Девочки поют, и в песне еще много куплетов. Что же мне делать? Также молча открывая рот, я спокойно, не разворачиваясь, а двигаясь вперед спиной, начала тихонечко продвигаться к выходу из аудитории. Все взгляды: и исполнителей песни, и зрителей, и подслеповатой музыкантши сопровождали мои действия.
Продолжая «подпевать» и правой рукой показывая всем: «Сидите, сидите, я только на минуточку вас покину», аккуратно открыв дверь, я просочилась наружу и побежала в туалетную комнату. Глядя на себя в зеркало и хохоча от души, я почувствовала, как мне стало легче. Ну, Анька, погоди!
Умывшись и придя в себя, я поняла, что песня еще не допета. И в прямом и в переносном смысле.
Вернувшись, я тихо открыла дверь аудитории. Девочки еще пели. Обретя голос и желание допеть песню вместе со всеми, я спокойно встала на свое место у пианино. Зрители тихонько посмеивались. А я допела вместе с хором и сорвала всеобщие овации…
Преодоление внутренних страхов продолжилось в последние годы учебы в училище. Мы с Маринкой ходили в театральную студию, которой руководила Галина Ивановна Жигунова, мама главного гардемарина нашей страны Сергея Жигунова. Маринка, не успокоившись после закрытия театрального кружка в Доме культуры, продолжала поиски приключений и славы. Именно она нашла объявление о наборе в студию и чуть ли не волоком притащила туда и меня.
Галина Ивановна оказалась очень интересным собеседником и руководителем, смешливой и живой женщиной. Она приглашала весь состав группы к себе домой. Девочки и парни были нашего возраста. Мы познакомились с папой Сергея, просматривали интересные фильмы-новинки того времени, оживленно обсуждали актерскую игру и жевали печенье, запивая вкусным чаем.
В студии мы репетировали пьесу Роберта Тома «Восемь любящих женщин». У меня была роль Пьеретты. На сцене я появлялась очень эффектно, с криками запрыгивая в кресло. Галина Ивановна, наверно, сразу увидела во мне авантюристку, которой я являюсь по жизни, и доверила интересную роль. На премьеру спектакля должны были приехать из Москвы Сергей Жигунов и Дмитрий Харатьян. Я с трепетом ждала этого события.
Когда я уже начала вживаться в роль и постепенно отпускать свои внутренние страхи, в дело вмешалась мама. Она настоятельно попросила не заниматься «ерундой» и усердно готовиться не к премьере спектакля, а к выпускным экзаменам. С тяжелым сердцем я была вынуждена согласиться с мамой…
– Итак, Дина и Таня, вам задание, – продолжала Татьяна Григорьевна. Обо всех моих театральных приключениях она хорошо знала. И теперь ей было легко выбрать актрис на главные роли. – Берете в библиотеке книгу Шукшина и внимательнейшим образом вчитываетесь в рассказ «Микроскоп». Именно его мы с вами будем показывать.
– Так точно, Константин Сергеевич, – прошептала я. Но была услышана.
– Что ты там сказала, Дина? Константин Сергеевич? Не поняла.
– Станиславский, – ответила я и вздохнула.
– Ах, ну да, ну да. В добрый час, девочки. Готовимся.
Подготовка к театральному фестивалю началась. Видимо, придется расстаться навсегда с моими страхами перед сценой.
Глава 10Это страшное слово – практика
– Мамуль! – выкрикнула я с порога, открывая дверь.
В моем голосе звучали одновременно тревога, испуг и просьба дать водички.
– Да, Динуля?
Мама выбежала из кухни, вытирая фартуком руки. Услышав мой крик, она страшно заволновалась. От меня можно было ожидать что угодно. Это ее любимое выражение. Всем своим подружкам и самой себе она любит говорить: «От Динки не знаешь чего и ожидать! Что угодно!» Иногда я парировала ей, вызывая гнев на себя: «Что вам угодно, мадам? Не ждите долго, я могу устроить!» В ответ получала мамин строгий взгляд. Если бы можно было взвесить ее взгляд, то он сломал бы весы…
– В среду мы с девочками идем на практику в детский сад!
– Ну наконец-то, – выдохнула мама.
– Тебе наканецта, а мне не наканецта! Я еще не готова.
– Ты пирог в духовке, что ли, Динка? Не готова она! Вам давно пора опыту набираться. Третий курс все-таки. Как ты в садике работать собираешься без практики?
– А можно же и не в садике ее получить!
Мама посмотрела на меня, озадачившись моим вопросом.
– Ты это серьезно, Динка, или прикидываешься? Где ты собралась получить практику воспитателя? На дискотеке в Доме культуры или в магазине за прилавком?
– А что? Первый вариант – хорошая идея! Можно еще на фабрику по изготовлению горшков прийти и сказать: «Я скоро буду работать воспитателем, и мне нужна практика. Можно я у вас тут пару кастрюль сделаю? Именных!»
– Каких кастрюль? На фабрике горшков?
– А разве горшки не похожи на кастрюли? С крышками тоже, эмалированные. Помнишь комедию про Шурика? Там еще целая гора горшков стояла, а Вицин самый нижний взял. Я вот тоже так сделаю на практике. Сначала построю из них пирамиду, а потом схвачусь за самый нижний. Слушай, мамуль, так есть хочу! Что ты там приготовила в горшке? Пардон, в кастрюле.
