– Прааавда? – глупейшего вопроса еще не придумали, его придумала я. – В каком училище?
Это совсем разозлило мою маму. Я оглянулась на Аню. Та попятилась и еле слышно поздоровалась:
– Здравствуйте, тетя Валя. Здравствуй, Дина. Ну ладно, я пошла.
Аня маленькими перебежками, словно ее стегали невидимым прутиком по пяткам, убежала от нас в никуда. Я осталась с мамой один на один. Естественно, рвать меня в клочья при всех она не стала. Как под конвоем я шла впереди, мама чеканила шаг позади меня. Молча ехали в трамвае, молча шли домой, молча вошли в квартиру…
Такого долгого и убедительного разговора с мамой у меня еще не было. Сначала плакала и сморкалась я, потом это делала мама. После этого я в позе вождя доказывала, что могла бы жить и лучше. Потом я шустро убегала от мамы и пряталась под кровать. Долго ждала, когда мама встанет с кровати и уйдет в кухню. Мама, пользуясь моментом, что я неподвижно застряла под ее весом, монотонно доказывала мне свою правоту и объясняла, как хорошо быть скромной, послушной девочкой, любящей учебу, а не гулянки.
Оздоровительная лекция подошла к концу. Мы выдохлись настолько, что сил не осталось даже на чаепитие. Мама вместо своего огромного ведра чая выпила всего лишь половину чашки. Я, всхлипывая от обиды и усталости, допивая свой горячий напиток, огласила:
– Прости меня, мамочка. Я понимаю, что поступала неправильно. Я наверстаю все, что пропустила. И больше не поеду в этот парк.
– И с Анькой чтоб я тебя не видела! Она плохо на тебя влияет.
– Но она хорошая, – попробовала я слабо возразить, а в ответ поймала глазами мамин острый, как сабля, взгляд и вздохнула.
В луна-парк я все-таки поехала. Одна и не так скоро. Территория, на которой ранее располагался чудо-парк, оказалась пуста. Вокруг летали, подгоняемые осенним ветром, обрывки билетов на аттракционы и редкие фантики от иностранных конфет…
Глава 7Мои цветные будни
Многие жалуются на серость своих будней.
У меня же событий, окрашенных в яркие цвета, было предостаточно. Краски моим будням добавил усиленный мамин контроль надо мной. После приключений в луна-парке, о которых я рассказывала ранее, жизнь моя поменялась кардинально. Повсюду бушевала разноцветьем осень. А мне было не до природных красот. Я бросилась в учебу с головой.
Буквально на следующий день после событий в парке аттракционов мама приехала в училище. Мало того, что после нашей с ней домашней беседы я ходила в кислом настроении, так еще добавился и ее приезд.
Мы с Аней молча шли по коридору из одной аудитории в другую. Потом я повернулась к подруге, чтобы спросить, взяла ли она мою тетрадь по педагогике, которую брала для списывания лекции, как вдруг Аньки не оказалось рядом. Словно ее обратили в прах и развеяли его по училищу. Была подруга рядом и исчезла вмиг.
Я начала с удивлением крутить головой по сторонам. Совершенно того не ожидая, я увидела то, чему не могла поверить. Но глаза врать не будут. Неожиданное Анькино исчезновение доказывало то же. Я увидела знакомый силуэт, туго обтянутый недавно купленным костюмом синего цвета. Навстречу мне шла мама, а рядом с ней вышагивала, яростно жестикулируя, наша классная руководитель Татьяна Григорьевна.
Видимо то, о чем рассказывала она, очень и очень не нравилось моей маме, у которой губы и так были сжаты до посинения в тугой узелок. Она нервничала, и это было заметно по электрическим разрядам, которые исходили от нее. Вот так бесславно и умирают хорошие девочки. А меня, видимо, уже хотели «растолочь в ступе до порошкообразного состояния». Путей к отступлению не было. Нос к носу я столкнулась с мамой и Татьяной Григорьевной.
– А вот и она, наша красавица, – попытавшись разбавить ею же нагнетенную обстановку, сказала классная руководитель.
– Вот приехала поговорить о том, как ты учишься, Дина.
– Я вижу, мама. Ладно, мне пора на лекцию.
– Смотрите, какая тяга к знаниям обнаружилась! – прищурившись, медленно произнесла мама и начала оглядываться, – а где же твоя подруга закадычная? Её бы тоже на беседу позвать!
– Она приболела, дома лечится, – ответила я.
– Жаль, что ее нет, так хотелось бы и с ней поговорить. Пойдем в класс с Татьяной Григорьевной. Она тебя с лекции отпросила, чтоб побеседовать о твоем поведении.
Классная улыбалась, держа под мышкой еще не успевший «растолстеть» журнал посещений и отметок. Она поняла, что я скрываю присутствие Ани на занятиях сегодняшним днем, и не стала усугублять. Спасибо хоть на этом!
Мне было реально больно. Неприятное ощущение подкатило к горлу. Больно от того, что я такая несчастливая и невезучая, что подруга сбежала опять и бросила меня на «съедение». Захотелось плакать и сморкаться одновременно, нос защипало.
Глаза покрылись пеленой слез, и я наполнилась такой вселенской жалостью к себе, что в пору было самой себя обнять и плакать.
