— Не надо, — мягко произнес Льюис.
— Не надо что?
— Не отворачивайся от меня, как будто ты стыдишься чего-то. Я уже сказал тебе, Оливия, и повторю еще раз. В том, что случилось, большая доля вины лежит на мне. Я должен был остановить тебя. И мог, поверь. Я пять недель размышлял о том, почему не сделал этого, но так и не нашел убедительной причины.
Это откровенное признание лишь подтвердило то, что Оливия уже поняла: отношение Льюиса к ней почти не изменилось. Единственное, что заставляет его недоумевать, так это то, как он позволил ей так легко себя соблазнить.
Его признание вряд ли могло польстить ее женскому самолюбию. Слова Льюиса ставили жирный крест на идее ее матери соблазнить его еще раз. Да и на возможности дальнейшего развития их отношений тоже. Оливия не ожидала, что это открытие так расстроит ее.
— Льюис, пожалуйста, — сдавленно прошептала она. — Вы обещали. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Он вздохнул.
К счастью, в этот момент официантка принесла кофе и морковный пирог, и неловкая ситуация разрешилась сама собой. Оливия подумала, что стала слишком чувствительна.
— Что вас так расстроило за ленчем? — спросила она, высыпая в чашку два пакетика сахара и стараясь не разрушить густую шапку сливочной пены, на поверхности кофе.
— Думаю, я излишне погорячился, — ответил Льюис, поднося к губам чашку кофе без сахара.
— Это я заметила. Но почему, Льюис? Что такого сказал вам этот молодой человек из агентства Харримана, что вы вышли из себя?
Чашка звякнула о блюдце, пенная шапка опасно задрожала.
— У этого идиота нет в голове ни одной свежей идеи! Он решил, что может полностью скопировать рекламу мужской линии, пригласив сниматься известных женщин-спортсменок. Он принес их фотографии. Одна из них — мужеподобная штангистка, вторая — бегунья на длинные дистанции, худая настолько, что можно подумать, будто она страдает от анорексии. Когда я высказал этому мистеру Нью-Йорк свое недовольство, он по-хамски заявил, что ему они нравятся. Неудивительно! У этого хлюпика две сережки в одном ухе, волосы собраны в хвостик, а рубашка — цвета зеленого лимона. Ты можешь назвать меня мужским шовинистом, но эти женщины привели меня в ужас!
— Ну конечно. Вам обязательно нужна блондинка с ногами от шеи.
— Не обязательно. Я просто хочу, чтобы моя продукция пользовалась успехом. Она предназначена для нормальных женщин, а не для мужеподобных особей или голубых!
— Тогда полистайте любой календарь, где модели сфотографированы в купальниках, и подпишите контракт с любой из них или со всеми сразу. Глаза Льюиса сузились.
— Сарказм, Оливия? Или феминизм?
— Я просто не терплю стереотипы, особенно в рекламе.
— Ты считаешь, что я не прав, отказавшись от услуг Харримана?
— Нет, конечно. Харриман слишком долго почивает на лаврах. По-моему, он переоценивает себя и свою рекламную стратегию. Но если вы решили сотрудничать с компанией, возглавляемой женщиной, придется попридержать язык.
Льюис посмотрел на нее с уважением.
— Ты удивительная, знаешь об этом? Думаю, за восемнадцать месяцев нашего сотрудничества я не использовал и десятой доли твоего потенциала, включая интуицию.
Оливия немедленно вспомнила день, когда она продемонстрировала своей потенциал целиком.
— В будущем я намерен чаще консультироваться с тобой по творческим и экономическим вопросам, продолжал тем временем Льюис. — Кроме того, я повышу тебя в должности. Точно! С сегодняшнего дня ты — мой личный помощник. Звучит лучше, чем секретарь, правда? А как насчет повышения зарплаты? Ты будешь получать на десять тысяч долларов в год больше. Звучит неплохо?
— Звучит как повод к сплетням, — с сожалением констатировала Оливия. — Фил Болдуин немедленно сделает выводы из моего повышения.
— Тебя слишком беспокоит Фил Болдуин, — раздраженно пробормотал Льюис, — и сплетни.
— Вам хорошо говорить, вы — босс. Вы — царь и бог “Альтман индастриз”. От вас зависит все и вся. А я просто секретарша.
— Личный помощник, — поправил Льюис.
— Да как ни назовите.
Льюис откинулся на спинку стула. Выражение его лица стало сердитым.
— Я привез тебя сюда, чтобы ты помогла мне успокоиться. А ты, наоборот, еще больше вывела меня из себя. Ты хочешь повышения по службе и значительного прибавления к зарплате?
Оливия пожала плечами.
— Я всегда считала, что должности и звания — пустые слова, главное то, что и как ты делаешь. Я люблю свою работу, и дело не в названии моей должности.
— Оливия, я теряю терпение, — сухо предостерег Льюис. — А как насчет денег?
— О! От денег я ни за что не откажусь. И только когда слова были уже произнесены, Оливия прикусила язык. Льюис резко подался вперед, синие глаза напряженно сузились.
— Ты нуждаешься в деньгах? Оливия судорожно искала ответ.
— Мы с Николасом делили квартплату пополам, теперь же я всю сумму плачу сама…
— Сколько платишь?
