. - Присядьте. Можно я заберу у вас ребёнка?
- Нет! - более резко и категорично вырвалось у меня, чем хотела. Нельзя психам показывать эмоции, а конкретно этому и негатив. Пусть думает что всё в порядке и я играю в его игру. Но вот сына передать ему я просто не могла!
- Как скажете. - покладисто согласился старик. - Я правда понимаю ваше недоверие. И постараюсь убедить, что не желаю зла. Поэтому мы сейчас пойдём в столовую и немного перекусим.
Зрение начало вазвращаться потихоньку. Проступали элементы светлой комнаты: столы в центре, сдвинутые друг к другу, полки с книгами за стеклом, полки со склянками разных цветов стекла, полки со странными предметами, инструментом. Одна из стен была полностью изрисованна как будто рамами для картин с причудливым оформлением.
Кушетку я увидела между шкафами с книгами. Дошла, села на неё, разместила Лёшку на коленях. Сын продолжал всё ещё спать, как ни удивительно.
Откуда-то потянуло сквозняком. Я передёрнула плечами, и только ткт сообразила, что голая. Совсем!
- Идти ж твою мать..! - ругнулась. Других слов не нашлось. Старый извращенец ещё и раздел меня зачем-то! Зачем ему это нужно было? Что делал с моим обнаженным телом, пока была без сознания?! Напрягла интуитивно мышцы низа живота - они все чувствовались превосходно, даже внутри. Боли не было, дискомфорта от какого-либо вторжения тоже. Может ничего и не делал со мной в этом плане? Тогда зачем раздел? Причина в другом, возможно, а я подумала на самое очевидное?
А что ещё может быть другое? Извлекал органы для продажи?!
Даже холодный пот выступил где-то между лопаток и тут же скатился в ноги. Аккуратно переложила сына на свободную часть кушетки, принялась внимательно рассматривать каждый сантиметр детского тельца. Но шрамов не было. Только волосы почему-то стали гуще, и как будто темнее. Или это тут освещение такое и мне всё кажется?
Поднялась сама исследуя собственное тело на предмет хирургического вмешательства. Поэтому не сразу заметила, что у меня отсутствуют волосы на лобке. Совсем. И их не просто побрили, а будто и не росли они там никогда! Кожа нежная, бархатная.
Грудь стала полнее. Она и раньше, в принципе, была ничего, но после родов ситуация изменилась. Мужу я с самых первых дней сказала: кормлю сама, никаких смесей чтоб и близко не было, и точка! И плевать я хотела на то, что вытянется потом и повиснет как два уха спаниэля, зато ребенок получит всё что ему природой положено! Кормила почти до двух лет, и молока хватало всегда. Порой казалось, что могла бы и двоих запросто выкормить. Хихикала, называя себя "молочной породы". И ни разу не пожалела о своём решении. А сейчас она была полной и высокой, и не моей формы. Размер - третий точно, взамен моего второго с натяжкой.
Отсутствие жира на боках и животика заставило впасть в ступор и хмуриться с непониманием. Я такой была лет в девятнадцать, когда весила сорок девять килограмм при росте метр шестьдесят. Последнее взвешивание месколько месяцев назад показало уже семдесят пять с хвостиком, что не могло не удручать.
И волосы опять очень отросли. До поясницы. Я, в принципе, всегда носила длинные волосы. Иногда стригла, когда совсем уставала с такой длиной. Стригла кардинально, очень короткое карэ. Потом становилась их жалко и они отрастали вновь.
Так сколько же я пробыла без сознания, что они отрасли сантиметров на сорок?! Два-три года - выдал мозг нехитрые подсчёты.
Ужас!!
Снова уселась на кушетку, закрыла лицо ладонями, массируя большими пальцами виски. Мозг просто взрывался вопросами, на которые я не находила ответов.
- Очень прошу вас: не плачьте! - раздалось сбоку. - Не люблю женских слёз и истерик. - медленно отняла ладони от лица, хмуро взглянула на старика, появившегося в комнате.
Действительно, старик. Сгорбленный, с молочно-седыми волосами, такой же бородкой и усами. Сухощавая фигура. Он когда-то был высок, но сейчас его будто к земле давило и он сутулился. Размытые блёклые старческие глаза, цвет которых теперь уже можно было узнать только спросив самого мужчину, смотрели с неудовольствием. Одет был, как ористократы в прошлых веках - светлые брюки, белая рубашка, шейный платок светло-пепельный и тёмно-серый халат с запахом поверх этого, с расшитыми серебряной нитью отворотами и подпоясанный таким же поясом с вышивкой. Тёмные ботинки на ногах. - Вот, держи, оденься. Не дело молодой деве ходить нагишом. - В меня полетело нечто тёмно-зелено.
Молча развернула ткань, оказавшуюся халатом, завернулась в него, стянула на талии поясом. Второй вещью была детская ночная рубашка с вышивкой цветов и бабочек. Вопросительно взглянула на старика. Что мне делать с этой вещью?
- На мальчика у меня, к сожалению, вещей нет. Я не предполагал, что тут может появиться ребёнок. Это осталось от моей дочери. К вечеру для вашего сына купят более подходящую одежду. Я распорядился уже. Слуги уже накрывают в столовой завтрак, поэтому советую поторопиться. И все вопросы потом!
- Лёшь? - я аккуратно потрясла сына за плечо. - Просыпайся, лапушка. Пойдём кушать.
- А что будем кушать? - он приоткрыл один глаз, слепо щурясь на меня и свет. Потом сел на попу. - Я лапшу хочу.
- Знаю. Ты всегда её хочешь. - улыбнулась ему. - Подними руки, нужно одеться. - сын послушно поднял, потом оглядел себя.
- Мама?! - возмутился, пораженный до глубины своей детской души - Это девчачье платье!
- Знаю, зайка. Но ничего другого нет. Помнишь, я говорила что нехорошо болтать пипкой перед всеми?
- Да... - вздохнул мой маленький мужчина. - А что, трусов тоже нет? - и уставился с надеждой.
- Нет, молодой человек. - вдруг решил о себе напомнить старик. - Пока это всё, что есть. Вы же мужчина, и должны понимать жизненные трудности, стойко противостоять им. И как я уже сказал вашей... - он бросил на меня недовольный взгляд, от которого прямо тянуло зарычать, потому что я ощутила будто в грязи с ног до головы. - маме, что вещи привезут ближе к вечеру. В том числе и бельё для вас. Если это всё, прошу за мной в столовую на завтрак.
Он развернулся и пошел на выход. Сын уставился на меня удивлённо, готовый выдать миллион вопросов. Я вздохнула, покачала головой.
Идти шлёпая босыми ступнями по каменному полу, по которому впереди идущий старик шагал в ботинках, было неприятно, хоть он и был достаточно теплым и совсем не грязным. Но мы шли. Лёшка не выпускал моей ладони по привычке, не забывая глазеть по сторонам. А посмотреть на что было!
Стены коридора были оклеены какими-то фактурными обоями с элементами шелкографии. Странные светильники на стенах привлекали внимание необычностью - походили на небольшие птичьи клетки из проволоки, подвешенные на крюки за кольцо в верхней части. А внутри был заключён небольшой светящийся шарик, напоминающий шаровую молнию.