Мы шли по коридору. Смотрю, в толпе девочек затесалась Анька. Липким взглядом она проводила меня и напоследок перекрестила. Да еще не той рукой! Я показала ей кулак и всем видом дала понять, что она плохая подруга. Но Анька быстро отвернулась. Вот оно доказательство, что зло побеждает дружбу. Круговорот зла в природе, придуманный ею.
Беседовали мы долго. Время словно стояло, подбоченившись и ожидая, когда же меня начнут «крошить в салат». Оно словно мстило мне за прогулянные занятия и без толку проведенные мною драгоценные часы учебы. Мне было стыдно. И так как с детства я была послушной девочкой, то быстро пришла в себя. Предательство подруги, которая подбивала меня на прогулы, а потом сама исчезла, не захотев принять огонь на двоих, быстро отрезвило.
Мама в тот день была красноречива как никогда. Злость на меня, обида на жизненный уклад и женскую долю добавили в ее образ красок. Мама раскраснелась, обнаружив в себе талант диктатора с трибуны. Ей вторила Татьяна Григорьевна.
Уличение в плохих отметках, появившихся у меня с той поры, когда я стала прогуливать занятия, призывы к тому, чтобы не дружить с плохими девочками, все это сыпалось мне на голову, как горох.
Вместе они, как один мощный кулак, ударили по моему разгильдяйству и недавно образовавшемуся свободолюбию. Потоптавшись на руинах моих сомнений в том, что может быть все-таки права я, а не мама и преподаватель, они вытоптали ровную дорожку.
В моей голове образовался штиль. Я успокоилась и клятвенно заверила, что больше ни разу не прогуляю ни одну лекцию, что исправлю все свои плохие отметки и сдам все долги. Под шумок моих обещаний мама дополнительно попросила заверить ее, что и с Аней я дружить больше не буду. Я гордо смолчала. Если мне жаль кого-то, то это навсегда. Мама вздохнула, промокнула платком лоб и засобиралась ехать домой, а у меня еще были лекции. Я пообещала никогда не опаздывать…
– Наташа, господи, что же делать? – нервно теребя платочек, повязанный на шее, спрашивала я одногруппницу, стоявшую рядом со мной.
Путь до училища был долгим, как упомянула я выше. Одна остановка от дома на автобусе в сторону центрального рынка. Потом нужно было перейти по подземному переходу и выйти на другую сторону, откуда отправлялся транспорт к училищу. В набитом битком автобусе, прижавшись щеками к щекам чужих людей, мы, девочки-студентки педагогического образовательного учреждения, ехали с десяток остановок. Такая сильная тяга к знаниям, как говорила моя мама, была у нас в те годы.
И вот, после бесславного вчерашнего разговора с классным руководителем и мамой, я стояла, подпрыгивая на остановке, и с ужасом понимала, что ни в один автобус я сегодня не влезу. Что случилось в этот день с городским транспортом, я понятия не имела. То ли меньше автобусов вышло на маршрут, то ли людей в нашем городе за ночь прибавилось. Нашествие на остановку было катастрофе подобное!
Каждый автобус подъезжал и натужно пытался открыть двери, которые шумели, но открываться не хотели. Под силой механического давления двери начинали приоткрываться, и из недр туго набитого автобуса показывалась чья-то многострадальная спина. Пиджак, надетый на спине, трещал и грозился треснуть по швам. Потом двери с таким же трудом начинали закрываться, плотно вдавив эту же спину обратно внутрь автобуса. Транспорт уезжал.
Я, без толку потолкавшись на остановке, начинала приходить в отчаяние. Опаздывать нельзя было! Ведь я пообещала, и к тому же у нас в училище очень строго относились к опозданиям. А если ты еще и сменку дома забыл вместе с головой, то это вообще смерти подобно.
На входе в училище, отмеченные красными повязками на предплечьях, стояли строгие дежурные и проверяли наличие сменной обуви. Однажды, выскочив раньше обычного из дома, я только на остановке вспомнила, что забыла пресловутый мешок с туфлями. Возвращаться домой не было желания и времени. Я понадеялась, что прорвусь в здание училища и без сменки.
Совершенно зря я надеялась, так как дежурные были хорошо обучены. Нас пропускали по одному, качественно и внимательно проводя осмотр внешнего вида. В итоге я и несколько моих друзей по несчастью оказались в кабинете у директора. Она положила трубку телефона, потом медленно скрестила руки на груди и мрачно посмотрела на нас. Холодок протанцевал по мне с головы до пят. Началась лекция о том, как важно приносить с собой сменную обувь. Директор напоследок сказала:
– Кто знает, по каким нечистотам вы ходили! Завтра чтоб обувь была!
Тогда я первый раз, наверно, услышала это слово, и мне захотелось сказать в ответ, что до училища кроме как по нечистотам добраться нельзя. Несмелый бунтарь, который скрывался доселе во мне, попробовал встать на защиту. Но, поймав тяжелый взгляд директора, я уговорила бунтаря промолчать…
И вот стою я на остановке и трясусь опять от страха. Хорошо хоть сменная обувь при мне. Сегодня наша первая пара лекций была как раз по педагогике. Очень строгая преподаватель Галина Петровна нагоняла страху даже на видавших всякое. Ее не боялись, ее сильно уважали и замирали с почтением.