Она начала колебаться. По правде говоря, ее квартира была очень дешевой. Для апартаментов в престижном районе города она стоила очень мало. В свое время Оливия потратила целый месяц на поиски и была вознаграждена. Квартира была очень маленькой и на верхнем этаже, окна выходили на запад, поэтому летом в ней было невероятно жарко и душно. Николас часто жаловался, но Оливия говорила, что будущее благополучие стоит кратковременных неудобств.
Если она назовет Льюису настоящую сумму квартплаты, он сразу почувствует, что она что-то скрывает. А вызвать его подозрение означает конец всему. Льюис отличается бульдожьей хваткой и упрямством в достижении своей цели. Если он решит выяснить правду, он ее выяснит. Оливия решила как-нибудь отвлечь его от этого вопроса, и как можно быстрее.
— Двести двадцать, — солгала она и скрестила под столом пальцы, как всегда делала в детстве.
— Это не так много, учитывая район, где находится твоя квартира, — произнес босс. Оливия чуть на застонала.
— Ты что-то скрываешь, Оливия. Я вижу по твоим глазам. Этот подонок оставил тебя в долгах? Он оплачивал свои счета с твоего банковского счета, а ты слишком горда, чтобы признаться мне в этом?
Оливии очень хотелось сказать “да”, подтвердив ошибочное предположение Льюиса, и закончить наконец этот опасный разговор. Но врожденное чувство справедливости не позволило сделать из бывшего жениха еще большего негодяя, до такой низости он все-таки не опускался.
— Льюис, все не так, — опровергла она его предположения и криво усмехнулась. — Если бы вы знали меня лучше, вы не смогли бы предположить такого. Никто, даже Николас, не мог бы получить доступ к моему банковскому счету.
— Тогда в чем проблема?
В твоем ребенке! Эти слова были готовы сорваться с губ, но на этот раз Оливия успела прикусить язык. И тут ей на ум пришла спасительная полуправда.
— Моего отца снова уволили, — сказала она. — Я должна помочь семье. — В этом Оливия не солгала. Она много раз предлагала родителям деньги, но они всегда отказывались, говоря, что выкрутятся сами. Она с самого детства знала их такими. Раньше Оливия не могла понять, почему отец с матерью отказываются от благотворительной помощи. Теперь же гордилась их стремлением к независимости.
— Сколько твоему отцу лет?
— Сорок четыре.
— А чем он зарабатывает на жизнь?
— Чем придется. У него нет ни образования, ни престижной специальности. Он чернорабочий, но он не тупой или ленивый, не думайте. Просто так сложилась жизнь.
— Я и не думаю. Хотя бы потому, что он — твой отец.
Оливия зарделась от комплимента.
— Где он работал в последнее время?
— На угольной шахте в Хантер-Вэли. А перед этим на местной электростанции, на сталелитейном заводе в Ньюкасле. Мы всегда жили в районе Ньюкасла, несмотря на то что приходилось часто переезжать.
— Понимаю. А что, у родителей нет своего дома?
— Нет. Они арендуют небольшой домик в Мориссете. А почему вы спросили?
— Просто выясняю, готовы ли они переехать.
— В Сидней? — замирая от надежды и страха, спросила Оливия. Неужели он хочет дать ее отцу работу на фабрике? Это было бы чудесно! Но вряд ли такое возможно.
— Не обязательно, но все может быть.
— Честно говоря, я не думаю, что мама согласится уехать с Центрального побережья, — поспешно заговорила Оливия. — Моя сестра Кэрол живет в Мориссете, и мама присматривает за ее четырьмя детьми. Кроме того, моя младшая сестра Салли заканчивает в Мориссете колледж.
— Я все понял. Ладно, я что-нибудь придумаю, оставь эту проблему мне. У многих моих коллег есть филиалы предприятий в этом районе. Попрошу кого-нибудь взять твоего отца на работу.
— Вы.., вы очень добры, — запинаясь, пробормотала Оливия. Она была удивлена и тронута до слез его готовностью помочь.
— Подожди меня канонизировать, — сухо прервал он. — У меня в этом деле есть и свой интерес.
— Какой?
С невозмутимым видом Льюис поднес чашку к губам.
— Не могу допустить, чтобы что-то отвлекало моего личного помощника от работы, — насмешливо проговорил он между глотками. — Я хочу, чтобы твоя голова была занята делом. А теперь, Оливия, допивай свой кофе, и я отвезу тебя обратно, прежде чем сплетники распустят свои языки.
Глава 7
Незаметно пролетела неделя. Весь вторник Оливия была занята тем, что организовывала встречи Льюиса с представителями трех рекламных агентств, рекомендованных Уолтером. При этом ему не удалось найти агентство, которое возглавляла бы женщина. Однако в самих компаниях работало много женщин, и Оливия, помня пожелания Льюиса, просила прислать на предварительную встречу обязательно женщину из высшего руководящего состава.
По настоянию Льюиса Оливия присутствовала на всех трех собеседованиях, а потом высказывала боссу женскую точку зрения на претендента.
Женщина, пришедшая в среду, сразу и однозначно не понравилась им обоим. В ее идеях не было ни оригинальности, ни привлекательности.