— Вадимка, взрывы на спуске у пятого ориентира. Перекрой сектор.
— Есть!
Успевший в отличие от Волкотрубенко вооружиться Наумов сидел в кресле пулеметчика правой БПУ–1 огневого сооружения и начал крутить маховики ещё до команды. Установленная в ДОТ — е звуковая система была достаточно совершенной, чтобы подсказать направление на звук.
— Гранит Семь — Орлу. Три подрыва на минном поле со стороны воды. Спуск к морю под ориентиром номер пять на два часа от сооружения. После первого взрыва был истошный визг, что — то живое и крупное подорвалось. Допускаю, что это может быть человек. Прием.
— Что точно не видишь?
— Камеру в этом секторе два месяца назад демонтировали, при штормах заливало, заебались они менять! — Раздраженно зашипел в микрофон Волкотрубенко.
— В прицелы нельзя что — нибудь разглядеть?
Прислушивавшийся к переговорам Наумов буркнул:
— Голяк, ни хуя не видно.
— Нет, Орел. Ничего не видим. В зоне подрывов мертвое пространство трех— четырехметровой высоты, не просматривается и не простреливается. Когда сняли камеру, участок затянули проволокой и заминировали, Мезенцев сказал хватит.
— Резервная группа выехала. Ожидайте, Гранит Семь. Двери в ДОТ — е без моего личного разрешения не отпирать.
— Принято.
— Твою мать! — Заорал решивший покрутить башней и осмотреться пол сторонам Наумов таким голосом, что Волкотрубенко подскочил в своем кресле. — Люди на пять часов, человек восемь — десять.
Петрович подрагивающей рукой переключился на другую камеру. Тепловизионная матрица там была установлена довольно бюджетная, но тепловых пятен людей с этого ракурса все равно было видно раз в три больше, чем по докладу Наумова. И что еще печальнее — они были либо в средствах бронезащиты, либо в смазывающих картинку теплых куртках. В последнее почему — то не верилось.
— Гранит Семь — Орлу! Тревога! Это не наши! Семьдесят третья камера, наблюдаю до тридцати человек, видимо в средствах бронезащиты, поднимаются от уреза воды и обходят ДОТ с тыла! Плавсредства не наблюдаются!
— Подтверждаю, вижу противника! — После короткой паузы, голосом, откуда ушла вся жизнь, подтвердил информацию переключившийся на указанную камеру дежурный. — Своих вокруг вас нет, разрешаю открыть огонь!
За грохотом пулемета, не слыша, как Волкотрубенко репетирует для него команду «Огонь», Наумов повел по горизонтали стволом и ужаснулся даже сквозь бурлящий в крови адреналин — от попаданий 14,5 мм пуль КПВТ от трёх сбившихся в плотную группу фигур полетели клочья. Судя по отвратному даже в картинке ночного канала прицела зрелищу, бронежилеты помогли погибшим разве что сохранением разрываемых пулями тел в относительной комплектности.
— Держитесь! — Хрипнула радиостанция. — База поднята по тревоге!
Волкотрубенко дежурному не ответил. Прапорщик крутил маховики второй установленной в ДОТ — е башни от бронетранспортера, наводя пулеметы на людей, бегущих к ограждающему огневое сооружение проволочному заграждению, которые к своей трагедии не успели пока еще осознать, что их превосходно наблюдают в прицелах…
Глава VI
Еще недавно выглядевший вполне мило зал, теперь раскрасившись потеками и брызгами крови, а также сваленными в углу трупами был больше похож на бойню. Люди соответствовали композиции на все сто процентов, смотрясь в своих длинных кожаных фартуках натуральными мясниками. Фартуки в ходе беглого обыска постоялого двора нашлись в кухонной подсобке и пришлись вызвавшимся в палачи добровольцам очень кстати. Миндальничать со слугами вампиров было некогда, солнце клонилось к закату и, хотя до темноты оставалось не так уж и мало времени, порешить их хозяев в мелкий винегрет засветло я опасался не успеть. Перспективы драться с кровососами ночью никого откровенно не вдохновляли.
Хотя нет. В данном случае я слишком скромно отразил мнение боевого коллектива — у бойцов при мыслях о пересечении в темноте с «Ночным народом» неслабо подрагивали поджилки. Да и у меня честно сказать тоже — я еще не настолько сошел с ума, чтобы искать встречи с неизвестным по степени опасности противником в по определению тактически невыгодных условиях. А вот в тактически выгодных нам встретиться нужно было обязательно — разоблачение покойного фера Редвина как Слуги снимало бы с наших рот груз ответственности за конфликт с ним с громким свистом. Организация преступного сообщества отдыхала — что бы мы в будущем не заявляли, верящие в закон и порядок наемники в любом случае выглядели бы довольно странно. А вот после предъявления доказательств связи ан Варена с упырями, я бы очень удивился, если из окрестного имперского рыцарства и государственных чиновников найдётся хотя бы один идиот, который своей неуместной агрессивностью в нашем направлении стал бы навлекать на себя подозрения что он тоже повязан с вампирами.
— Что говорят? — Поинтересовался я.
— Схрон на хуторе, Ваша Милость. — задумчиво глядя на меня почесал за ухом довольный Ролан Хёук. Ответственность за выпытывание (от слова пытка) информации из простых пленников я возложил на него.
