4 ноября 1836 года момент этот наступил. Группа светских бездельников занималась тогда рассылкой анонимных писем мужьям-рогоносцам - так шутливо называли мужей, чьи жены изменяли им. Пушкин получил по почте три экземпляра анонимного клеветнического пасквиля, оскорбительного для чести его самого и жены.
Такое же подметное письмо получили в тот день в двойных конвертах, для передачи Пушкину, семь-восемь его друзей и знакомых. Текст пасквиля во всех этих письмах был одинаков: «Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д. Н. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх».
В другое время Пушкин почел бы это за шутку, быть может, заклеймил бы эпиграммой, но сопоставление в пасквиле имен Нарышкина и Борха с именем Пушкина давало людям, знакомым с придворными интригами, повод полагать, что здесь был намек на особое внимание Николая I к жене поэта.
По манере изложения и строю письма, по качеству и виду бумаги Пушкин сразу же заподозрил в этом гнусном деле иностранца, человека высшего общества, дипломата.
Почувствовав неладное, друзья Пушкина не сообщили ему о полученном пасквиле, но В. А. Соллогуб тотчас же направился к нему и сообщил, что в полученном на его имя пакете он нашел другой конверт с надписью: «Александру Сергеевичу Пушкину», сделанной нарочито кривым почерком.
- Я уже знаю, что это такое, - сказал Пушкин, распечатывая конверт, - я такое письмо получил сегодня же от Е. М. Хитрово: это мерзость против жены моей. Впрочем, понимаете, что безымянным письмом я обижаться не могу. Если кто-нибудь сзади плюнет на мое платье, так это дело моего камердинера вычистить платье, а не мое. Жена моя - ангел, никакое подозрение коснуться ее не может.
* * *
Пушкин был возбужден, взволнован. Вопрос выходил за рамки его личных, семейных отношений и роли в них Дантеса, приобретал характер общественно-политический.
Прежде всего он счел невозможным оставаться больше обязанным Николаю I. Крайне нуждаясь в то время, он обратился 6 ноября к министру финансов Е. Ф. Канкрину с письмом, которое являлось до известной степени вызовом царю.
С разрешения Николая I Пушкин получал из казны заем в 54 000 рублей, из этой суммы 25 ООО он должен был уплатить в течение пяти лет. В письме к Канкрину Пушкин сообщил, что желает уплатить свой долг «сполна и немедленно», отказываясь, в связи с этим, в пользу казны от принадлежавшего ему болдинского имения. При этом он просил Канкрина не доводить оного до сведения государя императора.
Канкрин, однако, не мог удовлетворить его просьбу, и Пушкин выразил ему в новом письме свое сожаление по этому поводу.
На другой день после получения пасквиля, 5 ноября, Пушкин послал вызов Дантесу, считая его виновником нанесенной ему обиды.
В тот же день к нему явился приемный отец Дантеса, барон Геккерен, с просьбою отсрочить дуэль на 24 часа, а на следующий день был у него снова и просил об отсрочке уже на две недели. Пушкин оставался непоколебимым, но, тронутый слезами и волнением Геккерена, согласился.
Прошло всего несколько дней со дня данной Пушкиным Геккерену двухнедельной отсрочки дуэли. Тетка Натальи Николаевны, Е. И Загряжская, и В. А. Жуковский прилагали в это время все усилия к тому, чтобы предотвратить дуэль. И тогда неожиданно выяснилось, что еще до вызова на дуэль Дантес намеревался жениться на сестре Пушкиной - Екатерине Гончаровой.
Это новое, очень серьезное обстоятельство Дантес и Геккерен довели до сведения Пушкина, но он считал его невероятным. Всем было известно, что Екатерина Гончарова влюблена в Дантеса, но тот увлечен был ее сестрою, женою Пушкина.
Геккерен содействовал усилиям друзей Пушкина отстранить дуэль, но Пушкин увидел в этом трусливое стремление Дантеса вообще уклониться от поединка. Такой образ действий был ему противен, он афишировал низость Дантеса и ни на какие компромиссы не шел.
9 ноября, до истечения данной Пушкиным Геккерену двухнедельной отсрочки, Жуковский писал Пушкину: «...ради бога одумайся. Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления. Жду ответа».
Геккерен между тем стал настаивать на необходимости встречи Пушкина с Дантесом, чтобы выяснить, не расценивается ли желание Дантеса жениться на сестре жены Пушкина трусливой попыткой избежать дуэли. Пушкин, однако, от встречи с Дантесом отказался.
Встретившись вечером 16 ноября у Карамзиных с Соллогубом, он попросил его завтра же зайти к д’Аршиаку, секунданту Дантеса, и условиться с ним относительно материальной стороны дуэли.
- Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь! - подчеркнул Пушкин.
Он говорил резко, был настроен решительно, и Соллогуб так объяснил впоследствии его поведение: «Он в лице Дантеса искал или смерти, или расправы с целым светским обществом».