– Вот ты глупая девочка, – сказала мама, немного успокоившись, её мысли уже мчались куда-то, как скакуны в песне Газманова. – Наденешь в среду новый костюм, который я тебе купила у тети Любы. Она привезла из Турции такие шикарные вещи! У нас на работе все расхватали вмиг.
Я застыла на месте. Ну, вот и все. Недавно мама принесла домой пакет, раздутый до безобразия. Как оказалось, в нем был серый вязаный костюм. Юбка с подкладкой и свитер с большим воротником-гольф. В месте горловины красовался воротник, по размеру в два раза больше самого свитера. Чтобы выглянуть из свитера и вдохнуть спасительного воздуха, надо было полчаса нанизывать воротник себе на шею. Я как увидела этот шедевр турецкого производства, еле проглотила болезненный комок, который застрял у меня в горле. В тот день мама попросила меня устроить ей показ мод, надев новую покупку и продефилировав перед ней из кухни в спальню и обратно. Я согласилась. А что делать?
Юбка даже через подкладку щипалась и кусалась. Из чьей шерсти был связан костюм, непонятно. Видимо, животное, освободившееся от нее, возблагодарило небеса и ускакало отдыхать телом, аплодируя задними копытами спасителю. Эту колючую шерсть собрали веничком в совок, напряли пару килограммов пряжи, связали костюм, в котором большую часть ниток пустили на воротник и продали шедевральное изделие моей маме.
– Не чешись! – приказала мне мама, склонив голову набок, рассматривая костюм.
Я, выпрямившись в струну и пытаясь не шевелиться внутри колючего вязаного плена, не могла совладать с собой. Я шла по комнате и яростно начесывала себя. Воротник утопил мою шею, соединив плечи и голову. Так как он был огромный, то, собравшись кольцами на шее, он превратился в продолжение плеч.
Дефиле получилось шикарное. По комнате босиком ходило чудо, на котором была толстой вязки юбка, бочкообразный свитер, воротник размером с автомобильную шину. Венчала красоту моя голова в кудряшках. По сравнению с широченным воротником, она зрительно уменьшилась. Стараясь не поворачивать голову, я водила глазами то вправо, то влево. Мама, довольно улыбаясь, любовалась зрелищем.
– Я знала, что тебе пойдет!
– Что и куда пойдет? – начинала злиться я.
– Ты пойдешь, балда. На практику пойдешь в этом милом костюмчике.
– Да я детей не смогу увидеть из-за этого воротника. «Подождите, дети, я сейчас выгляну из свитера!» Или так: «Отойдите подальше, а то мне вас не видно!» Или вот: «Посидите тихонько, дети, я пойду почешусь!» Мам, костюм колется страшно!
– Снимай, я посмотрю сама.
Я быстренько освободилась от вязаного плена и отдала его маме. Она ушла в спальню, видимо, надевала на себя свитер. Представляю, сколько минут она «выползала» из воротника. Через некоторое время мама молча вышла из спальни. Пошуршав пакетом, она туго его набила турецким изделием и отнесла в прихожую.
– Завтра продам кому-нибудь на работе. Оторвут с руками.
Зажмурив глаза и пытаясь сдержать крик «Ура!», я наконец-то пошла есть.
Среда наступила неожиданно. Нет, конечно, я ее ждала, запуская мурашки по всему телу только от одной мысли о практике. Почему-то мне казалось, а может быть, очень хотелось учиться вечно, не приступая к работе. Детский сад казался мне чем-то страшным: нависшей надо мной глыбой или огромным хищником, рвущим когтями землю, пускаясь в погоню за мной. Он был для меня чем-то неизбежным и пугающим. Я реально была не готова к работе с детьми. Дивановна на поверку оказалась трусливым хвостиком, дрожащим мелкой дробью.
В первое посещение детского сада нам должны были показывать то, как проводится образовательный процесс. В советское время к этому подходили очень строго. Преемственность со школой была замечательная. Детей постепенно приучали к дисциплине, аккуратности и ответственности за свои поступки. В подготовительной к школе группе занятия проводились почти как в школе. Дети сидели за столами и определенное количество времени выполняли задания, прерываясь лишь на минутки физкультуры. Но, несмотря на это, дети оставались детьми, милыми, любопытными и наивными.
– Девочки, после того как вы посмотрите занятие, можно будет пообщаться с детишками, поиграть. Обсуждение занятия проведем позже, когда детей поведут на прогулку.
На практику с нами всегда ходила методист – преподаватель из училища. В группе, в которой проходило показательное занятие, было тепло и уютно. Повсюду висели картинки с персонажами сказок, какие-то обучающие плакаты и детские рисунки. Нам, студенткам, поставили стулья вдоль окон. Это были крохотные стульчики, присев на которые мы закрыли своими коленками уши.
– Я так долго не высижу, – шепотом пожаловалась моя одногруппница Лена, сидевшая рядом со мной.
– Кого ты там высиживать собралась? Смотри спокойно занятие, Лена, – ответила я.
– У меня уже всё затекло!
– Сейчас будет физминутка, встанешь, попрыгаешь с детьми.
– Ага! Чтоб меня выгнали отсюда?
– Да что там отсюда, Лена! Из училища выгонят за такой проступок. Потерпи уж, немного осталось.