Без зверств, к сожалению, было не обойтись — захваченные нами «слуги» со стопроцентной вероятностью программировались кровососами гипнотически. Насколько прочны внушаемые ими психологические установки я совершенно не представлял, соответственно, чтобы заставить людей говорить правду, психологические блоки нужно было гарантированно задавить инстинктом самосохранения. Насколько у меня отложилась в памяти информация о гипнозе и психологическом программировании, подавление базовых инстинктов даже в тоталитарных сектах дело очень непростое и зачастую требует годы подготовки. В нормальных условиях заставить человека совершить самоубийство без наличия у него самого такой готовности практически невозможно. На этом я собственно играть, и попытался, ибо ничего другого нам не оставалось.
— Какое укрытие, где, сколько помещений, примерное расположение входов, сколько кровососов там укрывается? Другие схроны?
— Четверо. Не очень они и скрываются, Ваша Милость. Здешние фратрии под фера Редвина вампиры положили.
— А всех, кто не согласился ему служить, подъели. — Сморщил нос я. — Скажи мне то, чего я не знаю.
— Управляющий вес таки раскололся или другие двое? — Заинтересовался Хёук.
— Что это вампы фратрии здесь прижали, мне стало понятно еще когда я на руках «дороги» искал. — Мрачно глянул на него я, проходя мимо. — Эррис молчит. Одно только «на мне Долг Жизни, так что делайте, что вам должно, Ваша Милость» из него выбил. В лед заморозился, козел. Хоть на куски режь.
— Фер, ну а в чем…
— Хёук, помолчи! — Слегка прорвалось раздражение в моем голосе. — Чтобы его поломать нужно было время, которое я предпочёл потратить более рационально.
Умный дупликарий предпочел прислушаться к моим словам и оставил свое мнение при себе.
— Что еще интересного выбил? — Спросил я чтобы заполнить паузу.
— Три ухоронки в лесу построены, но почти не используются — в них вомперов днем сторожить некому. Пленники есть, вместе с кровососами под землей сидят.
Я довольно кивнул:
— Последнее подтверждаю. Это мне тоже говорили.
Ушлый подчиненный скорчил кислую рожу.
— Ты действительно думаешь, что у меня можно отмолчаться? — Хмыкнул я.
— Ну… — немного смутился тот, — наверху ведь не шумно было.
— Неопытный ты еще живодер, Ролан Хёук. Долго, что ли пасть пуском тряпки заткнуть?
— Хм, — покачал головой тот. — А у меня семья управляющего разговорилась. Я к тому, что надо все таки было бабенок наверх поднять.
— Что женщины молчать не будут, не сомневался. — Покачал я головой. — Поэтому их к отцу семейства и не потащил. Мать ведь первой сдалась?
— Да, фер. — С уважением посмотрел на меня дупликарий. — Как девку на крюк начали поднимать, сразу мамаша заорала, что все расскажет. Не врет. Порознь допрашивали, лжабы видна была.
— Материнская любовь и верная расстановка приоритетов, — философски вздохнул я. — И где семейство сейчас?
— В кладовке рыдают. И остальных туда же посадил. Оллер вызвался присмотреть.
Я удивленно поднял бровь. Хёук кивнул. Оба ухмыльнулись.
— Ну, ну. Эрриса к ним подбрось. — Одобрил я. — В замке с папашей более обстоятельно продолжим. Крепкий орешек, даже жалко его немного.
— Вот ему бы ему не сильно верил, господин. — Глядя в сторону, буркнул Хёук. — Их с покойным шеном Ангусом тут не меньше самих кровососов боялись.
— Я разберусь. — Холодно смерил я его взглядом, якобы, не заметив «господина» и в то же время, не дав отлупа за наглость.
Ставший очень серьезным наглый солдат коротко, по — военному поклонился. Если я не ошибся в контексте, только что он предложил мне взять над ним личный сюзеренитет. К чему собственно все и шло, не зря же он так активно меня обхаживал.
— Каван говоришь, помер?
— Да, Ваша Милость. Давненько уже отошел.
— Эррис нам теперь позарез живым нужен, Ролан. Семья его тоже. А чтобы не считали себя незаменимыми, тех двоих что я разговорил тоже подготовь, с собой возьмем. Лошади на дворе есть, позаботься.
— Понял вас, господин. — Хёук мне еще раз уважительно склонил голову. — С остальными что делать?
— Связать и сбросить в подвал.
— Как освободятся, вылезут, Ваша Милость. Если раньше не освободят. Полдень давно миновал, удивляюсь уже, что первые гости не появились.
— Тилли в секрете. Моим именем просит подождать час — другой, пока мы постоялый двор не оставим.
— А…
— А на тропе к хутору засада стоит.
— Ничего не забыли! — Польстил Хёук.
— На «слуг» плевать. Нам после упырей ведь власти бояться нечего? Подарим суду независимых свидетелей. Даже если разбегутся, то нехай эдернские егеря их ловят, задницы свои порастрясут. Верно я полагаю солдат?
Хёук кивнул, поняв замысел и, внезапно поймал мой взгляд своим. Доброты и участия в нем как всегда не было ни на грош, а вот тьмы и смерти сегодня даже слишком много. Остро захотелось пощупать рукоять даги на поясе.