Однако обстоятельства сложились так, что Пушкин вынужден был отказаться от дуэли. Но Дантес требовал, чтобы Пушкин письменно сообщил ему мотивы отказа, не касаясь при этом намерения его жениться на Екатерине Гончаровой. Пушкин написал письмо, удовлетворившее секунданта Дантеса, и вопрос о дуэли отпал.
Дантес полагал, что после этого он будет иметь возможность бывать у Пушкина и встречаться с Натальей Николаевной.
- Напрасно, - запальчиво сказал Пушкин. - Никогда этого не будет. Никогда между домом Пушкина и домом Дантеса ничего общего быть не может.
* * *
А. С. Пушкин с женою на придворном балу. С картины Н. Ульянова.
Дуэль А. С. Пушкина с Дантесом. С картины А. Наумова.
А. С. Пушкин скончался в кабинете, на диване, среди книг своей библиотеки. Фотография.
Последний бюллетень о состоянии здоровья А. С. Пушкина, написанный В. А. Жуковским.
Сообщение о смерти А. С. Пушкина в первом томе «Современника» за 1837 г.
Тайный увоз тела А. С. Пушкина. С картины А. Наумова.
Памятник А. С. Пушкину в Ленинграде. Скульптура М. Аникушина.
Пригласительный билет на отпевание А. С. Пушкина.
М. Ю. Лермонтов. С портрета П. Заболотского.
Автограф начальных строк стихотворения М. Ю. Лермонтова «Смерть Поэта».
В те дни, когда в большом сером доме на Набережной Мойки, 12, разыгрывался финал трагедии великого русского поэта, Петербург жил своей обычной жизнью. И Пушкин стремился временами отвлекаться от своих мрачных мыслей.
6 ноября 1836 года в Петербурге произошло событие, знаменовавшее собою рождение новой эпохи: был пущен первый паровоз по только что сооруженной, первой в России железной дороге от Петербурга до Павловска.
И еще одно большое событие произошло 27 ноября 1836 года: на сцене Петербургского Большого театра впервые прозвучали мелодии оперы «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). Пушкин был знаком с автором оперы, композитором М. И. Глинкой, и вместе с друзьями присутствовал на его премьере.
Вскоре, 13 декабря, друзья чествовали композитора, автора оперы, и за обедом создали коллективно «Канон в честь М. И. Глинки»:
Пой в восторге, русский хор,
Вышла новая новинка.
Веселися, Русь! наш Глинка -
Уж не Глинка, а фарфор.
За прекрасную новинку
Славить будет глас молвы
Нашего Орфея Глинку
От Неглинной до Невы.
В честь толь славныя новинки
Грянь, труба и барабан,
Выпьем за здоровье Глинки
Мы глинтвеину стакан.
Слушая сию новинку,
Зависть, злобой омрачась,
Пусть скрежещет, но уж Глинку
Затоптать не может в грязь.
Первая строфа «Канона» была написана М. Ю. Виельгорским, вторая - П. А. Вяземским, третья - В. А. Жуковским, четвертая - Пушкиным.
Музыку к ней написали Одоевский и Виельгорский.
* * *
Несмотря на осложнения в семейной жизни, Пушкин продолжал работать над историей Петра, заинтересовался «Описанием земли Камчатки» С. П. Крашенинникова, встречался с литературными друзьями.
В Петербургском университете читал в то время лекции его друг, П. А. Плетнев, и пригласил на свою лекцию Пушкина.
Присутствовавший на лекции студент так вспоминал этот памятный в жизни тогдашней молодежи день: «Плетнев поднялся на кафедру, и в то же время в дверях аудитории показалась фигура Пушкина с его курчавой головой, огненными глазами и желтоватым, нервным ликом... Пушкин сел с каким-то другим господином из литераторов на одну из задних скамей и внимательно прослушал лекцию, не обращая внимания на беспрестанное осматривание его обращенными назад взорами сидевших впереди студентов. Профессор, читавший о древней русской литературе, вскользь упомянул о будущности ее, и при сем имя Пушкина прошло через его уста; возбуждение было сильное и едва не перешло в шумное приветствие знаменитого гостя. Это было уже в конце урочного часа, и Пушкин, как бы предчувствуя, что молодежь не удержится от взрыва, скромно удалился из аудитории, ожидая окончания лекции в общей проходной зале, куда вскоре вышел к нему Плетнев, и они вместе уехали. Это было незадолго до смерти Пушкина».
* * *
10 января 1837 года состоялась свадьба Дантеса с Екатериной Гончаровой. Дантес между тем полагал, что отношения его с домом Пушкина не должны прекратиться. Встречаясь с Натальей Николаевной на балах и вечерах, не стесняясь присутствием жены, он по-прежнему оказывал ей исключительное внимание, и сама Наталья Николаевна вела себя легкомысленно.
Дантес искал встречи с нею; великосветская дама Идалия Полетика, открытая ненавистница Пушкина, предоставила им для свидания свою квартиру, и встреча состоялась.
Всегда откровенно рассказывавшая мужу обо всем: о своих успехах в свете, о встречах с Дантесом, Наталья Николаевна скрыла от него это свидание, и Пушкин узнал о нем из полученного на другой день анонимного письма.